Я никак не мог предположить, что этот текст сможет доставить мне столько

"веселых минут", поэтому спешу поделиться.

Есть ощущение, что закон (отдельные его места) писался не то что не врачами и даже не медсестрами, а просто санитарками с 4-классным образованием. Они слышали когда-то пару медицинских слов, но с трудом догадываются об их истинном значении, напоминая деда Щукаря из "Поднятой целины", который брал словарь иностранных слов и толковал их как ему вздумается, не видя мелкого рифта с расшифровками слов ("Монополия"

— ежу понятно, что это кабак!).

Для разминки — определение термина "врач" из вводной части закона

(ст. 2):

"лечащий врач — медицинский работник, персонально ответственный за оказание медицинской помощи пациенту в период его наблюдения и лечения"

Непонятно, нужно ли врачу какое-либо медицинское образование, опыт работы по профилю, и т. п. Видимо, не нужно. Главное в определении

— слова "персонально ответственный". Главный врач назначит санитарку персонально ответственной за ваше здоровье, и она автоматически становится лечащим врачом, согласно букве закона.

Далее, ст. 6:

"Доступность медицинской помощи обеспечивается: 1) сбалансированностью возможностей государства и медицинских ресурсов страны

.... "

Сбалансированность — между чем и чем? КАКИМИ возможностями государства?

Финансовыми? Военными? Космическими? Медицинскими?

Возможности и ресурсы — это, на минуточку, не одно и то же в данном контексте? А "государство" и "страна" — это как-то отличается между собой? "Государство" — это Россия, а "страна" — это Украина, что ли?

В общем, читается примерно как "возможность Васи Пупкина совершить половой акт обеспечивается сбалансированностью между возможностями

Васи и потенцией Пупкина"

Далее, статья 50.

"Моментом рождения ребенка является момент отделения продукта зачатия от организма матери посредством родов"

За "продукты зачатия" отдельное спасибо лично министру, госпоже

Голиковой. "Продуктами" ЭТО могут назвать ТОЛЬКО лица с экономическим образованием. Нормальные медики (и биологи) пишут обычно либо "зародыш", либо "плод". Под родами обычно и понимают процесс отделения "вот этого самого" от организма матери. Т. е. , если перевести на русский язык

—

"момент рождения — это момент родов". Очень информативно.

Может быть, имеется в виду, что родившиеся путем кесарева сечения — они как бы и не рождались вовсе?

У Голиковой, помнится мне, детей нет, кстати говоря... Видимо отсюда и всякие абстракции в описании "момента рождения". Хорошо бы еще дали официальное опреденение "продукта зачатия", а также уж и "зачатия", со всеми деталями... Чего уж мелочиться-то... Целую главу Закона можно

Кама-Сутре посвятить. А то многие могут даже не понять, что же это такое

— "зачатие", не говоря про его "продукты".

Много еще чего интересного в проекте закона, но там понятно в основном медикам.

Для немедиков — готовьтесь... Закон скоро примут, к гадалке не ходи...

Как сказал бы классик:

"Жаль только, жить в эту пору прекрасную

Придется, увы, и мне, и тебе"

Анонимно

У единственного подъезда к воде. А дальше – десятками километров по берегам сплошные болота, да изредка — давно заброшенные, мёртвые деревни. Ни дорог, ни тропинок. Так что подобрать нас обещали далеко, в устье Воложбы. На прощанье предупредили, что если в срок на точку не выйдем – то трупы они искать не будут, вертолёт нанимать больно дорого. И мы двинулись в путь.

Много чего в пути этом интересного было, долго это рассказывать. На одном пороге мы перевернулись – и, конечно, потопили часть барахла. А также всю еду, кроме последнего шматка сала. А дорога-то, между прочим, ещё дальняя лежала... Ну, кое-как нашли берег потвёрже, выгрузились, развели костёр, сушимся. Ну и сало мокрое тоже положили на пенёк, на солнце просушить.

