У моей подруги синдром Аспергера, при этом она социопатка. Очень сложно с ней общаться, но на самом деле она потрясающий человек, а я еще и влюблен в нее.
Она может забыть ответить на сообщения, по телефону разговаривать для нее вообще мучение, к себе практически никого не подпускает. Более-менее нормально общается только со мной и со своей сестрой, ко всем остальным агрессивна или просто не обращает внимание. Может сидеть несколько часов, не двигаясь, абсолютно молча, ни на что не реагировать и смотреть в одну точку. Начать с кем-то разговор для нее мучение, руки даже трясутся.
Она лечится и весьма успешно, но иногда срывается. Может идти по улице и начнет кричать или смеяться. Однажды у нее не получался рисунок, и она начала колотить по стене, пока не сломала руку.
У одногруппницы умер отец, все ей сожалели, а моя подруга даже бровью не повела. Зато когда у меня сгорела квартира, она единственная меня приютила и собрала мне денег на жилье, кормила и ухаживала за мной, когда я сильно заболел.
Не знаю, как в ней сочетаются бесчувственная мразь и заботливое солнышко, готовое на все ради друзей. Я люблю ее, помогаю с лечением.
Надеюсь, что когда-то она вылечится.
* * *
Преамбула: в конце я учился на военной кафедре одного из самых блатных ВУЗов страны. Контингент на кафедре собрался соответствующий — сочетание булавки для галстука с бриллиантами, ботинок из крокодила, опять же бриллиантовых запонок с военной рубашкой там никого не смущало. Один товарищ даже сшил себе офицерскую рубашку на заказ, точно по
своим меркам. Разумеется, служить подавляющее большинство из учащихся на кафедре не собирались вовсе, а вот офицерское звание на всякий случай получить хотелось всем.
И однажды преподававший у нас военное дело полковник приболел, а заменять его пришел какой-то странный мужичок. Не представившись, он обвел нас опытным взглядом и начал свой рассказ с того, что констатировал очевидный факт об абсолютной нецелесообразности пребывания нас всех на военной кафедре.
А после этой тирады он сказал: "Ребята, я понимаю, что на военную науку вам всем наплевать. И смысла читать вам сейчас основной курс нет — тем более что меня явно никто не будет слушать. Поэтому я расскажу вам куда более полезные вещи. "И он начал рассказывать про "войну" в повседневной жизни. Иными словами, про уровни бронировки гражданских машин по маркам и по классам, из какого оружия и тп. эта бронировка пробивается, от чего спасает, что делать, если вам в окно кинули боевую гранату и как себя вести, если по вам открыли огонь из стрелкового оружия.
Мужик говорил тихо, но за 2 года учебы это был ПЕРВЫЙ раз, когда в аудитории реально было слышно, как летит муха — семьи доброй половины присутствующих были активными или невольными участниками этой "необъявленной" городской войны.
* * *
Несколько слов о перфекционизме. Супруга моя, как я считаю, аккуратист и перфекционист какого-то запредельно высокого уровня. Ну, судите сами: если я делаю что-то на кухне, то после этого долго и упорно навожу порядок, стараясь истребить любые признаки того, что я здесь был. После этого появляется жена, хватает тряпку или губку, какие-то химические вещества, и начинает всё тереть, приговаривая, что я опять устроил разруху, и она не понимает, как в этом бардаке вообще можно что-то делать.
А тут поехали мы на кладбище, навести порядок на могилке моего тестя, царство ему небесное. И взяли с собой тёщу. Она ветеран и узник фашизма, но энергии, слава Богу, хватает. И вот представьте, как я слушал общение дочери (то есть моей супруги) с мамой:
"Мама, что ты там делаешь?! Я там уже убралась! ", — "Да, конечно, вижу, как ты убралась!! "
"Мама, хватит уже там скрести, сколько можно! "
"Мама, тут уже идеально, что ты ещё делаешь? "
И вот итог: в завершение трудового дня, когда мы уже вовсю наработались лопатами, граблями, щётками и тряпками, тёща обозрела результаты работы и сокрушённо произнесла: "Вообще ничего не сделали! Как будто и не приезжали! "
Когда мы уже доставили тёщу домой, и ехали к себе, жена вдруг озабоченно спросила: "Я что, на неё похожа? " "Ну, есть немного", — ответил я, не погрешив против истины.
