за три до захода солнца, торопясь на пляж я опять ощущаю себя школьником, сбежавшим с урока, разве что вместо Балтийского моря — Тихий океан, песок покрупнее, вместо юрмальских сосен — пальмы, да и школьник поседел...

Обычно на пляже много детей, семьи часто выезжают с ночёвками, детишки всех возрастов барахтаются на мелководье, копаются в песке, пытаются удить рыбу...

Иду купаться и я, поплавав, выхожу и вижу — компания из 4 взрослых, закончив кушать, подходит к кромке воды и... моют миски и разделочную доску, масляные пятна плывут по поверхности, рядом с детьми!

Такого я здесь никогда не видел, явное неприкрытое свинство...

Они возвращаются со второй порцией грязной посуды, молодые ребята с быдловатыми повадками и дешёвыми татуировками белого мусора мобильных парков.

— Я бы не стал этого делать, на вашем месте... негромко говорю я им.

— Это почему ещё?!?! — с вызовом, мол, прочти нам, старый хрыч, лекцию, а мы тебя смачно пошлём нах[рен]!

Ну-ну... мы пойдём другим путём.

— Видите ли, тут дети...

— И что?!?

— Детям свойственно писяться, иногда какаться.

Да и взрослым, особенно пожилым, с недержанием.

Вот и я, каюсь, не выдержал, помочился, вы уж извините старика...

Молчание.

Без слов собрали посуду в мешок и уехали, негодуя, с отвращением на лице.

Кто бы знал, что жлобство и брезгливость — родственники? (c) Michael Ashnin

выход", на котором бедным детишкам доказывают, что военная служба — не для них, а плетение макраме — гораздо более интересная вещь.

Заключается этот самый выход в 100-километровом пробеге с весьма тяжелым грузом. И при этом с обязательным форсированием болота. Вот знакомый и попросил меня помочь морально уничтожить этих курсантов, чтоб им уже больше никогда ничего не хотелось.

И вот мы с ним и еще с одним офицером приняли под свое командование 60 несчастных курсантов и двинулись в путь. Все шло просто прекрасно, пока мы не достигли болота. Тщательно сориентировавшись по карте, знакомый задал курсантам направление и сказал, что мы их догоним. А когда последний курсант исчез за кустами, объяснил: "не надо нам лезть в болото, господа офицеры. Нормальные герои всегда идут в обход!". И предложил взять 30 градусов вправо и пойти удобной дорогой. Взять-то мы взяли, но спустя некоторое время у меня появились ужасные сомнения.

И когда я провалился по шею в болото, они перешли в уверенность.

Выбравшись из трясины, я вежливо спросил знакомого: "Саша, а ты ничего не напутал с картой?". Знакомый, которого вниз тянул рюкзак, некоторое время подумал, а потом заявил: "Да, кажется, надо было взять 30 градусов влево. А теперь мы пройдем болото по центру". Мы вспомнили Ивана Сусанина, фонвизинского Митрофанушку, пещерных людей и чью-то мать. Прозвучало даже предложение утопить великого географа в болоте и сказать, что так и было. Но все же пришлось продолжать печальный путь.

Каково же было наше удивление, когда мы выбрались (ползком, коврик под грудью, рюкзаки в 5 метрах на шпагате) из этого проклятого болота к точке встречи и не увидели там ни одного курсанта! Первой мыслью было, что это — случайная задержка, а мы — великие мастера болотного хождения, но через пару часов стало тревожно. Знакомый стал ныть, что за тотальное утопление курсантов ему могут влепить выговор, и отправился навстречу по "удобной" дороге. Вернулся он еще через три часа, уже в сумерках, не найдя ни курсантов, ни места их гибели. Мы разожгли костер, помянули память усопших и решили поутру начинать поиски с вертолетом.

А еще через час из болота выполз первый курсант — без сапог (что я еще как-то понимаю) и брюк (что уже ни в какие ворота не лезет), а за ним потянулись остальные. Оказалось, что находчивые юноши верно догадались, что руководящий состав пойдет в обход болота и решили пристроиться нам вслед и не слишком перетруждаться. Лишь Божьим промыслом никто из них не утонул. Думаю, что эта история отучит ребят ловчить и шпаргалить до конца обучения.

Cамое смешное, что никто из них не поверил в географическую ошибку нашего Сусанина — все решили, что это — такой метод воспитания излишне умных.