с кучей баулов и очень громко трындят всю дорогу. За этот час я узнал что они торгуют в Москве постельным бельем — сами из соседского текстильного города — где что и почем?

Что они обе купили себе мобильники — дали друг другу номера — звонили и отвечали друг другу сидя напротив меня — корче трындец! Все это я стойко выслушивал сидя с закрытыми глазами пытаясь уснуть!

Теперь амбула — сижу на работе, ближе к обеду звонок домофона — гляжу в монитор — ба, знакомая утрешняя с сумочкой, с другой картинки в метрах 15 ее подруга с остальными баулами покуривая ждет! Ну я сразу пока вежливо-"Девушка здесь никто не нуждается в постельном белье!" Она малость прифигела, но старая торгашеская закалка! Причем 6 лет назад ее было трудно представить, что я ее вижу минимум с 5 камер, для нее и домофон то в диковинку.

"Я к Вашему главному бухгалтеру и в отдел кадров!"-заученно проблеяла она. Вот тут меня и пробило — вспомнился обломанный сон!" Светлана!"-строго сказал я! "Нам трудно поверить, что сюда вы зашли по ошибке! Сейчас идет проверка вас по картотекам! Определяется круг ваших знакомств и номер телефона! Все, сейчас наш сотрудник свяжется с вами — ждите звонка!"

Сам набираю ее мобилу — память на цифры хорошая, особенно с утра когда злой! "Кстати передайте подруге Татьяне что курить вредно и что если она будет носить такие баулы неизбежен сколиоз или грыжа!" Все трындец!...

Она метнулась с порога с трелью мобилы в кармане! Через два шага все-же вспомнила про оброненную сумку — развернулась-подхватила ее, но челюсть не закрыла! На бегу подхватила Танюшу с баулами и они унеслись за пределы камер. В элекричке я их больше не встречал.

P.S. Вот так и рождается у людей трепет и благоговение перед организациями с короткой аббревиатурой))

в голову такая мысль, он вклинивался и молча отдавал вещи хозяину. Валентин вообще не очень любил говорить. Его двухметровая фигура и многозначительно демонстрируемые пудовые кулаки убеждали лучше слов. При этом, я никогда не обращался к нему за помощью. Он появлялся в нужное время словно из-под земли.

Впервые наши пути пересеклись в штабе, куда нас вместе поставили в наряд. Молодых туда не направляли, но командир роты сделал исключение, потому, что в дороге мои очки разбились, а без них я был слеп, как крот. Кроты же в караул не заступают.

Сержант Плотников был дежурным по штабу, а я – пустым местом. Если надо было что-то сделать, он говорил, все остальное время я для него не существовал. Часов в десять вечера он отправил меня спать на топчан в дежурке. Сон не шел. Обещание сержанта, что меня через два часа ожидает уборка и мытье полов во всем штабе, сильно бодрило. Особенно пугала перспектива работать до утра, если с первого раза не получится идеальная чистота.

Сержант сидел за столом и что-то делал. Когда раздался то ли рык, то ли стон, я незаметно подсмотрел, в чем дело. Он корпел над своим дембельским альбомом. Деревенский парень, никогда раньше не занимавшийся подобным, готов был рвать и метать.

Линии получались кривыми, буквы — уродливыми. Он психовал, откладывал альбом и выходил на крыльцо, покурить и успокоить нервы.

Я – наивный чукотский юноша, предложил ему свою помощь. Он недоверчиво посмотрел на меня и, видимо, решив, что хуже не будет, разрешил. Дело сразу пошло на лад. Закончив за пару минут то, над чем сержант безуспешно бился целый час, я расхрабрился и предложил сменить устаревший дизайн на что-нибудь новое. Мне был дан карт-бланш.

Вы не поверите, самому не очень верится, но в ту ночь сержант сам убирал и мыл штаб!

Работа над его дембельским альбомом не просто сдвинулась с мертвой точки, а шагнула далеко за те горизонты, которые он себе представлял. Ситуация повторялась много раз, стоило нам снова вместе заступить в наряд по штабу. Был договор. Он убирает, а я говорю всем, что убирал я. Ему не по статусу шуршать, а мне не по статусу делать альбом.

Честно говоря, было жутко неудобно, что за меня кто-то делает работу, однако, стоило заикнуться о том, чтобы самому убраться, мне было сказано:

— Ты что, дурак? Делай, что умеешь, и меня не зли!

Альбом получился на славу! Главное, ни у кого такого не было. Сержанту завидовали, а он купался в лучах славы, ведь все думали, что альбом он делал сам.

Как это часто бывает, в один прекрасный день все едва не пошло прахом.

Увлекшись рисованием, я не заметил заместителя командира, который пришел рано утром в штаб. Это был залет! В подобных случаях, альбом изымался, а его владелец наказывался.

Однако, фортуна снова выкинула фортель. Вместо того, чтобы забрать альбом, офицер полистал его, а затем спросил:

— А ты мог бы такие же самолеты в наш актовый зал нарисовать, только большие!

Я сразу согласился, хотя ничего подобного в жизни никогда не делал. Он кивнул, затем отдал альбом и сказал:

— Спрячь, еще раз попадешься, ты его больше не увидишь!

Когда я рассказал об этом сержанту, у него в глазах на короткий миг показалась моя смерть, помахала игриво ручкой и исчезла. Сержант вздохнул, забрал альбом, с тех пор для работы мне предоставлялись лишь отдельные страницы.

Потом к нему пришел дембель, и у меня не стало защитника. Пришлось защищать себя самому, конечно, если не считать зам командира, для которого я оформлял актовый зал, еще одного зама, вместо которого я сдавал экзамены в пединститут, начальника штаба, с сыном которого занимался математикой, и других людей, которые по доброй воле готовы были меня защищать.

Главное для меня было не забывать слова сержанта Плотникова, сказанные мне на прощание:

— Если люди узнают, что ты многое можешь, будь готов к тому, что они захотят получить это силой.

Не все такие дураки, как я.

неудобная, покрывало слазит, уж лучше диванчик. Это функциональная койка легко транспортируется, катается на колесиках, бывало мы пациентов прямо на кровати в операционную отвозили, ну или из палаты в палату. А вот поднять её, можно конечно, но очень не просто.

Так вот. К нам привезли мужичка, пьяный вхлам, избитый вусмерть, здоровый как конь. Лицо разбито, синяки, гематомы по всему телу. В животе- жидкость. Тут же взяли в операционную. Оторвалась селезенка. Убрали орган. Разрез был от лона до грудины, ну чтобы вы понимали — состояние больного.

Привезли его в реанимационную палату, сразу привязали (после пьянок подобные личности бывают весьма буйными, да и обычным людям руки фиксируем, так, на всякий случай, мало ли что привидится по выходу из анестезии, да и венозный доступ надо сохранить).

Нет, дядька на удивление оказался совсем не буйным, даже весьма спокойным. Он просто в тот же день встал у окна и любовался видами. Просто... вместе с койкой, благо спинки внизу не было, ее до этого отломал буйный пациент.

Вот и стоит он, любуецца, наслаждаецца. Вернули его в исходное положение. Здоровый дядька оказался. Выписали его.