все равно общаются вне работы и что процесс лучше возглавить: ) посему сделал отдельный чат с юмором, мемами, картинками и пр. Если не сидишь в нем не вылезая - то никаких санкций не будет. Зато — профессиональный юмор и все такое, можно расслабиться после сделки или переговоров.

И мы в этом чате постоянно общались с девушкой из другого подразделения. Ну как общались? Она мем- я коммент, и наоборот. По фоткам она мне очень нравится, но подразделение в другом офисе, а на корпоративы она не приходила почему то. И так года полтора, наверное. А тут неделя выдалась с диким перегрузом, на работе вообще жопа, бывшая мозг вынесла, утром контракт сорвался крупный, бонус накрылся- в общем полный отстой. И вот захотелось мне что то сделать на полный разрыв шаблона. От слова вообще. Потому как состояние — хоть шефу пендаля при всех давай, хоть стриптиз на совещании танцуй.

— И что сделал? Решил ей написать наконец в личку?

— Почти угадал. В голову пришла мысль: что делают все гопники при подкате к девушкам в сети? Да, они вторым предложением пишут "покажи сиськи! "

— И что, написал?

— Да, написал.

— Вот так прямо?

— Ага..

— И что она ответила?

— Спросила, что у меня случилось. Я удивился, но прямо написал про полный треш в жизни.

— А она?

— Написала, что все наладится и что видит по чатику, что я очень хороший парень. Поэтому она хочет меня поддержать в этой ситуации. И селфи с сиськами! Знаешь, сказать что я охренел — это ничего не сказать.... мне кажется. Будь на моем месте настоящий гопник, он почувствовал бы себя Высшим существом, обладающим сверхсилой: ) В итоге я пришел в себя и слету пригласил её на свидание. В итоге уже второй месяц вместе живем: ))

Всем любви, радости и счастья!

этот момент, Юрка бережно спрятал хрустящие купюры во внутренний карман куртки.

После уроков, окрылённые только что полученными деньгами, пятнадцатилетние пацаны были готовы к кутежу.

Вскоре окрестные магазины были атакованы весёлыми пэтэушниками. Каждый тряс серебром по-своему: Парни в одинаковых костюмах скупали мороженое, импортные сигареты, газировку из рекламы. Старшекурсники, практически не таясь, затаривались пивом и недорогим портвейном в вино-водочном отделе.

И тут из магазина вышел Юрка. На лице у него было то же выражение, что и у раскрасневшихся одногруппников, но содержимое его сумки, в которую легко можно было заглянуть, разительно отличалось от того, что покупали они.

Там лежали две бутылки подсолнечного масла и свёрнутая в трубку игра в монополию.

Мысленно покрутив пальцем у виска, несовершеннолетние любители сладкого и пенного пошли тратить остатки своей первой получки.

Юркой его назвали в честь Гагарина. Он был первым ребенком в семье водителя и телефонистки с городской подстанции. После него родились две девочки-погодки — Рита и Маша.

Когда Юрке было четырнадцать лет, отец ушел из семьи, нашел себе новую женщину в городе, куда часто ездил в рейсы. Именно в этот день Юркино беззаботное детство закончилось. Мама и сестры неделю ревели, новый 1990 год встретили без привычной праздничной суеты, молча усевшись перед стареньким телевизором.

Резкие перемены в жизни Юркиной семьи совпали с переменами в стране. Все чаще стали отключать свет в их микрорайоне, котельной постоянно не хватало угля, и тепла в батареях было ровно столько, чтобы не замёрзли трубы. Рукастые соседи сооружали в своих квартирах печки-буржуйки, выводя трубы прямо в форточки.

Возвращаясь из школы, Юрка с завистью смотрел на сероватые струйки дыма, поднимающиеся вдоль стен его дома. Но денег на печку не было, маминой зарплаты только-только хватало на продукты, да и то — на самые простые. Поэтому и пошел он после восьмого класса в строительное ПТУ.

Там Юрке и его одногруппникам выдали костюмы и рубашки, грубые, но вполне пригодные к носке ботинки, и ватные зимние куртки. Иные ребята воротили нос от казённой одежки, а Юрка в этот день чувствовал себя именинником.

— Юрик, какой ты бравый в новом костюме, — сказала мама, когда он примерил на себя обновку, — ну точно Гагарин.

