Не совсем из-за того, что я женщин люблю, но и из-за этого тоже я тогда Лильку с собой взял. Во-первых, Лилька сметчик, а сметчикам очень полезно бывать на объектах, чтоб своими глазами видеть, как выглядят те самые трудозатраты из расценок: одевают ли они каски с монтажными поясами, если простые трудозатраты, работают ли на исправных машинах и механизмах, если из других трудозатрат. Во-вторых, я все-таки люблю женщин, а Лильку симпатичной, конечно, не назовешь, потому что она просто красивая, и я не знаю каким мужиком надо быть, чтобы отказаться от ее общества в пользу пятичасового разговора с собственным водителем.

Пять часов, или чуть больше — езды от Уфы до Приютово и обратно, куда мне по работе и надо было. Работа простая: заехать на наши объекты, немного поорать на своих, что медленно, выяснить чего надо и пообещать, что будет, встретиться с заказчиками, рассказать, что не медленно, а очень даже быстро, и если надо быстрее, то лучше помочь, чтоб медленней не было, потому что быстрее не бывает в природе и двойное опережение графика это и так хорошо. После чего выпить с заказчиком мировую, упоив его в усмерть, или упиться самому, что не желательно категорически.

Традиции такие и план на поездку. Взял я Лильку с собой, и это было моей первой ошибкой в этот день.

По дороге я в пол уха слушал Лилькино щебетание об особенностях различных версий сметной программы Багира, отвечая для поддержания разговора универсальными угу, ага и "да что ты говоришь", — у меня так жена с подругами по телефону разговаривает, вот я и перенял, опустив за ненадобностью выражение: "какой козел".

И ничто не предвещало беды, когда Лилька отказалась выходить из машины.

Лежащая у нее на коленях сумка с ноутом зацепила колготки и они разъехались от пола до потолка, хотя к потолку я не заглядывал.

— Не выйду, — говорит, — чего хотите со мной делайте. Я стесняюсь перед незнакомыми людьми в таком виде ходить. Колготки новые нужны, чтоб переодеться.

Прикинув физиологические возможности человеческого организма по длительному невыходу из автомобиля и грустно хихикнув над последствиями, я решил найти колготки. И чем быстрей тем лучше. Поселок очень городского типа Приютово на предмет покупки колготок я не знал совсем. Я там вообще знал только где находится заказчик, наши объекты и два вино-водочных магазина Продукты.

Но кто ищет тот всегда найдет: мы остановились около здания с вывеской "Галантерея", и я зашел вовнутрь, предварительно выслушав у Лильки пожелания насчет каких-то ден и размера в чьем-то следу. Осмотрев магазин, и не заметив ничего похожего на дены и следы, я совершил свою вторую ошибку. Я спросил у симпатичной продавщицы:

— Девушка, а где вы себе колготки покупаете, а?

Девушка перестала симпатично подпирать стойку со всякой фигней, обозвала меня хамом, и совершенно матерно поинтересовалась моими правами на получение от нее столь интимной информации.

— Нет, мадам, вы меня неправильно поняли, — попытался я выправить положение, — меня не столько интересует где это делаете именно вы. Но должны же где-то Приютовские женщины отовариваться колготками приблизительно 44 размера попы, а сколько ден я забыл, или наоборот.

— Носите же вы этот предмет туалета, — я перегнулся через прилавок, чтоб убедиться в своей догадке.

Это было моей третьей ошибкой.

— Я милицию позову! Коляяяя!!! — заголосила девушка, и снова добавила несколько матерных слов, видимо про милицию.

Нисколько не удивившись такому отношению к органам правопорядка, я попытался объяснить продавщице, что милиция мне не нужна, потому что, если она Коля, то вряд ли носит колготки, а тем более вряд ли покупает их себе сама. И уж лучше позвать пожарного или налогового инспектора: эти хотя бы ведут себя так как будто в колготках родились. Объяснить толком я все-таки не успел. Вместо милиции из подсобки в зал вышел очень упитанный двухметровый мужик и растопырив руки попытался меня поймать.

— Дай ему, Коля, — спокойно сказала галантерейная барышня и опять подперла собой стойку с товаром.

