я был свободен от вахты, я устроился с фотокамерой Зенит у иллюминатора и от нечего делать стал снимать провожающую толпу. Затем раздалась команда: "Отдать швартовы", три длинных гудка и вскоре силуэт родного города исчез за горизонтом. В каюте вместе со мною оказался 4-ый помощник капитана, молодой штурман Жора, только что закончивший училище и успевший жениться. Согласно морским правилам я занимал нижнюю койку, а Жора верхнюю(салага). Вахту Жора стоял вместе со старпомом с четырех до восьми утра и с 16 до 20. Как-то в середине рейса я решил проявить фотопленку из Зенита и отпечатать фотографии. Необходимое для этого оборудование имелось на каждом судне. Среди прочих фото я увидел два снимка, на которых была запечтлена грустная сцена расставания Жоры с его молодой женой. Снимки различались лишь тем, что на одном жена смотрела на Жору влюбленными глазами а на другом отвернулась от него в сторону(видать кто-то окликнул ее в тот момент). Позиция Жоры оставалась неизменной. Предполагая приятный сюрприз Жоре, я повесил первую фото над изголовьем его койки. Вернувшись с вахты Жора позвонил мне на мостик и горячо поблагодарил.

Через два-три дня черт меня дернул заменить первую фото на вторую.

Жора что-то заподозрил, но ничего никому не сказал. Я снова заменил фото на первую, потом наоборот. Через пару недель старпом заметил что его помощник не в себе. После вахты в каюту не идет, болтается на штурманском мостике. Короче, доложил он старпому, что его жена на фотографии крутит головой. Тот, морской волк, не поверил. Через несколько дней(я продолжал менять фотографии)старпом и четвертый помощник уже оба старались после вахты оставаться на людях. Этой чисто морской шутке положил конце замполит, который догадался пометить фломастером одну из фото с обратной стороны. Мы с Жорой давно стали капитанами дальнего плавания и неразлучными друзьями.

Надо сказать, что наш институт радиоэлектроники (сплошь мужской) располагался прямо напротив девичьего инженерно-экономического, и такие встречи проходили регулярно.

Мишка долго меня уговаривал, обещал, что уж сегодня мы точно снимем кого-нибудь. Перед встречей с прекрасным мы набрались, да ещё и с собой прихватили. Расположились на галерке, так как зал был набит битком (во, были времена!) и продолжили выпивон, а Мишка начал мрачно критиковать всех выступающих. То ему девчонки не нравились, то репертуар.

Мы уже собрались выкатываться, но тут вдруг на сцену выполз единственный, наверное, парень ИНЖЭКа, типичный ботаник, и начал своё выступление со стихотворения Евтушенко. Точно стих не помню и поэтому извиняюсь заранее, но запомнил, с каим ceксуальным придыханием он читал:

"Кровать была расстелена,

А ты была растеряна.

И всё шептала шёпотом:

"А что потом, а что потом?"

Но вот идёшь по городу

Несёшь надменно голову,

В твоих глазах — насмешливость,

И в них приказ — не смешивать..." и т. д.

Зал таял в сладостной истоме. И заканчивается это супермодное по тем временам стихотворение медленным повторением начального текста:

"Кровать была расстелена,

И ты была растеряна.

И мне шептала шёпотом…"

Мишка-рифмоплёт совершенно неожиданно не только для публики, но и для меня вдруг встал и, на весь притихший зал, закончил рифму:

— КУДА СУЁШЬ — ВЕДЬ ПОПА ТАМ?!

Зал упал. Боже! Какого пендаля мы получили!..

для галочки, провели шефский концерт.

После концерта в каюткомпании офицеры, во главе с капитаном, дают артисткам обед.

Матросня же собирается на мостике покурить. Надо сказать, что мостик оборудован громкой связью и кто-то, то ли по злому умыслу, то ли случайно, тумблер этот повернул.

Сидят офицеры с актрисами в каюткомпании и слышат по радио примерно такие тексты:

— А ты бы этой с золотыми зубами всунул?

— Да ни в жисть, разве только с перепою...

Ну, и так далее. Дискуссия принимала все более откровенный характер.

Капитан же, вежливо улыбнувшись побледневшим служительницам Мельпомены, попросил у дам разрешения выйти из-за стола. Получив его, бросился на мостик. В этот момент кто-то из матросов заметил, что трансляция включена и выключил ее. Через пару секунд на мостик вбегает кэп и первым делом поворачивает тумблер трансляции.

Будучи уверенным, что она отключена, он раскрывает рот во всю ширину и выдает примерно следующее:

— Вы что, вашу мать иметь! Эти бл... ди старые на корабле еще, а вы тут языки распутили. А ну, марш все отсюда, а то щас всех построю, будете этим шалавам бородатые пироги лизать.

После чего, сделав глубокий вдох, отправился назад к обеду. Надо ли говорить, что обед с дамами не сложился?