А тут профессионал!

В общем, наступил вечер, и маме пора было домой. Она сдала вахту старушке-соседке, а сама отправилась домой с заходом в магазины…

Время на часах 18:30. Я на работе. Миша звонит мне на мобильный:

— Ира, ну я тут на сегодня всё… Только не могу найти свои ботинки.

— Миша, ну ты посмотри внимательнее. Загляни в шкаф-купе, наверное, мама их туда поставила. Если что — звони.

Прошло пять минут. Новый звонок на мобильный:

— Ира, я весь шкаф перерыл — нету.

— Миша, сейчас перезвоню маме, спрошу, куда она их дела. Потом тебе перезвоню.

Звоню маме — серия длинных гудков. Блин, где же её носит?

Жду десять минут, тот же результат.

Еще 20 минут — всё то же.

Звоню многострадальному Мише — бедолага уж и сам не рад, что связался с этой работой.

— Миша, ну как, нашёл?

— Нет…

А дальше, как в том анекдоте:

— В туалете смотрел?

— Смотрел.

— В спальне смотрел?

— Смотрел.

— В ванной смотрел?

— Смотрел.

Ну, нет их нигде. И предложить Мише надеть мужнины ботинки не могу — размерчик не тот.

В общем, и смех, и грех…

Помогла найти ботинки всё та же старушка-соседка.

Звонит Миша:

— Ира, ты только сядь.

— Ну что, нашли?

— Да нашли, нашли, ты только не упади…

И сказал, где нашли.

Сказать, что со мной было плохо — ничего не сказать. Я хрюкала, визжала, ржала, каталась по полу, чуть не описалась…

Короче, моя дорогая мамуля восприняла мою просьбу убрать лишнюю обувь очень конкретно и убрала Мишины ботинки в коробку, внутрь набила мятую бумажку, проложила бумагой (как в магазине) и убрала на антресоль.

Прикол состоит в том, что у моего мужа 41-ый размер обуви, а у Миши — 45-47.

Я думала, что Миша больше не придёт: но он всё же пришел… Но больше уже не переобувался: -)

Тогда, увидев директора школы, я крикнул: "Шухер! Директриса идет! ", и тут же был пойман ею за ухо.

Она объяснила мне, что зовут её так же, как и великую Ахматову, тоже Анной Андреевной. Они, оказывается, тезки. Анна Ахматова считала себя поэтом и ей не нравилось когда её называли поэтессой. Также выяснилось, что правильно говорить директор, а не директриса или, тем более, директорша. Более того, директриса – это траектория, по которой движется пуля. Директорша же, вообще — жена директора.

Для среднестатистического пятиклассника столько информации за раз было многовато. Прямо так скажем – перебор. Но я всё-таки решил уточнить: как же правильно называть мужа директора? Ответом меня, почему-то, тогда так и не удостоили.

После того случая я старался директору школы на глаза не попадаться и траекторию её движения, на всякий случай, не пересекать.

Директор вела уроки биологии только в выпускных классах школы. Знание своего предмета она требовала идеальное и безжалостно ставила двойки и тройки за малейшие неточности и ошибки даже круглым отличникам, шедшим на медаль. О каких-то "исправлениях плохих оценок" или "пересдачах контрольных работ" у неё не могло даже идти и речи. Создавалось устойчивое впечатление, что наша школа была не только с физико-математическим, но ещё и с биологическим уклоном.

Надо ли говорить, что на её первый урок по биологии наш выпускной класс шёл в некотором напряжении. Все наши опасения полностью подтвердились. Директор сказала нам, что спрашивать свой предмет она будет "со всей пролетарской строгостью" и никаких поблажек никому, кроме меня, не будет. Мне же она сразу ставит пятерки в четверти, в полугодии, за год и, автоматом, пятерка будет в аттестате зрелости. Более того, на её занятия я могу больше не ходить, а, поскольку биология у нас стоит последним уроком, то мне можно "прямо сейчас собирать портфель и идти домой".

Из школы я выходил в полном изумлении, абсолютно не понимая: с какого-такого перепуга мне привалило этакое счастье?!

Около школьного крыльца был припаркован ярко-зеленый жигуленок с багажником на крыше и с характерной оплеткой на рулевом колесе.

В мозгу у меня что-то щелкнуло, "дважды-два сложились" и я понял, что та баба Нюра, которую я всю свою сознательную жизнь наблюдал на даче на соседских шести сотках кверху задом и есть наш директор школы.