Спустился я к лодкам – и слышу вдруг отчаянный, яростный мат. А приятель мой, надо сказать, человек выдержанный. Матом почти не ругался. Даже когда на пороге перевернулись, всего-то парой матюгов обошлось, да и то тихо. Другой бы тут целую матерную лекцию прочитал... Что ж там стряслось, думаю? Бегу назад на полянку, по болоту хлюпаю – и вижу такую картину. Над поляной летит ворона с нашим салом в лапах. Крыльями машет судорожно, как тот попугай из мультика, когда летать учился. Дёргается, рыскает по курсу, то набирает высоту, то срывается. Тяжко ей такой кусман тащить, тянет он её к земле, но и бросить не желает. А за ней по кочкам друг мой прыгает, орёт, матерится и кулаками яростно машет. Обещает вороне извращённые наказания. Оно и понятно — другой-то еды у нас вовсе нет.

Через секунду по кочкам уже два клоуна скакало, матерщина удвоилась. И то один, то другой осклизнётся, да в болотную жижу – бац! Вскочит – и снова вприпрыжку. А ворона-то, как перегруженный самолёт, всё высоту никак набрать не может. Вот уж и опушка кончается, впереди лес стеной... Но нет – рывок, резкий набор высоты, ворона, цепляясь салом за ветви деревьев, взмывает и исчезает за кронами...

В общем, когда мы до точки наконец добрались, в ту деревню как раз автолавка приехала. Мы из лодок на берег выскочили – и с рёвом к ней. Деревенские молча расступились. Со страхом смотрели, как мы в батон вцепились и, рыча, рвали его, как Тузик грелку.

Один дедок протянул жалостно: эх, сынки, это ж как оголодать надо...

Но боцман, знающий толк во всем этом, все ворчал и ворчал:

– Знамо ли дело, все-таки в Охотское море идем, не в Китайское, тем более осенью. Это тебе не фунт изюма.

А надо сказать, что осенние штормы в Охотском море – это действительно не фунт чего бы то ни было.

Начальник радиостанции, человек, глубоко уважаемый всеми без исключения, через два дня принес капитану сводку погоды на ближайшие сутки. И там было изображение гнусного сюрприза – "паука", надвигающегося со стороны Тихого океана. "Пауком" называли изображение циклона на спутниковом снимке карты поверхности земли. Мастер взглянул на сводку, оценил скорость корабля и размеры "паука" и решил, что ничего страшного, успеем до Магадана, а там и переждем шторм.

Но буквально к вечеру мы попали в паутину этого "насекомого". То ли неточность прогноза, то ли разросшаяся активность непогоды, то ли еще что-то… В общем, стало весело.

Ужин еще ничего. Славно покачивало, но при определенной сноровке ни у кого даже капли борща не пролилось. Кстати сказать, и столы, и стулья в столовой намертво привинчены к полу, так что основные навыки необходимы только во время приема пища. Я еще года два после списания на берег придерживал тарелку с супом двумя мизинцами во время еды, дабы предотвратить аварию — разлив. До сих пор удивляюсь, как это кок умудрялся варить первое блюдо в таких условиях.

Но к ночи погода окончательно испортилась. Швыряло и раскачивало к этому времени основательно. Хорошо, что в каюте у каждого было две лежанки, вдоль и поперек. Не нравится тебе перекатываться с боку на бок, перемещайся на запасную позицию и качайся с ног на голову. Но в тот раз угадать направление качки было просто невозможно. Качало и подбрасывало в любой миг так, что поневоле возникала мысль: – "Что за шутки на капитанском мостике?".

Ну ничего, мне вахту принимать в четыре часа утра, так что как-нибудь перекантуюсь. И ты знаешь, уснул. Только без пятнадцати четыре меня разбудил предыдущий электрик, бывший на вахте до меня.

— Подъем, Ваня, подъем, трудоголик ты наш. Новые трудовые вершины не успеешь покорить.

Внутренне ответив чересчур бодрому сменяемому электрику что-то не совсем печатное, встал, умылся и пошел (если это можно назвать ходьбой) принимать вахту.

Первый час прошел относительно спокойно. В машинном отделении не так ощущается качка, все-таки мы внизу, ближе к точке опоры. Да и то, без постоянной подстраховки шагу не ступить. Ты когда-нибудь бывал в машинном отделении судна? Если в первый раз, то без шишек и крайне болезненных соприкосновений с бесконечной вереницей вентилей и всяких других железяк не обойтись.

