Панику подняла внучка деда, Настя, наша соседка через дом.

— Михалыч, выручай, дед потерялся! — в ее глазах стояла безысходность со слезой.

— Что значит потерялся? — не понял батя.

— Позавчера с утра в тайгу ушел и все нет. Двое суток уже.

— Ну тайга для него дом родной — как мог успокаивал ее батя. Дядя Ваня, лет тридцать оттрубил егерем.

— Был дом родной, — поправила его Настя, — был! Ему ведь уже за восемьдесят, он в поселке то теряется. В райцентр с ним ездить одна беда, как ребенка за руку вожу. А он даже ружья не взял, а там медведи... — ее паника была нешуточной. И батя пошел переодеваться. Набралось человек двадцать-тридцать. Рыбаки, охотники, грибники, для тех кому тайга не пустой звук.

— Найдите деда! Хоть какого... — провожала их Настя со слезою на глазах.

После небольшого совещания решили искать на деда бывшем участке, в который входило неимоверное количество гектар в непролазных распадках. Вернулись поздно вечером, с дядей Ваней, выглядевшим довольно весело и счастливо.

— Нашли, нашли! — бросилась к нему Настя, — ой спасибо, мужики! Ой, спасибо! Где ж ты был дедушка, как же они тебя нашли?!

— Да это было нетрудно, его искать... — произнес батя, но посмотрев на дядю Ваню и встретившись с его взглядом исподлобья, прокашлялся и поправился, — по факту это он нас нашел.

— Собравшийся народ оценил обстановку открытыми в непонимании ртами. Кто то не выдержал и крикнул, — ну-так расскажи?!

— Да вон пусть Николай с Серегой расскажут, он их первыми нашел.

— А что рассказывать, спустились в распадок, дошли до ручья. Двигались шеренгой в зоне видимости друг друга. Начали спорить, куда идти дальше. Тайга ведь большая. Пока мы спорили, вниз по течению идти лучше или вверх. Слышим сзади голос — вы чего тут гам устроили? Разорались! Тайга она тишину любит!

— Поворачиваемся сзади дедок этот с палкой в руках — заблудились? — спрашивает, — если к поселку надо, подскажу дорогу. Мы ему, — слышь дед, ты же Селиверстов?

— Селиверстов.

— Блин, так мы тебя и ищем. Внучка твоя там с ног сбилась, полпоселка на ноги подняла.

— Ну да, — говорит, — что-то подзадержался я. Ноги уже не те, так все и не успел обойти. Ну ладно, пойдем.

— Мы остальным посвистели-покричали, вот и пришли

— Зачем, зачем ты в эту тайгу поперся?! — вмешалась счастливая Настя.

— Чувствую конец не далек, Настюха, с тайгой не попрощаться не мог. Думал за сутки обернусь как раньше. Посмотрю все ли там в порядке, а оно вишь как, ходок то из меня уже никудышний.

— Я ведь думала ты заблудился....

— Зря думала, в городе мог, а в тайге я каждый кустик помню. Все хожено-перехожено.

— А медведи?

— Настя явно не понимала, — ты же даже ружье не взял.

— А что медведи, пусть живут, мне не жалко, тайга большая.

"Битие определяет сознание"

Мой приятель в девяностых преподавал физкультуру в одном престижном московском колледже. Учился там паренек, который был притчей во языцех из-за своего гнилого характера, недисциплинированности, отвратительного отношения к учебе, и мелочной подлости. Преподаватели мучились с ним каждый по-своему, и радовались

Дело было в 81 году. Собираюсь на регламентные работы в отдалённую роту, а командир там — однокашник. Звоню ему, спрашиваю, что привезти? А он говорит — всё есть, только спирт кончился. Кто помнит то время, спирт — лучшая валюта... А добираться в ту роту — сначала самолётом "АЭРОФЛОТА". Ну, думаю, как же в самолёт канистру со спиртом пронести? Беру здоровенный ящик, выламываю все перегородки, заворачиваю 20-ти литровую канистру со спиртом в шинель, чтоб не булькала, иду к нач. строевой (друг хороший), объясняю ситуацию. Он ставит на ящик здоровенную сургучную гербовую печать. Бойцов инструктирую: чтоб я ни говорил в аэропорту — морды у всех должны быть самыми серьёзными... Подходим к детектору... Там сержант милиции. Говорю ему: в ящике — секретный прибор государственной важности, показываю отметку в в командировочном предписании... Он, прибор, боится магнитных полей, надо выключить детектор и убрать гражданских, пока мы не пройдём, что сержант и делает... Надо было видеть, с какими серьёзными лицами бойцы, демонстрирую огромную печать на ящике, проходили мимо сержанта, отдающего им (или прибору? ) честь... Я потом пожал ему руку и поблагодарил за службу...

У всех есть такое состояние после орг@зма — которое я называю гиперчувствительностью. Главные интимные зоны становятся такими чувствительными, что некоторое время совершенно не возможно вытерпеть прикосновение к ним или уж тем более стимуляцию.

Не знаю садизм ли это, но я обожаю пользоваться этим моментом у девушек. Когда ты сам уже разряженный и можешь долго и долго входить в девушку — можно довести её до орг@зма и не останавливаться, а продолжать, продолжать двигаться. Входить медленно и глубоко. Входить и наслаждаться тем, как девушка извивается под тобой, ноет и стонет, пытаясь вырваться и оттолкнуть тебя, умоляя дать ей отдохнуть.

Если начать действовать грубо и быстро, то скорее всего на девушку начнёт накатывать новый орг@зм и новые ощущения пересилят момент гиперчувствительности, но если входить медленно, то можно мучать этими ощущениями бедняжку долго, упиваясь её стонами)

Елена Иваницкая пишет:

Повесть Сергея Мартьянова "Однажды на границе" выходила несколькими изданиями: с 1953 по 1963 год.

В первом издании ("Однажды на границе". Ужгород, 1953, с. 136) шпионка говорит:

"Меня зовут Влада Рундич. Я сербка. Окончила в Белграде школу разведчиков. Задание: взорвать тоннели в горах, забрать кое-какие сведения. Для американцев". Пограничники клеймят банду американского наймита и палача Тито, который засылает к нам шпионов.

Ко второму изданию, через год, палач Тито вновь стал товарищем Тито. Шпионка сразу поменяла национальность:

"Меня зовут Магдой Галец. Я состояла в организации украинских националистов. Окончила в Мюнхене школу разведчиков. Задание: взорвать тоннели в горах, забрать кое-какие сведения. Для американской разведки" ("Однажды на границе". Алма-Ата, 1954, с. 137).

Похожая история произошла и с другим персонажем. В книге "Красные дьяволята" одним из героев был молодой китаец Ю-ю.

В 1923 годы по книге был снят немой фильм "Красные дьяволята". В нем китайца Ю-ю заменили на чернокожего уличного акробата Тома Джексона, так как на момент создания фильма у СССР были сложные отношения с Китаем.

По этой же причине в фильме "Неуловимые мстители" 1966 года, когда у СССР были сложные отношения с США, Тома Джексона заменили на Яшку-цыгана.