Денег у нас было мало. Я играл на чем придется, включая советский электроорган "Юность-73", который мы купили за 100 рублей. Вот судьба – сейчас в гараже моего дома в Калифорнии стоят три инструмента – Roland, Korg и Yamaha, и в те времена обладание любым из них сделало бы меня счастливейшим человеком на свете, а сейчас – стоят себе, раз в несколько лет я их достаю, подключаю, что-то записываю, а счастливым меня делают слова дочки перед сном — "Папа самый хороший. I am so happy. ", и больше ничего и не надо.

Как-то раз наш барабанщик Вадик пришел на репетицию и сказал:

— Ребята, есть хорошая возможность подзаработать. У меня есть приятель – Антон, он знаком с репетиторами, которые занимаются с поступающими в вузы, им нужны расклейщики объявлений. 10 рублей за 4 часа работы в день, 20 дней.

200 рублей на каждого! Мы немедленно связались с Антоном, который подтвердил все цифры, но добавил, что перед тем, как нас "выпустят на расклейку", нужно будет встретиться с ним раза два-три для практических занятий.

Практических занятий?! Это ведь расклейка объявлений! Чему нас собираются учить – как лучше мазать и поменьше тратить клея, что ли?!

Но когда мы встретились с Антоном на следующий день у одного из ленинградских вузов, мы поняли, что клеить объявления – на самом деле не так просто, как мы думали.

Средний срок наклеенного репетиторского объявления у вуза в период поступления – 15 минут. У объявлений много врагов. Дворники, конкуренты-репетиторы, работники вуза — у них ведь свои курсы для поступающих. Объявления заклеиваются другими объявлениями. Бывает, что поступающий срывает объявление целиком.

Поэтому расклейщик должен следить за объявлениями и клеить новые. Вахта своего рода. Но, кроме того, расклейщик должен понимать, где именно нужно клеить объявления. Определять людские потоки у вуза. Замечать, где студенты задерживаются, например на остановках транспорта. Обращать внимание, есть ли телефонные будки поблизости.

Для демонстрации своих объяснений Антон наклеил два объявления – казалось бы, совсем недалеко друг от друга и сказал нам:

— Смотрите, на первое никто не будет обращать внимания, а со второго сорвут все телефоны за 10-15 минут.

Так оно и произошло.

— Запомните, ваша главная задача – не клеить объявления, точнее не только клеить объявления. Ваша задача – делать так, чтобы абитуриенты срывали телефоны и звонили. Если они не звонят – репетиторы видят, что вы не работаете. Если нет звонков, то неважно, сколько объявлений вы наклеили.

Результат совершенно не обязательно был связан с количеством затраченного труда. У одного из вузов, где у нас были практические занятия, весь поток людей шел через единственную трамвайную остановку. Поэтому расклейщику было достаточно помещать объявление на столб у этой остановки и следить за ним. Другие вузы были гораздо сложнее. Антон сказал, что у "сложных" вузов мы будем, как правило, работать бригадами по два-три человека. Он также сделал особый акцент на том, что внутри вузов объявления нельзя клеить никогда - только снаружи.

После двух практических занятий Антон решил, что мы готовы, и одним летним утром нам вручили по пачке объявлений и "выпустили на расклейку".

Работать расклейщиками нам нравилось. Всего четыре часа в день – с 10 до 2, на свежем воздухе, за хорошие деньги. Было приятно видеть абитуриентов, молодых и взволнованных – давно ли мы сами были такими! , опять оказаться на территории знакомых вузов – ЛЭТИ, финэк, политех, "холодильник" (институт холодильной промышленности, сейчас носит гордое название "Академия холода"), "тряпочка" (институт текстильной и легкой промышленности)...

Репетиторы были нами очень довольны и говорили, что количество звонков от вузов, где дежурим мы, всегда выше среднего.

Постепенно мы все лучше узнавали этот неизвестный нам ранее мир репетиторов и поражались его продуманности, организованности — вообще непохожести на то, что мы видели каждый день на наших основных рабочих местах.

