Рубрика – морские истории. Ностальгия по Социализму- кто помнит.

Если посмотреть на карте – в Юго- Западной части Васильевского острова сохранился искусственный прямоугольный, нет, прудом его никак не назовёшь, а до порта не дотягивает. Пусть будет- гавань.

Хотя на старых картах есть название – "Большой бассейн". Речка рядом- Шкиперский проток, сейчас стала улицей, сохранив это название.

В конце семидесятых прошлого века там была единственная в городе лодочная станция, где можно было взять лодку напрокат, и прокатиться по заливу. Простор, красота, видимость до горизонта – в хорошую погоду Кронштадт видно – это вам не по ручейкам в парке культуры и отдыха боками о соседей тереться, вёсла прижимая, чтобы друг друга не задеть.

Двое моих приятелей- народ совершенно не морской, а я- то вырос в пионерском лагере, на Финском заливе – если посчитать каждое лето, по три месяца – с 1968 по 1978 – получается два с половиной года жизни на берегу.

Так что удалось мне однажды уговорить компанию совершить морскую прогулку. Веской аргументацией – портвейн на лодке пить вкуснее.

Не помню, сколько стоил прокат в час, мы выбрали подходящую шаланду, взяли вёсла и тронули – погода была на редкость хороша для мая, а для Ленинграда- тем более. Купол Кронштадтского собора –там был музей тогда, сверкал золотой точкой на горизонте.

Солнышко, чайки, свежий морской воздух, выпивка с нехитрой закуской – я сидел на вёслах, приятели развалившись, получали удовольствие от прогулки- для них это было внове.

Если двигать вдоль берега на север, там была громадная мель – банка по морскому. Глубина – меньше, чем по колено.

Сейчас там всё засыпано и построен современный жилой квартал. Намывные территории называется. А дальше – гавань и здание морского пассажирского порта.

Фарватер для судов отмечен бакенами – не знаю точно, как эти консервные банки называются, но уж точно не буйки. Здоровенная дура размером с гараж, нижняя часть- утяжелённая, на цепи и на якоре, а наверху – пирамидальная металлическая конструкция с лесенкой – представьте себе Эйфелеву башню высотой три с половиной метра.

На самом верху – маячок- довольно мощный фонарь с автоматическим включением- от светодиода. Как стемнеет, маяк включается. На берегу такие конструкции тоже ставят – это разметка поворота фарватера.

Я почему знаю, мы в лагере хулиганили так- залезешь на вышку, замотаешь светодиод (это тоже напоминает фонарь из толстого стекла, только поменьше маяка) чем- нибудь тёмным – глядь, замигал, собака, сигналы подаёт.

Это сейчас понимаешь, что за такие игры вообще- то башку оторвать мало, а в семнадцать лет- весёлое приключение.

— Пацаны, говорю, хотите я сейчас этот маяк включу?

— А ты что, можешь?

— Гы. Смотри.

Подгребаю поближе, отдаю вёсла и поднимаюсь наверх. Что делают эти два раздолбая? Правильно, отплывают метров на тридцать, и начинают глумиться, что теперь я буду тут жить. Робинзон Крузо, [м]ля, Маркизовой лужи.

Сажусь на краешек, закуриваю. Ага. Приятелям видать тоже дополнительных приключений захотелось. Подгребли обратно, один залез – втроём там не усидеть, да и должен кто- то в лодке находиться? Я показал, как включить маяк, слез в лодку и повёз последнего искателя приключений на соседний буй – ему тоже захотелось покачаться.

Ну и вот значит, оба обормота радостно качаются на включённых маяках, а я посередине- на лодке. Да, надобно отметить, что вся эта пьяная вакханалия происходит как раз под окнами главного управления пассажирского порта. Метров триста, может четыреста. Идиоты, бл.. дь, выбрали место.

Что о нас там подумали, не знаю, но полагаю, мы вызвали у администрации порта чувства не ниже бешенства – потому, что из акватории на всех парах вылетел грузовой буксир, и ломанул в нашу сторону. Это только по распоряжению директора, или дежурного можно осуществить.

Ну, подурили, думаю и хватит, я двигаю в сторону ближайшего буя – спасать потенциально утопающих (кстати, это были те самые Петька и Славик, с которыми мы вместе в Литве работали — история №1388201).

Петька орёт- давай скорее, но что я сделаю на вёслах, на утлом судёнышке против этого линкора? Они разогнались и прут точно поперёк моего курса. Честно говоря, уворачиваться от буксира – развлечение ещё то. Сверху ржут – прикалываются, гады.

Отойдут метров на шестьдесят, развернутся и обратно – не дают подойти к бую. У меня уже очко сжимается – ну как в следующий раз не увернусь? Там же гребные винты мощнейшие – попадёшь, перемелет в фарш за секунду. Вместе с лодкой. А буксир каждый раз старается поближе пройти.

Это сраное сафари продолжалось бы и дальше, но поднялся ветер, сползлись на небе непредсказуемые Ленинградские тучи, лёгкий шторм с дождём, волнение – всё, как полагается. Буксир развернулся и ушёл в порт.

