4 ноября 1991 года. Я, 19-летняя студентка лечу рейсом Астрахань-Грозный-Ереван, из Астрахани в Грозный. Вылет в 19:30, самолёт ЯК-40. Регистрацию прошла, особого контроля тогда не было, сижу, жду посадку. Рейс задерживают, ну что ж, не чудо - тогда был тотальный дефицит керосина и с перелётами творилось хер знает что, рейсы объединяли, переносили, откладывали. Молюсь только, чтобы вообще улететь, желательно сегодня, ибо у меня всего четыре дня на поездку на малую родину, и когда будет следующая — неизвестно (как оказалось, никогда, это был мой последний визит в Грозный).

Так вот, задерживали вылет ещё раз несколько, и на посадку пригласили только около полуночи. Вышли мы из накопителя, измаявшейся толпой, и почесали к самолёту пешочком, в темноте, сквозь мелкий осенний дождик. Для автобуса, видимо, тоже горючки не было, а темнота была тоже, видимо, из экономии, фонари на стоянке включились, когда мы уже дошли. Самолёт стоял где-то в япунях, и, топая до него, меня очень смутило количество идущих — явно для ЯК-40 избыточное. Причём в толпе наблюдались всего три женщины, сильно беременная армянка с мужем, чеченская бабушка, практически не говорящая по-русски, с целой толпой то ли внуков, то ли ещё кого-то из мелких родственников, и я, уже подумавшая, что лучше уж очутиться в бассейне с крокодилами, чем в подобном окружении, ночью и в замкнутом пространстве. Славянских лиц не было ни одного. Вдобавок ко всему, все волокли свои чемоданы, саквояжи, кошёлки и котомки в руках, это-то как раз и не удивительно, ибо в ЯК-40 багажник представляет собой несколько полок в хвосте (может, кто и помнит это), а вот количество этих мешков, баулов, чувалов и т. п. впечатляло. В отрицательную сторону.

И началась посадка. Двое брутальных армянских летунов объявили порядок посадки. Сначала идут те, кто с билетами на сегодня. На такие мелочи, как указанное в билете место, никто и не думал обращать внимание, ринулись толпой. Потом с билетами на вчера. Потом вообще все, у кого есть хоть какие-то билеты. А остальные — посмотрим. Да-да, так и было сказано. Пока всё это укладывалось в моей тупой голове, кто-то схватил за рукав и втащил в самолёт.

— Чего клювом щёлкаешь, давай быстрей, я тебе место занял! — возмущался пожилой армянин.

— С-с-сы-пасибо! — заикаясь, пролепетала я в полуобмороке, при виде занятого места. Это был по-армянски модернизированный самолёт, в багажнике с одной стороны отсутствовали полки, зато красовались четыре пассажирских кресла, на два из которых мы и уселись с добрым дяденькой, оказавшимся доцентом кафедры гистологии ЕрМИ.

Народ продолжал набиваться, и салон самолёта превратился в трамвай в час пик. Откуда-то взялись складные стульчики, кому их не хватило, угнездились на собственных чемоданах-саквояжах, и, скрипя и пыхтя, наш летучий трамвай взлетел. Летели мы на полчаса дольше заявленного, но я, занятая болтовнёй с соседом, этого особо не заметила.

Сели в Грозном, жестковато, но терпимо, хвала небесам, и в очереди на выход я услышала:

— Дэущк, ти в Грозном виходищь?

Ну ё-маё, если бы ещё объявили: "Грозный, следующая остановка — Ереван! " было бы вообще эпично.

Когда я рассказала про весь этот кавардак родственнику, КВС на пенсии, но продолжавшему работать как раз в системе безопасности полётов, он ехидно ухмыльнулся и рассказал анекдот. Взлетает самолёт, командир спрашивает у второго: "Скорость? Сколько плит осталось? ", второй отвечает, что маловато. Через пару секунд всё повторяется. Точка принятия решения, продолжают взлёт, кое-как взлетают, командир опять: "Так сколько плит оставалось? " — "Две! " — "Эх, чёрт, могли бы ещё двух зайцев взять!". А после анекдота родственник добил одной фразой:

— Так вот, этот анекдот, совсем не анекдот. Особенно в Ереванском авиаотряде.

Это было начало 90-х, тогда и не такие чудеса творились)))

Я была на сносях, возвращалась на работу после приема у врача. Зашла в лифт вместе с двумя инженерами (оба мужчины) и застряла. Когда лифт остановился, они оба резко обернулись, посмотрели на меня, и один с нервным смешком спросил: "Вы на каком сроке? "Я ухмыльнулась и ответила: "Должна была родить 2 недели назад". Они побелели, как полотно, и попросили меня расслабиться, мол, все будет хорошо. Я лишь рассмеялась и сказала, что очень рада такой ситуации, потому что не очень хочу возвращаться на работу. Мы просидели там около двух часов и говорили обо всем на свете, кроме родов.

Абсурд заявления о повышении сбора на утилизацию уже никого не удивляет?

Все негодуют от жадности, но не от абсурда.

Утилизация вообще это что? Распыление автомобиля в термоядерном коллайдере на составляющие атомы — экологично и безопасно? Какой процесс подразумевается?

Вот рядом металл принимают, люди сдают старые кузова

Московским метрополитеном напрямую правит абсолютный подземный хтонический хаос, напрочь лишенный какой-либо логики вообще. По крайней мере, это единственная гипотеза, которая способна объяснить длиннющую и совершенно негуманоидную историю переименования самых разных станций.

Например, в московском метро одновременно

Не знаю, почему, но чёт вспомнился случай из молодости. Вроде и до зимы далеко, но поди ж ты! Надо бы к Новому году оставить, да чо уш.

Заступили на дежурство 31 декабря. На сутки. И [бах]нул ливень со снегом. Хороший ливень, с хорошим снегом. Полдня херачило, с перерывами. А потом откуда-то пришел дедушко. Дедушко Мороз. С ветром.

Долго