ПОСТ N 1

Пару лет назад, делал документальное кино про войну и три дня снимал в Кремле роту почетного караула.

Как она живет, как тренируется и охраняет пост номер один.

Каждый час писали смену караула у Вечного Огня: сначала крупно ноги, через час — общий план, еще через час — крупно лица, еще через час — другой ракурс, еще через час... и так далее, ведь их же нельзя остановить и попросить пройтись для второго дубля.

Одним словом обычная съемочная суета.

Замполит роты Олег – хороший мужик, в очередную смену караула, посмотрел на часы и вдруг говорит:

— Ты сейчас снимай не солдат, а публику, которая будет на них смотреть.

Сними не пожалеешь.

Я удивился, но послушался и не пожалел — это оказался мудрый совет.

Мы с оператором перелезли через ограждение, зашли за Вечный Огонь и начали снимать публику сквозь пламя по переднему плану.

Примаршировала новая смена, вдруг люди пооткрывали рты, как будто они увидели не солдат, а инопланетян...

Я присмотрелся и правда караульные с разводящим шли не то что синхронно, а просто как роботы... и все какие-то неправдоподобно одинаковые.

Пораженные зрители от удивления даже забывали их фотографировать. Только потом я понял, что разводящий и двое караульных были тремя братьями близнецами.

Внутри, за кремлевским забором все эти "киборги" превращались в обычных жизнерадостных мальчишек, даже не верилось, что это те же сверхлюди, которые стоят там, у Вечного Огня...

Рядом крутился мой четырехлетний сынок, он мерил фуражки и хватал всех за карабины, пытаясь примкнуть штык.

Мы брали у солдат маленькие интервью: "Тяжело ли без движения стоять целый час? ", "Что ты чувствуешь у вечного огня? ", "Какие забавные или не очень случаи происходили на посту? " и т. д.

Каждый очень искренно говорил о себе. Рассказали, как однажды к огню поперлось пьяное мурло, не обращая внимания на окрики. В результате

"мурло" получило от часового — отверстие штыком в области ягодицы, а часовой получил отпуск на родину, так что если кто не в курсе: эти ребята далеко не манекены в военной форме...

Я спросил пацанов:

— А не трудно ли сдерживаться, когда публика пытается вас рассмешить?

Смеяться-то нельзя...

Они наперебой стали рассказывать, какие иезуитские способы бывают у зрителей, лишь бы "расколоть" часового: и рожи корчат, и разные звуки издают, часто травят анекдоты, но стоишь, не подаешь виду, зато в караулке все ржут потом как подорванные. А на посту нет, такого быть не может... Как будто выключателем отключается способность смеяться.

Один парень рассказал, как однажды стоял на посту и тут его из толпы случайно увидела одноклассница, она была в Москве проездом.

Кричит: "Ваня! Ваня! Это ты, или не ты!? "

Часовой конечно и бровью не повел...

Хорошо, что одноклассница догадалась дождаться до конца часа и пойти за караульными до дверей в стене.

Парень отпросился, вышел и минут двадцать поболтал с девчонкой у ворот.

Мне понравилась эта история, и я попросил пересказать ее еще раз на камеру.

Солдат согласился.

Включилась камера, но парень впал в ступор (такое бывает).

Единственное, что он смог заикаясь из себя выдавить:

— Меня зовут Иван Иванович... эээ...

Все вокруг просто таки упали от смеха, думаю что товарищи его с тех пор только так и называют: Иван Иваныч.

Съемка закончилась, мы попрощались с ребятами и пошли с сыном прогуляться по Александровскому саду: поели мороженого, полюбовались на фонтаны.

Напоследок сынок захотел еще разик посмотреть на смену караула и тогда уже поехать домой.

Я посадил хлопца себе на шею и протиснулся сквозь публику поближе к самому ограждению. Еще семь минут и будет смена.

Ждем.

Вдруг Сынок, сидя на моем загривке, показывает на часового рукой и громко говорит:

— Папа! Папа! Смотри! А вот с ружьем Иван Иваныч!!!

Через секунду часовые синхронно (а они все делают синхронно...) покраснели и стали медленно опускать головы на грудь пряча лица под фуражками, потом мелко затряслись...

Видимо они переживали, что-то среднее между орг@змом и микро-инсультом...

Я быстро унес своего подстрекателя подальше.

Хорошие они все-таки ребята, с юмором. Не зря каждого из них отбирают одного из двух тысяч.

Рассказами о тяжкой судьбе Шурыги Диановой всколыхнуло память.

Всё уже было под Луной.

Рассказал мне эту историю начальник гауптвахты Владивостокского гарнизона капитан-лейтенант Аверков Владимир Николаевич в 1985 году. Все герои событий, будучи под следствием, сидели у него. Сама история случилась летом того же года.

У мужа есть сын от первого брака. Ему было 11 лет, когда я начала встречаться с тогда ещё будущим мужем. Вроде нормальный мальчик, умный, добрый. Приезжал к нам на выходные, я старалась уделять ему внимание, помогала с уроками (я сама учитель), сохраняла позитивный настрой в отношениях.

Всё было замечательно несколько лет, пока однажды к нам в дом не

Перл от нашего трудовика Романа Дмитриевича.

Роман Дмитриевич был большой, добрый, весёлый дядька, у которого в этой же школе работала его замечательная жена (моя любимая учительница английского Ольга Александровна), которой он при встрече часто оказывал "взрослые знаки внимания"

На уроке металлообработки он дал нам задание делать штуцеры для шлангов. ну и на большой части штуцера нужно было снимать фаску перед нарезкой резьбы. Роман Дмитриевич был известным шутником, и эту часть с большим диаметром назвал просто — залупкой.

Урок (пара) подходит к концу, Р. Д. сидит за своим столом, записывает что-то в журнале, шумят токарные станки. К Р. Д. подходит женщина (то ли завуч, то ли его жена) что-то выяснить, и в этот момент один из учеников подходит к столу и громко, перекрикивая шум станков, спрашивает: "Роман Дмитричевич, посмотрите у меня залупку — пойдёт такая?" и подсовывает деталь учителю.

У женщины челюсть падает на пол, а Р. Д. со свойственным ему спокойствием отвечает: "Иди к медсестре, пусть она у тебя посмотрит"...

(занавес)

Еду я на днях по объездной вдоль залива (Кольского). Впереди — камаз-самосвальчик.

А ночью дождик прошел неплохой, и кузов у него полный водички, с краев покалывает. И, видимо, машина-то совхозная, так как явно до этого навоз возила. Тему я просек и держусь спокойно позади метрах в тридцати — обогнать никакой возможности. Грузовичок, не торопясь, едет, со светофоров понемногу "водичку" выплескивая. За моей "восьмерочкой" — вчера помытой по причине лета — уже хвостик легковушек пристроился... Вдруг наблюдаю в зеркало — позади явно нервничает и торопится кто-то. Одного обошел, третьего, вклиниваясь в несуществующие просветы. Вот он за мной уже.

Белая японочка, отполированная, хоть и не дорогая. Мужик дергается — не нравится ему, что не тороплюсь я вплотную за "Камазом" пристроиться — две машины кряду обогнать попроще.

Резко обходит, и явно свое пренебрежение демонстрируя, отжимает меня.

Пропускаю спокойно — прошло мое время тупого лихачества и борьбы за полосу.

"Камаз" на подъеме у светофора встает не спеша — японка за ним. Я — подальше.

Зеленый. "Камаз" трогается. "Девятый вал". Прямо торопыге на беленький капот.

Да, мужик аж заглох от досады — долго мы его всем рядом объезжали.

Noone?