родилась черная телочка — Ночка, пестрый — Пестрыш, а рыженький за Ржавого сойдет, ну и так далее. Ну если с коровами еще куда ни шло, то эти все Пестрыши, Черныши, Ржавые начали выходить из под контроля. Шастали по совхозным полям, искали где зеленка погуще. Разделились на группы и иногда пропадали неделями, а то и месяцами. В общем-то я был не против, пригони в сарай просят жрать, а так вроде и без расходов, одна прибыль. Но страх, что по осени я их просто не узнаю, был. Мне конечно нравилась система которую я увидел в деревнях Амурской области. Там так же держат свиней. Не успело припечь солнышко, выпинывают всех свиней на улицу. Возле каждого дома стоит кормушка, если что со стола осталось, туда. Кто приходит там ест, пофигу, главное все равно осенью — под морозцы. Свиньи приходят со своим выводком уже изрядно подросшим, видимо где то в кустах все же имеется кабан. Но не куры же они, чтобы и без петуха нестись. Так вот, каждый житель не разбирается где чья и чей приплод. Выгонял двух, двух и колбасит, трех значит трех. Остальную мелочь разбирают по сараям до весны. Ну или колбасят те, кто вообще ничего не выгонял. Хотелось и мне так попробовать, но сомнения одолевали.

Но однажды ближе к осени, когда я уже окончательно растерял несколько выводков, ко мне пришел то ли грибник, то ли охотник.

— Вчера под сопками видел молодняк, не твой случайно? — заявил он с порога и так и остался стоять с открытом ртом, видимо в надежде, что нальют за информацию. Я налил, мне не жалко, а тот кто владеет информацией, владеет миром. Поэтому такие люди мне были нужны. Получив примерные координаты, я свистнул Верне, и оседлал ЮЖ Юпитер 5. Верна заняла свое место в коляске. Каску не одевала, но не любят почему то овчарки каски, с войны наверное. И мы рванули. А сопки, это такое место, что при любых координатах похожи друг на друга. Я гонял там неистово и это оправдалось. Уже практически в темноте, я нашел молодняк. Они правда немного одичали, поэтому когда я крикнул — ну-ка домой, стояли вылупившись на меня как на какое то чудо. Я зашел слева, они отошли вправо, зашел справа, они влево. Так можно было бы до бесконечности, пока я в итоге в темноте не потеряю мотоцикл. Взбешенный я вспомнил, что взял с собой Верну. Она к этому времени уже вылезла из коляски, но почему то кувыркалась в траве.

— На погоду что ли? — не понял я, но присмотревшись, понял, что она просто угорает надо мной от смеха. Как на той фотографии, что ниже.

— Ты не охренела родимая?! — опешил я.

— Это твоя работа, а не моя, ну ка быстро построила их и домой!

— Улыбка сошла с ее морды, она деловито подскочила и погнала выводок. А я на мотоцикле начал искать дорогу. По приезду загнал всех тех кого пригнала Верна в загон и отблагодарил ее здоровенным куском мясо. Которым она походу упивалась до утра. Ведь он был из морозилки. Первой утром панику подняла супруга:

— Ты кого вчера пригнал? - толкая меня в бок, поинтересовалась она.

— Это Верна — на всякий случай, продрав глаза, ответил я.

— А что такое?

— Так молодняк совхозный, неужели ты бирки в ушах не видел?

— Да я и их то с трудом разглядел, какие нахрен бирки. Ну я то ладно, а вот Верна, как она могла ошибиться?! То-то она вчера угорала надо мной, но мясо то сожрала! — и я пошел разбираться.

— Верна, накосячили мы вчера, ты чего перестала разбираться где наши где не наши? Нюх что ли от мяса потеряла? Ладно, будем считать это авансом. Я этих сейчас выгоню, а ты давай ищи наших. Тщательно ищи. А то получается, что ты мясо вроде как задарма ешь.

— Верна смотрела мне в глаза и походу все понимала. Хотя вопрос — так ты же сам команду дал, в глазах читался. Я выдохнул — ну извини, она встала и пошла. Ближе к обеду пригнала бычков. В этот раз моих. Тоже где-то блукали. Я ее похвалил, угостил и она поняла всё. Что всё, понял и я уже к вечеру, когда она пригнала с десяток коров, но опять совхозных. Я смотрел на них и не находил слов. Верна смотрела на меня и тоже не находила. И оба мы молчали и смотрели на коров которые в отличии от нас возмущенно мукали, типа — чего не доим? Не смотря на ночь, я позвонил совхозному зоотехнику — вы коров случайно не теряли? А то Верна пригнала каких то, не знаю, что и делать.

— Да пастух новенький в первый же день нажрался как свинья, все стадо разбрелось. До ночи собирали, с утра опять будем. Ты этих подои если сможешь, я потом кого нить за ними пришлю!

Ну доить дело нехитрое, подоили вечером, подоили утром, дали сена и комбикорма, на пастбище отправлять не стали, закрыли в загоне. Но я случайно посчитал, удои конечно не как у моих, но тоже неплохо. Умножил на тогдашние рубль восемьдесят за литр в перерасчете на базовые 3.3 жирности. И получалось, что с подачи Верны, нехило заработал. Пришлось давать ей премиальный кусок мяса. И понеслось. К обеду пригнала еще двух, к вечеру трех. Приходить за ними никто не торопился, они доились заполняя загон и так дня три. Когда набралось под три десятка, я опять стал звонить, уже с вопросом — вы там не охренели?! И наконец-то подъехал автобус с доярками и скотниками или пастухами. Все потихоньку устаканилось.

Но я к чему все это рассказал. Да к тому, что хорошая собака вас может и миллионером сделать, а не жрать за ваш счет Arden Grange. Да, и если кто то захочет обвинить меня в корысти, вспомните, что говорил кот Матроскин — корова может быть и государственная, а все что она дает...

Бутылки он находит на улице и с удовольствием их грызёт, пока те не превращаются в блин.

... Утро, около шести часов. Ещё висит лёгкий туман, но уже ясно, что денёк будет солнечным. Птички поют, неповторимая утренняя свежесть, тишина — благодать одним словом. И мы с Добрыней бредём, ну прямо как в той песне: "Только мы с конём... "

Пьяницу мы сначала услышали, потом унюхали (Псин даже расчихался!), а уж после и увидели. Испортив своим амбре всё утро вместе с тишиной и свежестью, сей объект перемещался по зигзагообразной траектории то топча молодые ёлочки, высаженные в прошлом году, то рискуя свалиться в речку, что протекала по другую сторону тропинки. Такая манера передвижения, видимо, не устраивала и его самого, потому что на каждый "занос" приходилось по два-три крепких словца, и у меня сложилось убеждение, что у мужичка и у его ног были разные матери.

Я почувствовала, что Добрыня напрягся, но не успела онять почему (вроде бы к пьяным людям он относился так же как и ко всем — пофигистически), ибо именно в этот момент пьяница сфокусировал на мне мутные глазки.

— Дееевочка... а давай я тя тр — ик!

... Больше он ничего сказать не успел.

Добрыня рванул вперёд как торпеда, нацелившись на здоровенную пластиковую бутылку из-под пива, которая почти наполовину торчала у мужика из кармана куртки. И как бы сильно ни был пьян сей субъект, до воды он добрался за один прыжок, а на другом берегу был через два гребка!

Но нас с Добрыней это не интересовало: я смеялась, а Псин с наслаждением грыз бутылку, которую он всё-таки успел цапнуть.