|
Это кажется совершенно удивительным, но во время блокады в Ленинграде работали школы. Даже в самую страшную лютую зиму 1941-1942 годов в 39 школ города приходили ученики. Ослабленные голодные дети не могли высидеть больше трёх уроков в день. Беда была с тетрадями, их делали из старых газет, потому что не хватало бумаги. Чернила замерзали, дети писали карандашами, но они учились. В школе они играли так: если получил пятёрку, то убил "Ганса, фашистского офицера", если четвёрку — "Фрица, фашистского солдата", если тройку — промазал, ну а если двойку — вообще стрелял по своим. И дети старались. В июне 1942 состоялся выпуск десятиклассников, окончивших школу в первый блокадный год. 540 выпускников, и 70 ребят получили аттестаты с отличием, "с золотой каёмочкой", то есть каждый восьмой (!). Это ли не чудо!
|
| 21 Oct 2025 | Анатолий  |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Это было давно, в 80-х годах прошлого века. Я тогда училась во втором или в третьем классе. Стояла снежная зима и было холодно. На природоведении мы изучали, чем питаются синички и снегири, а на уроках труда делали для них кормушки из подручных материалов.
В школе на уроке природоведения нам задали нарисовать следы
Я поменял во время обучения с 1979 по 1989 четыре школы. И каждый учитель был для меня хорошим уроком, как бы парадоксально это не звучало.
Например первая школа и учитель начальных классов. Она почти всем ставила пятёрки, но тем, кто реально старался, ставила их большего размера, и это было классное соревнование, мы правда мерялись поставленными пятерками и у нас не было двоечников.
Или другая школа, уже с 4го по 7й класс. Учитель математики, если мальчики опаздывали на урок, они приседали 30 раз. Девочек не трогал. Но научил умножать в уме двузначные числа. Ну вы в курсе, сначала десятки, потом остатки от них.
Или военрук, который пришел с границы с ранением ноги, и его преподавание, и летний лагерь, где мы были дежурными по кухне, к нам привязался чужой полкан из военкомата, а наш жёстко его осадил, при этом был капитаном, что ребята в наряде, а не просто так идут по лагерю.
А были и те, кто линейкой били по рукам, кто писал характеристику после школы за мелкие обиды такую, что в институт бы брали со скрипом.
Но этих меньше помнишь, как какую то мелкую занозу.
Все эти учителя в моей памяти, и мой жизненный опыт в дальнейшем, и мое общение с учителями детей, где видишь, кто правда учитель, а кто просто не в том месте.
Гуляю с французским бульдогом, мимо идёт женщина с тремя детьми. Бульдог стоит, не шевелясь, и меланхолично смотрит куда-то в пространство. Младшая девочка лет пяти начинает ойкать и жаться:
— Ой, я боюсь, боюсь.
Женщина:
— Боишься? Ты-то чего боишься?! У тебя дома два бультерьера!
У нас в семье религия буксует немного.
Мой дед — Сайфетдин в юности в мечеть ходил, но потом разочаровался и решил, что учение Ленина более актуально.
Отец-Сагадей, признавал существование высшей силы, но без какого-либо энтузиазма.
Я сам прошёл типичный метаморфоз от октябрёнка, пионера, комсомольца, воина СА до взрослого атеиста.
Родились дети.
Пришла как-то к дочке массажистка. Выяснилось, что она, конечно, массажист, но в душе — христианский миссионер. Делает массаж и дочку мою к истинной вере приобщает. Причём, у меня даже разрешения не спросила.
8-летняя дочка всё внимательно выслушала, а потом спросила: — А Вы теорию Дарвина читали?
Проповедница от неожиданности растерялась и не нашлась, что ответить.
Больше не пришла. Потеряла интерес к работе с моим ребёнком.