и сотрудник, а посередине образовался длинный коридор.

И вот заходит в офис начальник, весь в своих начальственных мыслях, быстро шагает по "коридору", вдруг резко тормозит у одной из ширмочек и громко вопрошает сидящую за ней сотрудницу:

— Ира, как там ваш тампакс?!

Слышится звук одновременного падения нескольких тел (а в комнатке работало человек эдак 12), глупое хихиканье и откровенное, но несколько подавляемое прижатыми ко рту ладошками, ржание. Ира сидит с глазами 2см х 2см, медленно бордовеет, но все же еще в состоянии задать встречный вопрос:

— Что вы имеете ввиду?

Начальник, нисколько не смущаясь:

— Я спрашиваю, как ваш тампакс. Греет? Не протекает?

Сотрудники, и Ира в их числе, сползают на пол. Тут только, заметив нездоровый ажиотаж в рабочем помещении, начальник решил объясниться:

— А что вы смеетесь, я не понимаю? Я тоже хочу купить себе такой же!

Офис в конвульсиях.

... — А то дома постоянные проблемы с горячей водой.

Оказалось, что он имел ввиду "Термекс", то есть бойлер для горячей воды.

Господи, что реклама с людьми делает. Занавес.

лет. Правда, не все поддерживали эти разговоры — некоторые воевавшие сослуживцы всегда обходили стороной любые воспоминания о войне, так же как другие — менялись в лице при упоминании конца 30-х. Мой товарищ Витя был из таких. Я ни разу за все годы совместной работы не видел его ни с колодкой, на в наградах, хотя твердо знал, что воевал он года с 42, и не где то в тылу. 9 мая Витя всегда был грустен, и тихо выпивал свою рюмочку, что то вспоминая.

В конце 70-х нашему НИИ исполнялось 50 лет. Был большой праздник, множество гостей, даже заместитель министра приехал поздравить. В этот день мы впервые увидели Витю в пиджаке с колодкой. Если ты видел сегодняшних ветеранов, тех, кто ещё остался — у них за счет юбилейных медалей колодки сейчас такие же, как у Вити в тот день. Ни один из наших ветеранов не мог похвастаться даже половиной его орденов. Там был даже орден Ленина, что по мерам ВОВ было огромной редкостью — это уже в последующие годы его стали давать просто за безупречную выслугу лет.

На общие расспросы Витя ответил коротко: теперь можно. Уже после мероприятия мне, как другу, он рассказал, что во время войны служил в разведке. И был у него товарищ — Миша. Друг без друга они за линию фронта не ходили - только в случае ранения ( у Вити их 2 было). Миша был редким талантом по части маскировки и прочих важных для разведчика навыков — так как до войны много охотился и изучал это занятие весьма подробно. Именно Мишина смекалка и навыки не раз давали им возможность вернуться с задания живыми. Но при этом между ними была огромная незримая стена- не для них самих, а для руководства — дело в том, что Миша имел в биографии тяжелое пятно в виде расстеленного отца и репрессированной матери, а вот у Вити была просто образцово- показательная биография "без единой помарки". О нем даже в газете пару раз писали как о примере для товарищей. В итоге Миша за все их совместные операции получил пару медалек, а Витя — полный иконостас "за себя, Мишу и тех, кто остался там, за линией фронта". Миша в конце войны был тяжело ранен, и увидеться им было суждено только после войны. На той встрече Витя решил, что надевать "общие" с Мишей награды одному — несправедливо. Не по человечески это, когда один пользуется тем, что получено вместе. И так ни разу не надевал.

В дальнейшем, уже в 60-х, Миша добился реабилитации отца, а уже в 70-х, незадолго до 50-ти летия НИИ, при активной помощи Вити, Миша получил свой личный Орден Ленина, который заслужил в те военные годы.

P. S. Миша умер в конце 80-х, Витя — в конце 90-х. Рассказчик жив до сих пор, 93 года (он работал на военном заводе).

сдавать? "

На регистрации (тогда еще электронной регистрации не было) молодая сотрудница авиакомпании вначале пыталась было меня заставить, видимо, даже сама не понимала за что, то ли за дополнительное место, то ли за негабаритный багаж — доплатить. Но тут подошла женщина постарше, цыкнула на нее, сказав, что мест свободных на рейсе очень много, дала мне место там, где мне уж точно будет свободно, у аварийного выхода, там где просторно и удобно. Никаких доплат, разумеется.

Далее, при посадке в автобус, меня девушка с рацией позвала вперед, а пассажиры сами расступились, создали вокруг меня пустое пространство, чтоб никто меня не задел, не толкнул, никак не повредил инструмент.

В самолете я сидел как король, один на всем ряду, там 2 места вместо трех и много пустого пространства, , причем, мне дали какой то ремень, не знаю, то ли учебный, то ли детский, чтоб к креслу футляр удобно прикрепить, а не придерживать рукой весь рейс.

Ну и по прилету, та же картина, меня пропустили вперед, и на выходе из самолета, и на паспортный контроль позвали пройти сами пассажиры, прошел первым.

Очень порадовала отзывчивость пассажиров и стюардесс с того дублинского рейса. До сих пор вспоминаю с теплым чувством этих людей.

местный Пицца Хат:

— Алло, я хотел бы заказать девятнадцать больших пицц и пятьдесят банок пепси-колы... , нет, лучше шестьдесят.

— Куда будем доставлять?

— Психиатрическую больницу по такому-то адресу знаете?

— Психиатрическую больницу?

— Да. Не волнуйтесь, я — агент ФБР.

— Вы — агент ФБР?

— Так точно. Нас тут полно.

— И вы звоните из психушки?

— Так точно. Когда привезете пиццу, позвоните у черного входа, а то главный мы заперли.

— И вы говорите, что вы там все агенты ФБР?

— Так точно. Через сколько мы можен вас ожидать?

— В психиатрической сидят одни агенты ФБР?

— Именно. Мы тут уже давно. Все страшно проголодались.

— Э-э-э... и как вы собираетесь расплачиватться?

— Наличными, после доставки.

— И вы все агенты ФБР?

— ДА!!! Здесь нет никого, кроме агентов ФБР, понимаете? Никого!! Не забудьте доставить пиццу и пепси к черному входу. Не забудете?

— Да пошел ты...