— Нож есть? Показывай!

Логика понятна – туристы, значит с ножами. Я достаю своего красавца, купленного на рынке за небольшие деньги, но из хорошей стали. Обычная деревянная ручка, простое прямое лезвие сантиметров 15.

— Тааак… Документы на нож есть?

— Нет, я на рынке купил, обычный нож…

— Обычный или нет – проверим, пошли с нами!

Оставил девушку с вещами на платформе, пошли здесь же в линейный отдел милиции (ЛОВД). Завели меня в кабинет к старшему. Кабинет небольшой, голубовато-серой краской весь покрашен, два стола посередине, за одним из них сидит мужик лет 40, какие-то бумаги заполняет. Голову поднял, мол, чего надо?

— Задержали с ножом, по виду – холодное оружие, документов на него нет. Вот он.

Кладут на стол нож. Старший его повертел, померял толщину линейкой, посгибал…

— Холодное или нет – покажет экспертиза. Оформляйте изъятие, адреса-явки запишите и пусть идет.

Я в непонятках:

— Куда идти? А нож?

— Идти домой! Результаты экспертизы придут, будем решать, что делать – привлекать к ответственности или вернем и иди своей дорогой! Если в течение двух недель не позвоним и письма не будет – приезжай забирай нож.

Я грустный пошел на платформу. Две недели под дамокловым мечом – привлекут, не привлекут? – прошли быстро. Отвечать за нож не хотелось, но и терять его было жалко.

Через две недели поехал в ЛОВД выяснять свою судьбу.

На платформе первыми, кого увидел, были те двое молодых, которые меня забирали. Они увидели меня, закричали "Вон он! Стой! " и кинулись ко мне. Я с перепугу решил, что песенка моя спета и чуть не задал дёру, но бежать было некуда. Прощаясь со свободой, дождался этих.

— Ты же за ножом, да?! – заорали они.

— Ну, наверное, там же экспертизу делали, результаты, наверное, какие-то пришли…

— Результат нормальный, не холодный нож. Но ты к Степанычу так не ходи, обязательно бутылку хорошую возьми, а то хана тебе!

— А что такое?

— Он тебе сам скажет!

Я в непонятках зашел в магазин возле станции, купил водки, взяв на всякий случай целый литр, и медленно пошел навстречу судьбе.

Нашел кабинет, постучал. Оттуда рык: "Кто там?! Войдите!".

Приоткрываю дверь, заглядываю. Первая мысль – я не туда попал! Кабинет грязно-коричневый, весь, в каких-то пятнах, пол деревянный неравномерно вспученный, воняет какой-то дрянью… За одним столом сидят двое каких-то ментов, но за вторым вроде как Степаныч – тот старший, что нож забрал. Вхожу целиком, говорю, что за ножом приехал, две недели прошло, я ничего не получал и мне не звонили…

Степаныч подскочил на стуле и рванулся ко мне. Я чуть за дверь не выпрыгнул, но не успел. Он меня рукой схватил и силой посадил на стул возле стола, резко открыл ящик стола и кинул на стол нож. Нож был мой, совершенно не изменившийся, но завернутый в бумажку экспертизы.

— Забирай его! До холодного ему не хватило 0.2 мм толщины лезвия, но ты с ним не ходи, продай или выкини!

— А что не так? – тихонечко спросил я.

— Слишком хороший!

Я тупо смотрел на Степаныча и пытался понять, что не так. Двое ментов за соседним столом давились от смеха и в конце концов не выдержали, их прорвало и они заржали в голос.

— Шо вы гогочете, суки! Вторую неделю меня имеют во все дыры да еще и из зарплаты вычитают! Забирай свой нож и проваливай отсюда! – это уже мне.

Я поставил бутылку на стол, схватил нож и убежал. На платформе встретились снова двое молодых ментов.

— Смотри, живой! Степаныч нож отдал?

— Да, отдал. Парни, объясните, а что случилось-то?

