позднего периода, поэтому прекрасно сохранившийся. Каким-то образом оказались на экскурсии три типичных представителя той эпохи. Спортивные костюмы, золотые цепи, барсетки от кутюр. Лица не отягощённые... Нет, не интеллектом, не будем снобами — ведь кое в каких делах они точно умнее меня. Но не отягощённые высшим образованием — это точно. И даже к среднему есть вопросы. На новых русских не тянут, но на братву тянут однозначно. С другой стороны, ведут себя хорошо. Да и вообще не квасят в номере, не торчат в клубе, а попёрлись ни свет ни заря на экскурсию — респект.

И вот задают они экскурсоводу вопрос:

— А вот это здание, сколько ему лет?

— Это пятый век нашей эры, — отвечает девушка-эксурсовод и переходит к другой теме, считая, что ответила на вопрос.

Я стоял недалеко от этих ребят и не поверил своим ушам. Но клянусь, так и было. Один из них негромко спрашивает у своего другана — очевидно, мозгового центра:

— Слышь, Колян! А век это сколько?

— Ну сто лет вроде бы, — отвечает начитанный Колян, нисколько не удивившись вопросу.

— А сейчас какой?

— Ну двадцатый как бы, — снова помогает Колян.

Чтобы вычислить, сколько зданию лет, потребовалась помощь третьего друга. Надо сказатъ, объединив усилия всех троих, ответ получился правильный. Почти как клуб знатоков. Это ж как повезло, что нашей эры здание-то было...

в такой позе, так замерев, в окно могла смотреть бабушка-старушка, увидевшая вдруг, что соседка целуется с посторонним мужчиной, но никак не руководитель полетами истребителей.

— Пап, ты чего?

Батя повернулся ко мне, махнул рукой, вновь уставился в окно и досадливо сказал:

— Всё, спугнул!

Как можно из окна третьего этажа спугнуть целующуюся соседку, было не совсем понятно.

— Да не соседку! Синица корм клевала…

Уже легче, но почему ни разу не сентиментальный военный вдруг начал умиляться птичкой-синичкой? Батя потом объяснил – почему.

— Жалко, подманить их нечем…

— Ну почему нечем? У нас есть несолёное сало для заправки борща – самое для них лакомство.

Быстро отрезали кусочек, вывесили на суровой нитке за окно…

Атака на сало

Знаете ли вы, как организовывали полёты истребительной авиации в советское время (сейчас, может быть, и по-другому)? Назначался руководитель полётов, как правило, из наиболее опытных лётчиков. Полёты начинались с "разведки погоды" — облёта руководителем всей зоны предполагаемых полётов, то есть он сам проверял, в каких условиях будут работать его подчинённые. Потом руководитель садился на вышку СКП (стартовый командный пункт) и начинал действительно руководить: тому взлетать, этому садиться, этому – на второй круг…

Так вот, к вывешенному салу первым подлетела крупная синица (назовём её условно №1). Клюнула раз, другой. "Не понравилось", — прошептал отец. Но нет, синица не улетела, а села невдалеке на ветку дерева, на пару метров выше сала и зачирикала.

Тут же появились штук семь-восемь синичек, расселись по веткам ниже №1. Дальше пошло по накатанной: синица №1 коротко чирикала, очередная синица срывалась с ветки, подлетала к салу и клевала. Ещё "чирик" — трапезничавшая синица возвращалась на ветку, её место занимала следующая. В какой-то момент рядом с №1 уселась другая синица, а №1 полетела к салу. Потом вся стайка синичек унеслась, сала на нитке не осталось.

— Такое впечатление, что они тщательно изучили наставление по производству полётов НПП, — в тихом восторге сказал отец, — это надо поощрить.

Он купил на рынке шмат несолёного сала и каждое утро вывешивал кусочек за окно. Видимо, у синиц барражировал разведчик — стайка слеталась за пару минут и устраивала образцово организованные полеты.

Однажды я пришел с работы – батя сияет как начищенный самовар.

— Что случилось?

— Я достал сало, но тут что-то в газете меня привлекло – начал читать. Вдруг стук в стекло: сидит синица — руководитель полетов и требовательно на меня смотрит. Я сало вывесил, она пробу сняла и на своё место — руководить. А стайка вся уже по веткам сидела, но без команды ни одна синица даже не дёрнулась.