Сестрёнки тоже крутились вокруг и восхищённо цокали языками.

— Юр, а девочки у вас там есть?

— Спросила старшая, Рита.

— Тоже в твое училище пойду! Учат, одевают, да ещё и кормят два раза в день!

— Есть, одна даже староста группы у нас — Таня, но в основном девчонки в малярно-штукатурной группе, — ответил Юрка и подумал, что действительно можно будет и сестру через пару лет устроить в училище.

Здесь действительно было неплохо, а теперь вот ещё и стипендию стали выдавать.

Через двадцать лет после окончания ПТУ, которое сейчас стало называться лицеем, та самая староста Юркиной группы решила собрать выпускников девяносто пятого года.

Кинула клич в "Одноклассниках", создала чат, и через месяц Таня с однокурсниками встретились в кафе, неподалеку от места своей трехлетней учебы. Под холодный алкоголь и горячую закуску завязался душевный разговор о том, как сложилась жизнь у каждого из них.

Через час после начала встречи в кафе вошёл очень респектабельный мужчина. Оглядевшись по сторонам, он с улыбкой направился к столу, за которым сидела компания строителей.

— Юра, привет!

— Таня единственная узнала в импозантном посетителе Юрку Симакова.

Он действительно мало походил на того худого и вихрастого пацана с последней парты в неизменном коричневом костюме.

Юрка присоединился к уже захмелевшей компании и тут все, конечно, вспомнили его странную покупку после первой стипендии.

— Юр, а нафига тебе тогда это масло сдалось? — спросил один из одногруппников, — я ещё тогда хотел спросить, но ты был такой закрытый, что решил не лезть с вопросами.

И Юрка рассказал. Причем, когда он начал говорить, все притихли, настолько был роскошен его голос и манера повествования.

Его история началась с тех самых холодов и отключений отопления в начале девяностых. Именно эта критическая ситуация заставила Юрку начать что-то предпринимать в качестве главы семьи.

Перво-наперво он прочно законопатил все щели в квартире — дверной проем, окна, трещины в панелях. Стало немного теплей, но все равно мама и сестры ходили в двух кофтах. Потом решил перенести из спальни в зал кровати сестер, спать в одной комнате было не так холодно. И самое главное, он понял, что им нужен постоянный источник тепла, в этом качестве как нельзя лучше подходила огромная чугунная сковородка, доставшаяся маме от бабушки. Нагревшись на газовой плите, она долго отдавала свое тепло и на несколько градусов поднимала температуру в квартире.

— Ну а раз сковородка горячая, грех на ней что-то не поджарить, — продолжал рассказ Юрка, — сестрёнки наловчились делать лепешки, замешивали тесто на воде и соли и жарили их в масле. И сытно и тепло. Да что только не готовили на ней — и сухари сушили, и картошку жарили и яичницу, но это в хорошие времена, а бывало, что кроме мороженого лука и приготовить нечего было.

— Так что, ребята, масло мне в те времена очень нужно было.

— Объяснил ту необычную покупку Юрка.

После его рассказа возникла довольно долгая пауза, которую нарушила Таня.

— А монополия тогда зачем тебе нужна была, ведь перебивались практически с хлеба на воду?

— О, та штука тоже важна была. Это ведь настольная игра, в которую всей семьёй можно было сражаться. Мы и играли — бросишь кубик — и ты миллионер, покупаешь фирмы, продаешь, богатеешь. Доллары игрушечные младшая сестра Маша отсчитывала, так интересно ей было деньгами заведовать.

Представьте, за окном хмурый зимний вечер, фонари не горят, да и выходить по темноте на улицу опасно было, сами помните. А у нас хорошо, вся семья за столом, подначиваем друг друга по-доброму, рядом сковородка лепешки печет, красота. Так и жили.

— Юрка улыбнулся.

— Так ты сейчас, наверное, директор маслозавода? — спросила Таня, — или инвестор, игры в монополию, поди, не зря прошли?

— Нет, в бизнесе у нас только сестра Маша, — ответил старосте Юрка, — ей точно монополия жизненный путь определила. А я психолог, в том числе семейный, если буду нужен — звони.

"Кому же ещё быть психологом, — подумала Таня, — если не тому пятнадцатилетнему пацану, радостно спешащему домой с двумя бутылками подсолнечного масла и капиталистической монополией".