Уход от Колиного бокового под бьющую руку вывел меня ему в тыл, я уж было хотел пробить свою любимую тройку с последним в печень, но вовремя одумался: Коля мне ничего плохого не делал. Пока. Ему ведь только попасть надо. Да чего там попасть. Даже зацепить хватит с таким преимуществом: двадцать сантиметров и пятьдесят килограммов. Поэтому я просто дал ему поджопник, чтоб не злить.

Пока я все это обдумывал и проделывал, Коля развернулся и снова пошел на меня.

— Коля! — попытался я его уговорить, готовя себе путь к отступлению, — мы не знакомы, но не надо меня руками. Мне можно объяснить где вы покупаете колготки и я уйду.

Я, конечно, хотел поинтересоваться где он покупает колготки жене, но пропустил это слово для краткости и ясности мысли. Я всегда очень коротко и ясно мыслю в минуты опасности.

Услышав про колготки Коля промычал чего-то нехорошее и махнул кулаком уже по-настоящему, целясь в место где совсем недавно был мой подбородок.

Подбородка там уже не было. Там была дверь, обитая вагонкой. Из которой

Колин кулак и выщепил приличный кусок.

Ну его нафиг, подумал я, и нарочито медленно (секунды за две) вышел на улицу, сел в машину и мы отъехали. В зеркало заднего вида я не смотрел из гордости. Потому что этот жлоб Коля, мог тягаться с нашим Паджеро только в весе, а не в скорости.

Через десять минут мы нашли местный рынок где и купили все необходимое.

После той поездки прошло десять с лишним лет. Во мне давно уже перестали узнавать москвича. Я вполне уже мог говорить, как с татарским, так и с башкирским акцентом и хорошо понимал эти языки. Люди, которым я рассказывал, что живу и родился в Москве верили мне далеко не сразу.

В том же Приютово мы несколько выпили с главным инженером заказчика.

Разговор коснулся кое-каких вышестоящих структур, а потом случайно перетек на другие и настоящие ceксуальные меньшинства. И мне рассказали, что десять лет назад в магазине брата моего собутыльника один залетный московский гей совершенно распоясался и просил продать ему колготки сорок четвертого размера. Хотели побить, но не смогли: верткий, с@ка, оказался — удрал.

Я не стал тогда правду рассказывать. Только сейчас. И это моя последняя ошибка.

8 Марта, все нормальные люди отдыхают. Но не мы. Мы дежурим.

Специфика производства такова, что при хорошей работе ничего не ломается. Мы бдим над СУ, читаем инструкции и гоняем чаи — именно так, а не что-то покрепче. Ибо не фиг.

А еще мы самосовершенствуемся. Посредством скакалки и обруча. Ходим в раздевалку по-очереди и — кто на что горазд.

И вот я возвращаюсь после очередного занятия — два подхода по сто прыжков. Кому-то смешно, я же еле ползу. Ноги подкашиваются, в голове шумит. И говорю примерно следующее:

— Не, девочки, два по сто для меня все-таки много....

И натыкаюсь на потрясенный взгляд зашедшего поздравить нас начальника...

У меня есть подруга, которая в свои 38 выглядит как минимум на 10 лет меньше. Любое сетование нами на возраст воспринимается ею как личное оскорбление (и все мы знаем эту ее слабость).

И вот едут они с мужем давеча из баньки, в руках сумки с полотенцами, заходят в подъезд. А там возле лифта стоит их соседка 25 лет, курит и мило общается с молодым человеком. Причем, соседка — приколистка еще та... Подруга моя рассказывает: "До этого я не видела, что Ирка курит. А тут она курит прям мне в лицо, вызывающе так, ждет моей реакции. Я тоже пристально смотрю на нее и молчу. И в этот момент она говорит своему парню: "Познакомься, это мои родители".

Реакция моей подруги оказалась моментальной: со словами "Домой, скотина, домой", она начала сумкой охаживать бедную Ирку по спине.

... А не надо женщине намекать на ее возраст!...

Сегодня про радио.

Звонит тетка и говорит, довольная такая: "Доброе утро! Моего сына отчислили из ВУЗ-а, я хочу пожелать ему всего доброго и заказать песню про грузчиков!"

Друг пришел из армии, рассказывал. Третий день как распределили. Сидят курят в беседке, что возле казармы. Тут у одного бойца телефон звонит.

— О, мам, привет! Нет, мам, я не могу погулять с Реем. Почему... Потому что я в армии, мам!