Семеро московских студентов в советскую эпоху отправились на летнюю практику в дружественную Грузию. Остановились в частном секторе — в доме с большим приусадебным участком, наглухо отгороженным от улицы и шатким штакетником — от соседнего участка. Сумма, которую они заплатили за постой, просто померкла перед кавказским гостеприимством.

Перед отъездом студенты устыдились и на все оставшиеся деньги купили хозяйке на базаре самого здоровенного поросёнка. Втайне надеясь, конечно, на хороший прощальный ужин с его и своим участием.

Пока вели поросёнка, он очаровал всю компанию своей жизнерадостностью.

Он даже вставал на задние лапы, копыта то есть, за морковкой. Хозяйка подарку обрадовалась и вручила самому бойкому студенту длинный нож.

Сказала просто — "колите".

К тому времени студенты уже понимали, что главное для джигита — не дать усомниться, что ты мужчина. Они потащили поросёнка к широченному пню во дворе, специально для этой цели предназначенному. Только поросёнок был больно уж здоров. После продолжительного совещания его уложили плашмя на пень и плотно ухватили всеми руками — по одному студенту на каждую ногу поросёнка, пятый самый здоровый за спину, шестой за голову. Седьмой, тот самый бойкий, с трудом протиснулся в кольцо окружения, криво улыбнулся и занёс нож, метя в сердце.

В этот момент поросёнок рванулся и заорал, как будто его уже резали.

Звук этот очень похож на взлетающий авиалайнер для того идиота, который решил это послушать в упор. Парень чуть не выронил свой нож, но собрался, задрал его высоко над головой и стремительно опустил с ухарским по его мнению воплем. Наверно, пытаясь заглушить несчастного поросёнка. Соседи подумали, что режут уже двух поросят. Нож пошёл как-то косо, по сложной траектории. При взгляде на зажмуренную физиономию убийцы остальные шестеро студентов инстинктивно завопили и отдёрнули руки. Нож глубоко вошёл в пень и зазвенел. Поросёнок с поцарапанным ребром совершил гигантский прыжок и стал стремительно уменьшаться в размерах.

Дальнейшее напоминало жёсткий футбол нашего времени. Поросёнок метался между ополоумевшими игроками и сшибал их по очереди в грязь могучим ударом пятака в опорную ногу, после чего атаковал следующего. Он то удирал, то нападал из каждого укрытия. Хозяйка на крыльце, зажав уши, с любопытством смотрела, как семеро москвичей ловят одного поросёнка.

Ну или он их. Наконец свин разогнался до космической скорости и протаранил штакетник, после чего принялся носиться по соседнему двору, круша всё на своём пути. На шум выглянула соседка. Оценила ситуацию, исчезла и вернулась со своим ножом за спиной. Она стала с поросёнком ласково разговаривать на грузинском языке. Через пару минут успокоенный поросёнок, уткнувшись в соседку, затих. Но вовремя заметил предательский блеск ножа. Вырвался и ринулся в пролом обратно к студентам. Сломило их то, что к ним он бросился приветливо хрюкая...

Через пару дней на перроне московского вокзала высадилась группа очень заспанных парней с чёрной дрессированной декоративной свиньёй редчайшей породы на поводке. Ну или так во всяком случае студенты объяснили проводнице, чтобы их вообще пустили на поезд. Свинья всё ещё недоверчиво озиралась, но в обшем вела себя тихо.

Затеянный перед отъездом фокус превращения обезумевшего поросёнка в редкостную свинью оказался непрост. Сначала его накормили любимой морковкой до безобразия, ещё не подозревая, как им аукнется это потом в дороге. Умело вставленные в морковку снотворные таблетки он почти все умудрился выплюнуть, но от пойла с ними немножко закемарил. Его отдраили до блеска в четырнадцать рук и принялись красить. Сначала медленно облили густой акварелью, в которой растворили все цвета красок сразу. В результате планировался ровный чёрно-бурый тон с таинственными отливами. Но акварель пристала к коже плохо. Поросёнок нагло просвечивал сквозь неё и ухмылялся во сне. Суммарный цвет экзотической акварельной породы получился омерзительный. Кто-то злобно предложил выкрасить его, как забор, масляной краской. Если успеет высохнуть, конечно — до отхода поезда оставался час. На звуки истерического смеха всей компании поросёнок проснулся и уже через минуту вымазался снова, нарезая круги от студентов. Кончилось тем, что все осатанели, разложили его вшестером на том самом пне, под тот же невыносимый визг, а седьмой, самый бойкий, с ватой в ушах упорно раскрашивал проклятую тварь кисточкой с чёрной тушью. Кстати, он до сих пор вегетарианец...

Старинная физтеховская быль.

В советские времена, если кто помнит, первейшим долгом каждого студента было собрать урожай в подшефном колхозе, а потом уже заниматься всякой физико-математической ерундой. А еще в каждом институте должны были учиться ребята-демократы из дружественных соцстран.

Ну вот, поступили на курс чехи, по русски не очень хорошо говорили. И для начала отправились на картошку. На колхозных полях овладели великим и могучим во всей полноте. Вернулись на учебу. На лекции преподаватель разбирает решение задачи и показывает самую распространенную ошибку, чтобы ее не делали. А чех не врубился, и так скептически подает реплику:

— Э-э-э, профессор, х[ер]ню порете!

Все в отпаде. Пришлось срочно провести с ним дополнительные занятия о нормах русского языка. Чех очень устыдился и пошел просить прощения. И сказал:

— Извините меня, профессор. Я х[ер]ню спорол.

Жили-были дед да баба. Оба — медики. Дед — бывший хирург, жена — бывший терапевт. Дед любил выпить. У хирургов, сами понимаете, это профессиональное. А баба любила сдавать деда в вытрезвитель. Ну стерва просто: только дед выпьет, она тут же к телефону, вызывает милицию и сдаёт деда. И это его, профессионального хирурга, который той

Еще одна история из жизни ВГИКА, приключившаяся в начале 80-х. Работала там в администрации на какой-то должности такая вреднаяпартийная баба по фамилии Саперова (говорят, она послужилаЭ. Успенскому прототипом старухи Шапокляк). И выпало ей в одно извоскресений обеспечивать явку студентов на выборы в Советы народныхдепутатов (за оную явку с институтских

Андорра — это один большой горнолыжный курорт, куда вашего покорного слугу угораздило слетать покататься, на две недели, на лыжах с очень хорошей семейной парой. Ну, так получилось, что у моей половины не получилось, и мне пришлось выступать этаким другом семьи.

Купили мы универсальный skу-рass и поехали на очень модную горку, аж за 15 километров от отеля. До горки надо было подниматься в большой крытой кабине, минут эдак 15, ну, не суть. Подъехали мы к подъемнику, припарковались, вытащили лыжики и бодро почесали к кабине. Смотрим стоит куча народа и внимательно так слушает какую-то даму в униформе. Остановились, прислушиваемся, понимаем, что наверху сильный буран, видимость 5 метров и вообще ниииизяяяяя сегодня кататься. Ну, мы есстественно, а как же так, мы приехали издалека, хотим и все тут. Тетя, понимая, что ребята говорят с акцентом, говорит:

— А откуда вы такие собственно взялись?

Мы гордо:

— Из России.

Она на нас посмотрела таким грустным, задумчивым взглядом, вздохнула и... фраза дня, причем для всей толпы:

— К РУССКИМ БУРАН НЕ ОТНОСИТСЯ — и пропустила нас на подъемник.

Да, особо-то и бурана не было, так, ветерок дул немного.