рынке мант. Начал заходить в известные сети. Продукцию охотно брали домохозяйки и хвалили за высокое качество и вкус.

Некоторое время назад друг решил покреативить — начал лепить манты не как обычно, а в форме красивых розочек и других интересных сочетаний. Так сказать, захотелось обеспечить маркетинговое преимущество.

Через пару-тройку недель продажи упали почти втрое. Друг ломал голову, что же он сделал не так. Помог прямой опрос покупателей, вернее покупательниц.

Секрет оказался прост и одновременно поразителен. Оказывается, домохозяйки охотно покупали манты, сделанные обычным способом, чтобы потом… выдать их мужьям за свои! Те их, в свою очередь, нахваливали за вкус и просили "делать почаще". Заодно звали своих друзей на "фирменные манты от жены". Соотвественно, у друга росли продажи.

Как только манты приобрели более креативный вид, провернуть подобную "афёру" уже стало невозможно и домохозяйки пошли искать манты привычной формы в других местах… Такая вот особенность рынка мант в Казахстане.

Амал жоқ, друг вернулся к производству мант традиционной формы. Иногда креатив бывает неуместным

лишней в их семье. Мать занималась только малышами, а отчим изо всех сил игнорировал меня. Мы могли не разговаривать по несколько дней, хотя жили под одной крышей. Мать говорила, что я слишком похожа на папу, и от этого на нее будто покойник смотрит.

Практически всю мою жизнь Олег был рядом. Сначала он приезжал по выходным, а потом купил квартиру по соседству, и мы стали видеться каждый день. Он делал со мной уроки, водил на английский, учил плавать, кататься на велике, печь пироги, играть на гитаре, чинить машину, водить, выхаживал все мои простуды и ушибы. Благодаря ему у меня было все: начиная едой, одеждой и игрушками, заканчивая репетиторами в старших классах. Я никогда не чувствовала себя безотцовщиной или сиротой, потому что у меня был самый настоящий папа, пусть и не родной по крови.

Когда мне было 16, мать сказала, чтобы я съезжала из ее квартиры, потому что младших нужно расселить по разным комнатам, и Олег забрал меня к себе. У меня появилась полноценная семья и дом, который действительно стал моей крепостью. С матерью с тех пор мы общаемся всего пару раз в год, и то по телефону.

Наши близкие и друзья знают эту историю и воспринимают ее спокойно. С неприятием я столкнулась всего один раз — мой молодой человек спустя полгода наших отношений спросил, почему я Владимировна, если папу зовут Олег. Я рассказала ему всё, и его реакцией был вопрос: "А ты никогда не думала, что он латентный педофил?" Отправила его к чертовой матери и ни капли не жалею.

Олег так и не женился, у него нет родных детей, есть только пожилая мама, которую я зову бабулей, а она меня — внучкой. Я очень люблю их обоих и знаю, что они любят меня, но порой накатывает какое-то смутное чувство вины, что из-за меня он живет не так, как, возможно, хотел. Сейчас у нас все отлично: Олег занимается бизнесом, я работаю на хорошей должности в крупной компании, мы строим дом за городом. Но иногда все же мелькает мысль: а если бы не было той гранаты и вообще той войны...