В одну из студенческих колхозных повинностей образовалась у нас страстная пара. Нашли себе любовники удобное гнёздышко: сеновал на чердаке сарайчика рядом с нашим бараком. Всё бы ничего, но... сарайчик хлипкий был, вот и не выдержало его дощатое перекрытие страсти и натиска. В момент X неподалеку от ложа любви наша группа жгла костёр и пекла украденую с огорода председателя картоху. И вот, треск, грохот, сарайку перекашивает, из него кубарем выкатывается "Ромео" в костюме Адама (всё шмотьё осталось наверху) и в мечущемся свете огня костра улепётывает в барак. Спустя какое-то время, из дверей выходит и "Ева". Ей посчастливось не вывалиться вниз и она успела даже накинуть что-то из одежды. В руках она держала пыльные шмотки кавалера. Скрывать уже было нечего, тут-то она и произнесла полным драматизма голосом:

— Мужик нынче не тот пошёл! Это раньше они от алтаря сбегали, а теперь с сеновала!

В десятых годах попал в больницу. Здание больницы было очень старым, местами 18, местами 19 век, пишут, что даже в 1812 году не сгорело, красивое место. Парк-двор, где плясали белки на ветках, крепостной толщины стены, сводчатые потолки.

Маялся бессонницей, но у меня был нетбук с интернетом. Ночами уходил из палаты в холл, чтобы не мешать

Когда мои родители решили продать квартиру, её купила моя лучшая подруга, так что сейчас она живёт в доме, где прошло всё моё детство. На одной из встреч рассказала, что хочет как-то помочь несчастной соседке из пятой квартиры, которая вся такая бедная и несчастная: и денег у неё нет, и дети её совсем не навещают. А я рассказала ей, что своих детей (мои одноклассники) она избивала ивовым прутом, бегая за ними пьяной по всему двору вместе с очередным недельным хахалем; выставляла их в пижаме посреди ночи в подъезд (я помню как минимум четыре случая, когда они ночевали у нас); заявлялась бухая к нам в школу на уроки и швыряла в них "забытые" учебники (хотя этих уроков у нас не было в этот день); ловила белку и мазала кошачьим говном стены подъезда, а её мужики оставляли шприцы в цветочных горшках. А ещё у этой мадамы две квартиры (наследство) в центре под сдачу, только деньги с них она целиком перечисляет церкви, надеясь замолить грешки юности.

Подруга выводы сделала и помогать ей передумала. Не все заслуживают помощи.

ДЛЯ МУЖЧИН: Это случилось еще в советское время в Эстонии.

Там в то время очень сильным был "трамвайный национализм", который позже стал государственным, особенно в магазинах, где дамы-патриотки чрезвычайно стервозно относились к русским "покупантам".

Однажды мы с приятелем во время поездки по зашли в один средний магазин. Продавщица при явном одобрении своих коллег наотрез отказывалась понимать по-русски и только с большим скандалом нам удалось взять бутылку водки и 200 грамм сыра на закусь. На прощание приятель взял жалобную книгу и сделал там запись. Для тех, кто не знает, напоминаю, что в те времена жалобная книга обязательно находилась в торговом зале, была прошита, пронумерована, опечатана, регулярно проверялась, а утрата ее целиком или вырывание страницы считалась серьезным нарушением. Когда мы отошли, продавщица, дура, посчитала, что мы жалуемся на ее национализм и с гордостью, готовая принять мученический венец, собрала товарок и дала одной из них читать вслух, что мы там написали. Представьте себе, однако, их рожи, когда было прочитано: Я,(имярек с адресом), благодарю продавщицу (фамилия) за обслуживание. Эта продавец была очень мила и вежлива, но было бы еще лучше, если бы регулярно подмывалась, а то вонь ее невымытой менструации полностью заглушает прекрасный аромат эстонского сыра. Последовал дикий вопль на хорошем русском языке:

— Я чистая, это сыр так пахнет!!!