обратила свой деловой взгляд на издание книг ее мужа и обнаружила, опять же, вещи совершенно дикие. Так, за право издать популярнейший роман "Бесы" Достоевскому предложили 500 рублей "авторских", причем с выплатой частями в течение двух лет. В то же время, как оказалось, типографии, при условии известности писательского имени, охотно печатали книги с отсрочкой платежа на полгода. Таким же образом можно было приобрести и бумагу для печатания.

Казалось бы, при таких условиях очень выгодно издавать свои книги самим. Однако смельчаки скоро прогорали, поскольку издатели книготорговцы-монополисты, естественно, быстро перекрывали им кислород. Но 26-летняя барышня оказалась им не по зубам.

В результате изданные Анной Григорьевной "Бесы" вместо предложенных издателями 500 рублей "авторских" принесли семейству Достоевских 4000 рублей чистого дохода. В дальнейшем она не только самостоятельно издавала и продавала книги своего мужа, но и занималась, как бы сейчас сказали, оптовой торговлей книгами других авторов, нацеленной на регионы.

Сказать, что Федору Михайловичу бесплатно достался один из лучших менеджеров его современности, — значит сказать пол правды. Ведь этот менеджер еще и беззаветно любил его, рожал детей и терпеливо вел за копейки (отдавая кровно заработанные тысячи рублей кредиторам) домашнее хозяйство. Кроме того, все 14 лет замужняя Анна Григорьевна еще и бесплатно работала у своего мужа стенографисткой.

В письма к Анне Федор Михайлович часто был не сдержан и наполнял их множеством эротических аллюзий: "Целую тебя поминутно в мечтах моих всю, поминутно взасос. Особенно люблю то, про что сказано: И предметом сим прелестным — восхищен и упоен он. Этот предмет целую поминутно во всех видах и намерен целовать всю жизнь. Ах, как целую, как целую! Анька, не говори, что это грубо, да ведь что же мне делать, таков я, меня нельзя судить... Целую пальчики ног твоих, потом твои губки, потом то, чем "восхищен и упоен я". Эти слова написаны им в 57 лет.

Анна Григорьевна сохранила верность мужу до своего конца. В год его смерти ей исполнилось лишь 35 лет, но она сочла свою женскую жизнь конченной и посвятила себя служению его имени. Она издала полное собрание его сочинений, собрала его письма и заметки, заставила друзей написать его биографию, основала школу Достоевского в Старой Руссе, сама написала воспоминания. В 1918 году, в последний год ее жизни, к Анне Григорьевне пришел начинающий тогда композитор Сергей Прокофьев и попросил сделать в его альбом, "посвященный солнцу", какую-нибудь запись. Она написала: "Солнце моей жизни — Федор Достоевский. Анна Достоевская..."

эту муторную, тошнотную дорогу.

Вдруг, среди леса, без видимых причин, автобус начал сбавлять ход, прижался к обочине и наконец остановился.

Бородатый водитель вылез из-за руля, вошел в салон и принялся нежно будить старика спящего на переднем сидении.

Старик проснулся, покрутил головой и увидев перед собой водителя, испуганно спросил:

— Что? А?

Бородатый водитель протянул деду паспорт и сказал:

— На вот, возьмите, к сожалению, вам придется выйти здесь, мне сообщили, что сейчас будет проверка, так что дальше я вас не повезу. Пойдемте, багажное отделение открою, баулы свои заберете.

Старик затрясся мелкой дрожью:

— Ну, ты что? Как так? Мы же договорились. Куда ж я выйду среди леса, да еще и с четырьмя сумками? Я же сказал тебе, что в Краснодаре меня сын встретит, он и заплатит за проезд. Вот же мой паспорт в залог. Не будь таким черствым, ну нет у меня денег, ну так получилось, с кем не бывает.

— Уважаемый, я все понимаю, но дальше не повезу, при всем уважении, у меня тоже семья, дети, не хочу я из-за вас работу терять. Я бы и бесплатно вас довез, мне не жалко, но тут такое дело — контроль. Давайте, поднимайтесь, не задерживайте, у меня график.

Некоторые пассажиры проснулись и попытались поднять голос за деда:

— Ну, ты что? Куда же он пойдет? Лес кругом, да еще и без денег. Ну, будь ты человеком, не трогай старика, говорят же тебе – "сын встретит, заплатит". Что, паспорт двух тысяч не стоит? Ты посмотри, какой дождь на улице.

Дед, чуть не со слезами на глазах, с трудом выкрутил с пальца обручальное кольцо и протянул водителю:

— Мало тебе паспорта? Вот, возьми в залог обручальное кольцо.

Водитель аккуратно поднимая старика за локоток, ответил подчеркнуто ласковым голоском:

— Ну, что вы? Зачем мне ваше золото? У меня автобус, а не ломбард. Есть билет – едем в Краснодар, нет – выходите тут.

Дед совсем сник, надел обратно кольцо, спрятал паспорт, достал из кармана две тысячи рублей и со вздохом протянул их водителю:

— На вот, последние, забирай, кровопийца. Теперь сутки голодать придется, а мне нельзя, у меня сахар в крови.

Водитель отвел руку с деньгами и все тем же ласковым голосом ответил:

— К сожалению, ничем помочь не могу, я не торгую билетами. Нужно было на автовокзале в кассе купить, тогда и ехали бы сейчас как все. Давайте, проходим, проходим на выход, вы людей задерживаете.

…Через минуту автобус уже отъехал от безымянной обочины, оставив после себя растерянного деда с четырьмя большими сумками.

Ропот возмущенных пассажиров не прекратился, а только нарастал.

Водитель, чтобы перекрыть эти революционные голоса пассажирской солидарности, взял микрофон и весь салон наполнился его голосом, только вот голос уже был не прежний ласковый, а ликующий, почти переходящий на крик:

— Что, пожалели эту старую сволочь?! Ну, так слушайте, я вам расскажу: полгода назад, этот дедок, вот так же как сегодня подошел ко мне и со слезами на глазах попросил довезти его до Краснодара – "Денег нет, вот возьми паспорт в залог, а по приезде меня сын встретит, так сразу и отдаст".

Ну, думаю – отчего же не помочь старику? Взял в залог паспорт и сам, за свои кровные купил этой суке билет.

Приехали в Краснодар. Действительно – встречает сын – сержант милиции. Подходит и говорит:

— Паспорт этого гражданина у тебя?

— У меня, только он мне должен две тысячи, вот билет.

А мент и говорит:

Засунь себе этот билет и давай сюда паспорт, пока я на тебя наручники не надел за вымогательство!

Потом со всей дури, так херакнул меня дубинкой по ноге, что я потом еле обратно до Москвы доехал.

А сегодня, спустя полгода после того случая, этот старый козел опять ко мне подошел, видимо не узнал, я ведь раньше без бороды был…

Ну, что, еще кому-нибудь жалко этого бедного дедушку…?