2. Оценочная система в Финляндии 10-балльная, но до 3-го класса в финской школе оценок не ставят. С 3-го по 7-й — оценки словесные: от "посредственно" до "отлично". Свои баллы знает только сам школьник. Ругать за оценки здесь не принято, они используются для того, чтобы мотивировать ребенка совершенствовать свои знания и корректировать его индивидуальный учебный план.

3. К каждому ученику индивидуальный подход

Здесь на одном уроке ученики могут выполнять разные по сложности задания — в зависимости от того, что им по силам. Дети с разными физическими и умственными способностями учатся вместе. Если ребенок не справляется, учителя организуют для него индивидуальные занятия. Дополнительно преподаются и другие предметы, например, родные языки для детей эмигрантов.

Считается, что школьник сам может выбрать, что для него полезнее: когда ему неинтересен урок, он может заниматься чем-то своим — читать книгу или шить.

4. В финских школах нет школьной формы. На уроки можно ходить в чем угодно: никаких требований к одежде не предъявляют.

5. Дети здесь не обязаны сидеть за партой. Во время урока они могут расположиться в креслах или прямо на полу. В теплую погоду уроки проводят на свежем воздухе, на травке возле школы или на специальных лавочках, выстроенных амфитеатром.

6. Домашних заданий очень мало. Финские учителя считают, что дети должны отдыхать и проводить время с родителями, а не за уроками. Домашние задания занимают немного времени и могут быть очень интересными: например, на уроке истории могут попросить взять интервью у бабушки, чтобы выяснить, какой была жизнь в 50-х годах, и найти отличия между тем временем и современной жизнью.

7. А экзаменов нет вообще

Финские учителя говорят: "Готовить нужно либо к жизни, либо к экзаменам. Мы выбираем первое". Поэтому экзаменов в школах Финляндии нет. Учителя могут по своему усмотрению провести контрольную, но обязательным считается только стандартный тест в 16 лет, по окончании средней школы.

8. Здесь учат только тому, что пригодится в жизни. Главное, чему здесь учат детей, — это умение учиться и адаптироваться к новому, постоянно изменяющемуся миру. Зубрить ничего не нужно — ведь можно просто заглянуть в википедию.

9. Все школы одинаково хороши. Выбирать школу в Финляндии не принято, все ходят в ближайшую к дому. Здесь нет "элитных" школ, они все одинаковы: где бы ребенок ни жил, он имеет доступ к учебному заведению с квалифицированными учителями, качественными учебными материалами и полноценным питанием.

10. В школе проводят вечеринки с ночевкой. Иногда дети берут спальные мешки и вместе с учителями остаются в школе на ночь — смотрят кино, играют, спят в спортзале на матах, а утром угощаются завтраком с мороженым. Ну как не любить такую школу? Нам бы тоже не захотелось уходить из нее — ни днем, ни ночью! (с.)

По тогдашним методикам, эта проблема решалась просто, — "Резать к чертовой матери!". Удаление гланд практиковалось широко. Как мне тогда объяснили — после удаления гланд не будет ангины. А ангина дает осложнения на сердце и ещё на что-то.

Друзья во дворе, узнав, что мне предстоит эта операция, сказали: "Везёт! Там, как их вырвут — сразу мороженое дают. Сколько хочешь! "

Итак — в сентябре или октябре 1969-го я оказался в хирургическом корпусе первой Воскресенской районной больницы.

На следующий день — в операционную, где мне эти гланды и удалили.

Помню боль, свои слезы. Помню, что врач сердилась на меня, что не могу немножко потерпеть. Помню брызги крови на её круглом налобном зеркале. Помню сказала: "Смотри, какая лягушка! "

В белом эмалированном тазике лежал окровавленный комок плоти. Через какое-то время — мне показалось очень долго — их стало два.

Пролежал там с неделю.

Мама с папой пришли навестить.

Мы общались на лестничной площадке второго этажа. Мне не разрешили спуститься вниз, а им, видимо, зайти в холл второго этажа хирургии. А тем более — в мою палату.

Принесли, наверное, каких-то вкусняшек. Но глотать было больно.

Мама открыла стеклянную баночку: "Поешь рыбку, сынок! "

Там была какая-то пахучая белая мякоть.

Я зацепил её чайной ложечкой, подсунутой мамой, положил в рот... Вообще-то я тогда любил только сладкое. А остальную еду просто ел. Но эта рыба была реально вкусная!

С трудом через боль проглотил первую ложечку вкусноты, и вдруг сделал большие глаза:

— А мне сказали, что рыбу нельзя!

Папа двинул кадыком, как будто проглотил тяжелый комок горечи и не своим голосом трудно сказал:

— Кушай, сынок! Рыбу нельзя — потому что в ней бывают кости, которые могут поранить твоё горлышко. А здесь мама все до единой косточки выбрала... кушай!

Медленно глотая, поедал содержимое баночки. Спросил:

— А какая это рыба?

Мама ответила:

— Это белая рыба, сынок! Очень нежная!

Знал тогда красную рыбу, — деликатес. Но мама с такой интонацией произнесла "белая рыба", — что я долго потом полагал, что есть такая какая-то белая рыба — ещё деликатеснее красной.

Теперь, — когда двух сыновей вынянчил, и уже немножко внучку, — как их понимаю! Ты себя готов на части разодрать, чтобы ребенок не страдал. А никак с него боль не снимешь.

Такое вот воспоминание.

Мороженного, кстати, в больнице не давали.

Я там два фильма посмотрел.

...

По маленькому черно-белому (других тогда не было) телевизору, размещенному под потолком холла второго этажа, показывали "Пес-Барбос — необыкновенный кросс".

Весь холл был хаотично заставлен стульями, которые принесли пациенты из своих палат. Я тоже успел принести и поставить себе стул. Это был не детский и не взрослый корпус. Всех возрастов были там пациенты.

На своём стуле усидел недолго. Начал смеяться вместе со всеми, — а смеяться больно. И оторваться от фильма невозможно, и невозможно смотреть! Потому что смешно. И больно!

Выскочил за дверь в этот же лестничный холл. Наскоро отсмеялся и отплакался. Пошел к своему стулу — на нем какой-то мужик сидит. Ну, ладно — встал у стеночки смотреть дальше. Сразу же стало смешно — побежал на лестницу.

Досматривал оттуда — через щелочку двери. Отворачиваясь, как только снова начинал разбирать смех.

Конечно же, потом много раз смотрел этот фильм. С огромным удовольствием!