Каждый год наши репетиторы снимали квартиру в центре города, близко к основным вузам, и оставались в ней до конца вступительных экзаменов. У них был железный принцип – ни один звонок не должен быть пропущен!

Поскольку из квартиры они не выходили, еду для них покупал и приносил один из расклейщиков, который получал за это 100 рублей в месяц. Сейчас эти суммы уже не производят впечатления, но в те времена, когда люди всерьез занимали три рубля до получки, такие деньги были очень хорошей платой за то, чтобы пару раз в неделю сходить в магазин.

Были продуманы даже такие вещи, как текст и внешний вид объявлений. Например, на них в строго определенных местах ставились крупные красные и синие точки для привлечения внимания. Кроме того, благодаря этим точкам мы, расклейщики, могли издалека видеть, висит объявление или нет.

Никогда не было такого, чтобы, например, вдруг не хватало объявлений или не было клея — все это нам выдавалось в любом количестве, и никто не призывал к экономии.

Для нас, расклейщиков, существовал специальный профессиональный термин – "мальчики". "Мальчики" клеили объявления – ой, ошибся! – делали "все возможное, чтобы абитуриенты срывали с объявлений телефоны и звонили". Кроме "мальчиков" были еще "девочки", которые совершенно не обязательно были лицами женского пола – напротив, почти все они были мужчинами. Задачей "девочек" было шататься среди поступающих и рекламировать репетиторов, используя свое красноречие и обаяние – рассказывать, например, как замечательно репетиторы помогли им самим. За каждый звонок "девочки" получали 15 рублей – за звонок! – даже в том случае, если он ни к чему не привел.

Со временем мы познакомились с некоторыми "девочками" – как наших репетиторов, так и конкурентов, и не раз наблюдали их профессионализм в действии. Бывало, что некоторые из них зарабатывали в день до 100 рублей и больше. Эта работа, конечно, требовала большей квалификации, чем наша.

Репетиторы говорили нам, что если у нас остается свободное время от расклейки объявлений, мы можем пытаться подработать как "девочки", хотя явно особых надежд в этой области на нас не возлагали, что поначалу нас обижало – как так! – мы же музыканты! – да мы ведь на сцену выходим! – и это у нас нет красноречия и обаяния!? – но очень скоро мы убедились в том, что наши шефы были правы – как мы ни пытались, за весь месяц дополнительные 15 рублей получил только я, причем совершенно неожиданно.

Как-то вечером я возвращался домой, проходил мимо одного вуза и чисто машинально решил наклеить объявление. Рядом со мной остановился молодой человек, по которому было видно, что он приехал из какой-то южной республики СССР и с акцентом, характерных для жителей тех мест, спросил:

— Слюш, а этот учител хороший, да?

— Да, очень хороший! – ответил я.

— А ты его знаешь? Может, скажешь ему, что я тоже хороший, чтобы он со мной учился?

Я пообещал замолвить слово и на следующий день один из репетиторов сообщил мне, что южанин звонил, назвал мое имя, и я получил так сомнительно заработанные пятнадцать рублей.

Напоследок о самих репетиторах. Чрезвычайно умные, необычные, очень энергичные и организованные люди, которые, на мой взгляд, абсолютно заслуживали те деньги, которые они зарабатывали – где-то несколько тысяч рублей за один месяц. Они не халтурили. Они на самом деле хорошо готовили к поступлению и мы видели, как благодарны были те, кто с ними занимался. О наших репетиторах шла слава – и они рассказывали нам, что самыми удачными годами у них были те, когда им удавалось снять ту же квартиру, что и в прошлом году – тогда им звонили и даже просто приходили знакомые тех, кто занимался за год до этого.

Мы им тоже понравились, и когда наша работа у них закончилась, они взяли наши телефоны — "чтобы быть в контакте с опытными ценными кадрами", как они сказали – и через год на самом деле позвонили и предложили поработать опять, но у нас уже разворачивалась профессиональная музыкальная карьера, начинались гастроли, и мы отказались...