* * *
Почитала детские истории — вспомнилось.
Году так в 90-м моя близкая подруга Натаха загремела в инфекционную больницу с гепатитом — как потом выяснилось, подцепила у стоматолога.
Времена были еще такие, когда стоматология была только "советская", видно, инструмент не простерилизовали как следует.
А была она на тот
момент кормящей матерью годовалой дочки Лизки, и с ее укладываением в больницу муж ее Серега оказался в трудной ситуации. Обе бабушки жили в других городах и работали. Сразу с работы их никто не отпустил, поэтому Сереге предстояло продержаться одному дней так 10.
Жили они в общаге, народ, конечно, помогал, как мог. Натаха меня попросила заходить к ним по вечерам — мало ли, помочь чего.
Вот я и зашла в первый вечер после ее отбытия. Было около девяти, дверь в комнату была прикрыта неплотно. Я тихо стукнула и вошла. В комнате был полумрак, горел только ночничок на столе у окна. Справа от входной двери из кроватки доносилось размеренное посапывание с причмокиванием — Лизка слдако спала.
Прямо напротив двери в большом кресле я увидела что-то большое и темное.
Пригляделась — Серега. Мужик он здоровенный, 185 см росту и 110 кг весу, но тут сидел свесив руки и положив голову на колени и не шевелился.
Я ему тихонько:
— Серега, господи, ты что?
Он, слабым голосом, приподняв голову:
— Я ТАК УСТАЛ!
Потом привык...
* * *
В Спортивно-концертном комплексе имени Карена Демирчяна, одном из крупнейших сооруженией Еревана, в сентябре 1996 года должна была состояться Всемирная шахматная олимпиада. Страна-хозяйка имела право выставить две команды, и Федерация шахмат Армении решила, что помимо главной сборной выступит и молодёжная. Но был также шанс, что
сыграет и третий состав. Это могло произойти тогда, если бы на олимпиаду приехало нечётное количество команд. На такой случай сформировали и третью сборную, куда вошли следующие по силе шесть шахматистов. В их числе был и я. Мне также доверили быть капитаном этой сборной.
И вот для нас начались тягостные и в то же время приятные дни, часы и даже минуты ожидания чуда. Это была лотерея с 50-процентными шансами на удачу. Чёт или нечет — вот в чём вопрос.
Наступило 15 сентября 1996 года — день начала 32-й шахматной олимпиады. Ещё с ночи наша шестёрка — Егиазарян, Галдунц, Матикозян, Чибухчян, Григорян и я — находилась в пресс-центре и следила за текущим количеством команд. Это были незабываемые ощущения. Радость сменялась на горечь, и наоборот. И хотя до последнего момента всё могло измениться как в лучшую, так и худшую сторону, никто из нас не мог спокойно идти домой и спать, чтобы перед началом первого тура прийти в игровой зал и узнать о своей судьбе.
За тридцать минут до начала тура оргкомитет закрыл список, чтобы провести жеребьёвку. Окончательный итог — 110 команд. Чётное число. Несчастливое. Чувство опустошённости, которое мы в тот момент испытали, должно быть, сродни тому, которое бывает у игроков в рулетку, поставивших все деньги на красное, а получивших в итоге чёрное.
Первый тур олимпиады начался. Оставшись за бортом, мы с грустью провожали большой красивый корабль, уходивший в плавание без нас. Исторический шанс улетучился.
Но случилось чудо. Опоздав к первому туру, в Ереван прилетела ещё одна команда! Наверное, излишне говорить о том, что это известие ввергло нас в состояние эйфории. Сев с новоприбывшими в одну "шлюпку", мы бросились догонять уходящий "корабль".
А окончательно поверили в реальность происходящего лишь после того, как, жадно отсканировав шестью парами глаз распечатку с жеребьёвкой второго тура, мгновенно отыскали в ней нужную команду — Армения-3!
Из-за неучастия в первом туре у нас было ноль очков, но разве это имело значение?! На радостях мы в своём стартовом матче разгромили команду Бахрейна со счётом 4:0. Затем, правда, темп сбавили. Но в числе поверженных команд оказались совсем не слабые сборные Италии, Дании, Киргизии, Финляндии, Бразилии, Японии. В итоге Армения-3 набрала тридцать очков и заняла достойное сорок второе место в мире, опередив, к слову, Армению-2.
Душевные истории ещё..