[м]ля…

Я подобрал утопающих – всем уже не до шуток, морды трезвые и злые, лодку раскачивает, волнение небольшое, но всё равно маленько через борт перехлёстывает. Я гребу изо всех сил, а Петька и Славик по очереди вычерпывают воду.

Самое хреновое в гребле при волнении – не угадаешь, попадёшь веслом в воду, или махнёшь по воздуху. Раздражает- и лодку болтает вправо- влево.

Да, забыл сказать, это же устье Невы, и течение там неслабое. Историческая справка – Нева, хоть и коротенькая, но уверенно входит в десяток самых крупных рек Европы. Водосброс – 2500 тонн в секунду. И все эти кубометры весело несутся нам навстречу. Утешает только то, что не все одновременно.

По течению идти – удовольствие, против – каторга. У меня уже плечи сводит от усилий, мозоли на ладонях натёр, а лодка еле движется. Ни Петьку ни Славика на вёсла сажать нет смысла- просто не умеют. Дождь продолжается- все уже мокрые насквозь.

Поэтому, когда мы наконец добрались до мели, я просто выскочил из лодки- всё равно весь мокрый, терять нечего, ухватился за швартовочную цепь, и следующие полтора километра мы двигались вперёд довольно уверенно. Собственно, если бы я не взялся подражать бурлакам на Волге, экипаж нашего судёнышка имел бы реальный шанс до гавани не добраться вообще.

Когда мы наконец пришвартовались к пирсу, я первые минут десять просто лежал на досках под дождём- приходил в себя. Отдохнули, блин.

— Лёлик, [м]ля, ну на х.. й такие приключения- это Петька ругается.

— Херня, мужики, у меня в яхтклубе приятель есть- следующий раз под парусом пойдём.

Обсохли и двинули по домам. Вся процедура заняла часа четыре – а казалось вечность.

Этой лодочной станции давно нет – но когда я проезжаю по ЗСД (западный скоростной диаметр) с Канонерки на Васильевский – а сверху можно увидеть выход в залив со Шкиперского протока, всякий раз вспоминаю эту историю.

Золотая юность, ушедшая эпоха…

Было это несколько лет назад, когда на нашем российском рынке только-только появились разные там дезодоранты, антиперспиранты и т. д. Ну, естественно, по телевизору идет реклама: сухой дезодорант, защита на весь день, потеешь меньше, пахнешь лучше и далее по тексту.

А тут как раз у меня день рождения. Подарили, значится, мне такую вот беду. Понюхал, я её, потрогал. Действительно — запах такой енавязчивый, очень легкий, приятный, никаких следов после применения не остается, не то что одеколон "Шипр". Опять же к рукам не липнет. Стал пользоваться. И, слушай, правда меньше потеть стал! Ну, думаю, буржуи. Ведь какую полезную вещь, суки, придумали. И, главное, так долго флакончик не кончается!

Только конец у истории грустный.

Где-то через полгода приехал ко мне родственник. Я ему, естественно, показываю — вот, мол, чего у меня есть. А он, дурак, взял флакон и давай его раскручивать! Я говорю, ты что ж вещь-то ломаешь? А говорит я не ломаю, а просто колпачок откручиваю. И снимает колпачок, и нюхает, и мажется!

И тут я начинаю понимать почему запах такой ненавязчивый был. Блин, я ж полгода себя колпачком мазал! Он же гладкий весь, круглый. Я чего и подумал, что это средство и есть!

Ё-моё, а еще думаю, почему это оно не кончается, не стирается!

Не, ну ладно, я понимаю. Запах слабый, беда эта не кончается. Но, [м]ляха, почему ж я потеть-то перестал, а?

На полхода вперед.

Жду возле метро человека и наблюдаю жанровую сценку: Слева лоток с овощами, в середине лоток "все по 10" и на правый, пустой лоток продавщица начинает раскладывать газеты и журналы. Две первые торговки:

— Здрасьте, будем знакомы, я Алла, а я Света, а вас как зовут?

"Газетчица" надменно:

— Меня зовут Ольга Федоровна.

— А вы теперь тут с нами будете все время на этой точке?

"Газетчица" пафосно:

— Именно так, если вы не против...

— Мы конечно же не против, наоборот, мы очень рады, вы хоть какую газетку нам дадите почитать, уже не так скучно будет стоять.

— Безусловно дам, если заплатите...

Алла и Света переглянулись:

— Ну конечно же заплатим, а вы нам, Ольга Федоровна, заплатите за охрану ваших журналов, когда пойдете поссать...

На хорошую музыку встают соски, а на парней нет.

Это случилось в Сочи в начале 80-х. Каждый год туда приезжал некто Юркан, по профессии шулер и мошенник.

С ним всегда был напарник, которого звали Додик — с обликом типичного местячкового еврея — вес 55 кг при росте 160 см, очечки, лысинка, а уж походка — Чарли Чаплин отдыхает.

И вот стоят Додик с Юрканом и еще пара