Дело было в 1975 году. В это время я трудился инженером-прорраммистом в энергетической отрасли знаний.

В профессиональном журнале "Энергетик" даже появилась написанная мной статья под названием: "Исследование технического состояния и аварийности электрических сетей 6-10 киловольт с помощью ЭЦВМ М-222"

Правда, в заглавии этой работы по пожеланию тогдашнего завкафедрой Карася ДД было вписано ещё около ДЕСЯТКА фамилий, включая ФИО начальника "Смоленскаэнерго" товарища Исаака Абрамовича Басина (ныне покойного).

С отчётом о своей деятельности неоднократно выезжал на семинары, в том числе в Москву, в павильон "Энергетика" на ВДНХ.

А где-то в июне 1975 года съездил на симпозиум в Киевский политехнический институт (тогдашний КПИ).

Моё выступление прошло успешно и я даже получил заманчивое предложение от тогдашнего завкафедрой профессора Зорина на предмет поступления в аспирантуру КПИ.

Перед отъездом на Родину в центральном Киевском гастрономе на Крещатике я купил бутылку фирменного коньяка "Славутич" в качестве подарка для моего тестя Федора Ивановича. Вспомнив о том, с каким трудом, да ещё с пересадкой (!) в белорусской Орше, мне удалось добраться до столицы братской Украины, я решил в обратный путь ехать "с ускорением", то есть воспользоваться услугами Советского Аэрофлота. Сказано — сделано. Приобрёл билет, добрался до аэропорта Борисполь, прошёл регистрацию, а поскольку мой портфель с подарками для родных оказался тяжелым, я (сдуру!) сдал его в багаж!

По пути, точнее — перед посадкой нашего замечательного самолёта ТУ-154 в московском аэропорту Внуково, обратил внимание на некоторую задержку с приземлением: наш лайнер, сделав один круг над аэродромом, почему-то вновь взмывал вверх... Правда, после третьего захода экипажу, по видимому, удалось приземлиться...

В зоне прилёта постоял, подождал, когда "подъедет" мой багажный портфель.

И, о Боже! — портфельчик мой буквально "плывёт" в луже чего-то очень ароматного!

Тут уже было не до смеха — разбилась подарочная бутылочка, распространенив вокруг себя чудесный запах "марочного"! Увы...

На автобусе-экспрессе добрался до общежития МЭИ (Московского Энергетического Института), где в то время останавливались все командированные из провинции в столицу. В номере оказалось трое немцев из тогдашней ГДР. Вежливо поприветствовав меня и, потянув носом воздух, один из них с улыбкой сказал: "Гут шнапс!.. "

Вот остатки такого "хорошего шнапса" я и вытряхнул из своего "законьяченного" портфельчика.

А жаль...

Когда я был ребёнком и рос в Челябинске, то город был так себе: остановка на куче щебенки, где ветки рано утром могут дать по голове или в глаз, заброшенные дома по дороге на эту остановку, где не раз находили трупы, и приезжала милиция. Из развлечений только игра в "300" во дворе, где в качестве ворот были перекладины для отбива ковров. Школа, кстати,

Собралась наша большая семья. Сидим, пьем чай, кушаем сладкий слоеный Наполеон. Разговариваем. Средний внук (пошел три дня тому в первый класс) неожиданно говорит:

— А вы знаете, что я принадлежу к поколению альфа, учительница сказала. Мама, а твое поколение как называется?

— Ультра, — отвечает его маменька Алевтина.

В углу, утонув в кресле, посасывает крепкий кофий дедушка Митрич.

— Дед, а как ваше поколение называлось?

Дед Митрич подумал, допил кофий, повернулся в кресле и, улыбаясь в усы, произнес:

— Наше поколение, я думаю, можно назвать поколением "сидоровых коз".

— Кааак? — заверещал внук Лева.

— Драли нас как сидоровых коз, — засмеялся дед Митрич, — меня последний раз батюшка мой, царствие ему небесное, выдрал уже перед девятым классом. Скажу честно, за дело, за попытку покурить... Я не в обиде. Не курю до сих пор.

Вчера мы отправляли агрегат в Турцию. Не буду вдаваться в детали, чего мы производим, ограничимся только фактом, что это очень большое, очень тяжелое и очень дорогое оборудование. Отправляем в разобранном виде на 6 прицепах, 3 из которых негабариты. Разборка длится дней 7-8 и погрузка примерно 2 дня.

Позвонил клиент с веселым турецким именем

Когда жила в общаге, была у меня соседка — девушка на два года старше. Мы делили одну комнату, не дружили прям, но были приятельницами хорошими. Помогали друг другу по-соседски, общались. А потом она умерла. Утром пожаловалась мне, что какое-то недомогание, голова болит, как будто температура. Пошла в библиотеку и не вернулась больше.

Оказалось, какая-то инфекция была, резко поднялась температура, стало плохо, и на фоне этой интоксикации отказали жизненно важные органы. При этом она была здорова всегда, никогда ничем крепче насморка не болела, занималась плаванием и волейболом.

Когда мне сказали о её смерти, я сидела в ступоре. Было очень странное ощущение, что этого не может быть. Вот на столе конспект её не дописан, на верёвке майка висит, ещё не высохла. Чашка стоит с остатками кофе, на чашке следы помады. А уже нет рук, писавших конспект, губы, которые пили из чашки, никогда не откроются, а тело, носившее майку, мёртвое и холодное. Впервые в тот день задумалась о быстротечности жизни и внезапности всего происходящего. Потому что если умирает старик — это хотя бы ожидаемо. А когда молодая, красивая, полная жизни, планов и надежд девушка, — это ужасно.