Вот тут наступил момент истины. Все время срываясь на хохот они рассказали, что, когда я вышел, Степаныч положил нож в ящик и решил все документы по нему оформить вечером. Вечером же, сидя с этими двумя в кабинете, он его достал и начал заполнять запрос на экспертизу. Напарники его вертели нож в руках, пробовали резать им бумагу, строгать деревяшку и в один голос говорили, что сталь отличная и заточка прекрасная, и вообще классный нож, хоть и с рынка. Степанычу это надоело и он, взяв нож в руки и повертев его, сказал: "Да че вы к нему прицепились, обычный нож! Вон, если по батарее постучать…". Договорить он не успел, потому что взмахнул ножом и ударил лезвием по трубе возле радиатора батареи. Я так понял, что он хотел продемонстрировать, что лезвие об батарею тупанет, но вместо этого неожиданно нож разрубил трубу чуть не до середины и из нее фонтаном ударила горячая темно-бурая вода. Видать труба была совсем старая и проржавевшая. Сразу залило почти весь стол с бумагами-документами, добило аж до двери, в комнате пар и вода фигачили не переставая. Пока эти трое бегали и искали кран, чтобы перекрыть воду (а уже вечер, никого почти нет, где кран никто не знает), залило весь кабинет, вода пошла в коридор через порог. Когда нашли кран и начали его закручивать, сорвали его, и вода залила еще всю подсобку где-то в подвале… Пока приехали вызванные сантехники, весь коридор был в воде, весь этаж – в пару. В результате пришлось менять весь крановый узел, половину труб на этаже, включая радиаторы в кабинетах, которые оказались на грани подыхания. Пол в кабинете Степаныча разбух от горячей воды, да и в коридоре тоже. Начальник ЛОВД орал на Степаныча несколько дней и часть ремонта заставил оплачивать из его зарплаты. Собственно, ремонт еще не закончился, а все еще продолжался. Степаныч от всего этого ходил охреневший, мечтал, чтобы нож оказался по экспертизе холодным оружием, "чтобы этот с@ка-турист ответил по полной", но уже через неделю экспертиза дала отказ. Вот последнюю неделю он не просыхал и был злой, как черт.

— Так что ты парень судьбу не испытывай, получил нож и вали отсюда по-быстрому! Бутылку ему поставил?

— Да.

— Ну ладно, может успокоится. Все, иди, вон твоя электричка!

Я ехал в электричке в Москву и щупал свой нож. Да, сталь была хороша, нож мне нравился. Но Степаныча было жалко.

где это у него и почему круче? Он поведал, что служит на складе инженерных боеприпасов.

— Какая разница?

— Разница в том, что при пожаре и взрывах на артиллерийских складах, самое большее и страшное — это взрывы фугасных снарядов и самопроизвольный разлет реактивных снарядов (от РСЗО – "реактивных систем залпового огня"), а все остальное, по большому счету, типа гранат и патронов, ерунда. При хорошей организации и оперативности, надо людей вовремя эвакуировать и ждать когда все выгорит и взорвется (от одного дня до недели). А нас хранятся горы и залежи: мин всяких (в том числе и противотанковых), всякие "термиты" и "пирогели" (из области напалма). А самое главное – ну, очень много тротила, пластита, и всякой другой бризантной дряни. Хранится конечно на порядок лучше, чем где-либо, в капонированных хранилищах, как положено, расстояния между хранилищами соответствуют нормам и правилам, громоотводы и все дела. Но все-таки территория склада не резиновая, а "дряни" много. Приезжали как-то раз какие-то "ботаники", высчитывали, мерили, ковырялись в земле и составили "прогноз на будущее". Если возникнет пожар и взорвется хоть одно хранилище, то детонирует все и буквально сразу. Испугаться даже никто не успеет, и буквально на следующий день можно приходить любоваться: на месте склада будет огромный котлован со стеклянными склонами.

— Стеклянными?

— Да, "ботаники" указали, что склад стоит на залежах кварцевого песка, который подходит для стекольной промышленности, а температура при взрыве будет подходящей, чтобы оплавить поверхностный слой воронки.

— Ни хера себе! Как же вы там служите, не страшно?

— Нормально, глядим в два глаза и за друг другом, баловства с огнем нет, населенных пунктов рядом нет, а если что, то от судьбы не уйдешь.