Я прожил долгую жизнь, многое повидал, за плечами война, сорок лет работы на сцене, в кино, встречи с интересными людьми… Словом, не могу пожаловаться на отсутствие ярких впечатлений и запоминающихся событий. Журналисты, да и некоторые зрители, часто спрашивают: "А что в вашей жизни было самое-самое?"

Я отвечаю: "Мама". Но так как вопрос этот обычно задается в череде других вопросов, – к примеру, между: "Каковы ваши дальнейшие творческие планы? " и "Ждать ли продолжения серии „Ну, погоди“? " – то и мое ответное слово скромно теряется в ворохе других. К сожалению. Потому что хоть и простое это слово, всем известное, но у всякого человека так много за ним стоит.

Мама… Первое слово, которое человек произносит, вступая в жизнь, и последнее, которое он шепчет немеющими губами, уходя из нее. Все самое сокровенное, дорогое, святое заключено для нас в этом слове. Я как-то спросил одного нашего известного спортсмена: когда тебе приходится выступать в международных соревнованиях и вокруг тебя спортсмены из других стран перед ответственным стартом молятся, крестятся на счастье, о чем ты думаешь в эти мгновения? Он ответил: "Я шепчу про себя: „Мамочка, помоги мне“". Я не удивился, потому что сам на войне, в самые страшные, решающие минуты, тоже шептал эти слова. А самые частые воспоминания, которые согревали меня в ту тяжелую пору, – о детстве, о доме, о Москве. Закроешь глаза – и вновь окажешься в знакомой восемнадцатиметровой комнатке, увидишь мать, отца, сестренку, и оживает душа, и будто вливается в тебя новая сила.

(с) Анатолий Папанов

Сразу после института я устроился работать в одну из табачных компаний. Повезло — дали машину, нехилую зарплату и т. д.

Одна проблема — от армии у меня отмазки не было никакой. Поэтому я старался избегать визитов в военкомат, благо после переезда "солдафоны" не знали моего нового адреса жительства.

Но тут я узнаю, что моя компания раз в год проводит конференции за рубежом, присутствие на которых обязательно для всех работников. Сами понимаете, для получения загранпаспорта нужна справка из военкомата, что я, типа, никому не нужен аж до следующего призыва.

С тяжелой душой прихожу на прием к прапорщику Петренко, практически не надеясь на благополучный исход визита.

Короче, совершенно честно объясняю ему цель прихода, кладу перед ним на стол пятисотку и сверху накрываю красивой фирменной зажигалкой, которые мы раздаем лояльным клиентам.

В мгновение ока пятисотка оказывается под лежащей на столе газетой, а прапорщик хватает зажигалку и восклицает:

— Ух ты, какая классная зажигалка! С фитилем! Бензиновая! Вот это здорово, за это спасибо!

Короче, через две минуты я вышел из кабинета с заветной справкой в кармане.

? Что Никулин, что Ширвиндт – жуткие люди, оба негодяи. Я, например, никогда не ношу галстук. Знаете, почему? Однажды мне позвонили по телефону и сообщили, что я награждаюсь каким-то орденом, и должен приехать в "Белый дом" в назначенный час 24 апреля.

Я вымыл шею, надел галстук, и поехал.

Приезжаю, а часовые интересуются: вы что здесь? Я

Еду как-то с дачи, смотрю, а в кустах около дороги стоит мужик в милицейской форме с полосатой палочкой и радаром. Причём с моей стороны он виден хорошо, а вот встречным нет.

Начал помаргивать фарами встречным машинам и надо такому случиться, что через пару километров за поворотом стояла машина ГИБДД и рядом два инспектора, которые увидели очередное включение фар, что для доблестных владельцев полосатой палочки всегда было как красная тряпка для быка. Естественно останавливают, дальше следует диалог:

— Добрый день, инспектор Иванов. Почему моргаем?

— Вас предупреждаю.

—??

— Примерно за два километра отсюда около дороги стоит мужчина в форме и с жезлом, а рядом никаких машин и второго инспектора.

— Как стоит?! Там наш участок! Там никого не должно быть!! Спасибо за бдительность, можете ехать.

Вскочили в свою машину и быстро поехали в том направлении...

Много лет назад я подрабатывал в детской больнице лаборантом. В частности, брал кровь на всевозможные анализы у детишек всех "калибров" — от совсем маленьких недоношенных до девиц лет 17 с половиной, ростом в метр восемьдесят, весом килограммов в 90, с бюстом четвертого размера, смолящих втихую Беломор.

Наибольшие неприятности в