Ну, я-то был здесь уже около трех месяцев, поэтому самые коварные места уже изучил. Основной моей задачей было следить за работой электрогенераторов 3Д100. Спросишь, почему запомнил? Отвечу, потому что таких вредных и капризных машин в жизни не видел. Их так и расшифровывали, — "Три дурака делали, а сто мучаются".

– А через час случился отказ гребного электродвигателя, вернее, отключилась ячейка его электропитания в отсеке гребного. При таком шторме остаться без движения это наверняка писец. Мой электромеханик скомандовал:

– Давай, Ваня, принимай команду. Я бы и сам, но возраст не тот. В общем, все согласовано с мостиком, необходимо идти на корму, в отсек гребного двигателя и дежурить там до захода во льды. Часов пять-шесть осталось, не больше…

– Да нет проблем, шеф. Надеюсь, мне это зачтется в следующую вахту?

Пауза, затем он произнес:

– Ну, конечно. Не переживай. Тебя подстрахуют вахтенные моторист и матрос.

В принципе, маршрут известный. Сразу за надстройкой находится третий трюм, а за ним сразу вход в отсек гребного. Сам трюм метров двадцать длиной всего. Не раз за вахту приходилось в обычное время мотаться туда-сюда. Прыжок с надстройки с высоты около метра на трюм, небольшая пробежка по крышке трюма и ты на месте. Но это раньше.

А вот сейчас, стоя на подмостке перед броском в гребной отсек я понял, что ничего не знаю о жизни и о море.

Передо мной простиралась такая жуть, что сравнить ее просто не с чем. Каждые секунд десять-пятнадцать нижнюю часть корабля вместе с трюмами накрывала волна, да еще какая, от ее вида сердце уходило куда-то далеко-далеко, в неведомые глубины подсознания. Да если бы хоть какая-то закономерность прослеживалась. Полной хаос.

Я прокричал вахтенному матросу:

– Здесь же был "Икарус"?

– Все смыло, и автобусы, и трактор, – знаками ответил он.

На меня загодя надели спасательный жилет, эдакий неповоротливый и крайне стесняющий движение, весь обшитый пенопластом и пригодный только для того, чтобы болтаться как "… в проруби".

Я сразу отказался от этой экипировки. Во-первых неудобно, а во-вторых, ничему не поможет. Всем известно, что если человека не достать из ледяной воды за пятнадцать-двадцать минут, то позже можно и не беспокоиться, так только, для отчета. Так что к страховочному поясу пристегнул карабин с тросиком и дал понять, что готов.

Минут пять мы пытались найти хоть какую-то закономерность наката волны. Вроде что-то нашли, и совет "Давай! …" послал меня в последующую жизнь.

Само собой, я поскользнулся на обледеневшей поверхности трюма. Упал, но мгновенно встал на "карачки", на четыре естественные точки.

Недавно в интернете прочитал о рекорде мира по передвижению в таком положении по версии Гиннеса. Рекордсмен какой-то японец, вроде. Я об этом не думал и стартовый рывок на четвереньках наверняка побил все мыслимые рекорды, я успел достигнуть края крышки трюма, свалиться с него и намертво вцепиться в какую-то железяку.

В следующий момент меня накрыла очередная волна.

Не буду морочить голову о промелькнувшей жизни и т. п. Просто было страшно, и даже очень. Я такой жути не испытывал никогда до и после того случая, и надеюсь, уже не испытаю.

Но после долгих секунд волна наконец схлынула. Еще рывок, и вот я уже в отсеке гребного двигателя, едва успевший отстегнуться от страховочного троса.

Задраил люк и цепляясь за поручни лестницы спускаюсь в отсек и первым делом – к телефону. Доложил о прибытии и получил указания:

– Молодец, добрался-таки. Срочно включи ячейку электропитания и будь поблизости от телефона, если ее снова вышибет от перегрузки.

И долгие часы вахты, и еще одной, пока мы не вошли во льды, я провел наедине с самым родным и горячим механизмом в своей жизни.

Ну, а потом все было просто. Корабль вошел во льды, качка, конечно, не прекратилась, но хотя бы исчез перехлест волны, и обратно в основную надстройку я уже пробежал, не боясь за свою драгоценную.

А кому-то повезло меньше. В том шторме один рыбацкий сейнер перевернуло, как мы узнали позже. И никого не спасли, куда там…