Во-вторых, если главный фильм того стоил, то его в прокате могли начинать крутить сразу же, без журнала. Ведь и в советском Минкульте понимали все-таки, что и самая интересная, смешная, занимательная короткометражка перед "Войной и миром", "Бриллиантовой рукой" или, скажем, очередной серией эпопеи "Освобождение" будет ни к селу, ни к городу.

В-третьих, "большие" режиссеры, да и вообще полнометражные киношники, киножурнальный жанр, мягко говоря, недолюбливали. С одной стороны, если фильм действительно хороший, то какой-то там журнальчик перед ним отвлекает и расхолаживает зрителя. С другой – взрослый билет в кино стоил аж целых 10 коп. , и каково было режиссеру – посредственности с "волосатой рукой наверху", знать, что с его разрекламированной идеологически выдержанной "бадяги" зрители уходят, едва досмотрев перед нею выпуск чего-нибудь познавательного либо "Ералаша", "Веселой карусели" или вышедшего из нее "Ну, погоди! "? Дойдет до верхов – не пожалуют. Немилостью пахнет, со всем ну очень нехорошим вытекающим.

Именно по этой причине существовало негласное правило: премьерные фильмы, особенно – ведущих режиссеров – пускать по крайней мере в первопросмотр без журнала. Но бывали и забавные исключения…

Как известно, в киношной среде "Сталкер" Тарковского считается самой несчастливой из его работ: и актерский ансамбль, и съемочную группу буквально преследовали всяческие неприятные происшествия. Вплоть до того, что полностью отснятый и уже смонтированный материал весь сгорел при пожаре в студии, и пришлось переснимать все заново.

Тем не менее фильм, несмотря ни на что, был все-таки доделан, и премьера анонсирована в Москве, в "Красном Октябре". Народ на сие долгожданное событие собрался, разумеется, кинематографию в общем и целом понимающий. Некоторые даже утверждали, будто понимают и тарковское кино, чем сам мэтр был бы, наверное, немало удивлен. Так что в фойе перед сеансом разгорелась стихийная дискуссия на тему: а что же он под Стругацких-то выдумает?

Тогда еще держался на слуху "Солярис" того же Тарковского по С. Лему. А там в начале и в конце подолгу показывается кристально прозрачная плавно текущая вода, в которой колышутся заросли валлиснерии. Каковые эпизоды, между прочим, почитаются одной из великих загадок кинематографа вообще. Тарковский, при всем его нетривиальном вольнодумстве, ну никоим образом не бесталанный болван и пустых эпизодов в его фильмах нет. Любая, хоть бы и самая "двинутая" сцена у него тщательно продумана, с полным знанием дела поставлена и снята, и что-то, да означает. Но это "что-то" может быть предельно сжатым таким обширным, многозначным "нечто", что сам черт ногу сломит.

Между тем, от мыслящего океана на далекой планете к Зоне в исходном для данного случая "Пикника на обочине" прослеживается явная связь. Вплоть до обвинений братцев-фантастов в идейном плагиате: и там, и там на нас, грешных, весомо, грубо, зримо действует некая могущественная, неодолимая сила, побуждения и намерения которой мы, такие как есть, понять неспособны. Вот ожидающие показа и задавались, в предвкушении новой головоломки, вопросами: так как же он, Тарковский, все это в этот раз трактовать будет? Впрочем, предсказать художественные решения и находки знаменитого оригинала-новатора считалось невозможным, поэтому знатоки-ценители просто-напросто терялись в догадках, да и все тут.

Наконец – звонок, двери в зрительный зал распахиваются. Публика его заполняет, рассаживается по местам. Второй звонок, третий, медленно гаснет свет, экран загорается… А на нем – плавно текущая кристально прозрачная вода, в которой колышутся заросли валлиснерии!

В зале – напряженная тишина, и чей-то одинокий, с некоторым надрывом голос: "Так это что же, у него теперь ВСЕГДА ТАК БУДЕТ? "И тут – появляются титры:

ЖИВАЯ ВОДА

Источники воды в природе

Киножурнал

"Красный Октябрь" кинотеатром был непростым: его администрация толк знала и в кино, и в кинозрителях. И тонко пошутить умела при случае.