Кто когда-либо ездил в 29 троллейбусе в час пик, тот(я уверен) поймёт меня...
Всё началось очень прекрасным весенним утром, когда мне взбрело мою голову прокатиться по городу, где одно слово мою означает: дырявую, ветреную и короткостриженную. Именно в этот день, я забыл наушники к телефону, и поэтому стал свидетелем очень интересного диалога, возникшего между одной парой пожилых людей. И вот я, 17-летний парень еду в длинном 29 троллейбусе с гармошкой, в одинарном сидении напротив которого располагается двойное, и всё это располагается в конце троллейбуса. Время было 15 минут третьего, и ехал я с Немиги до улицы Талбухина. Всё было спокойно, пока длинный, с гармошкой троллейбус не стал приближаться к остановке "Комаровкий рынок". И вот началось то, что меня подтолкнуло написать этот коротенький рассказ.
На этой остановке, как обычно (только для человека ездившего в час пик в 29 троллейбусе), а для человека привыкшему ездить на машине это бы показалось , одним словом, сумасшествием, идиотством, бое без правил в закрытом пространстве; да и вообще, любой бы "машинный" человек предпочёл бы подождать часик, другой, а не входить в эту мясосжималку. Но пожилых людей, т. е. бабушек, в сокращении — бабок, это не касается... И вот, как только, открылись двери, этого 29 длинного траллейбуса с гармошкой, так сразу эти широкие, с первого взгляда ворота, превратились в узенькую дырочку, через которую вся толпа двинулась или дёрнулась занимать места, сидящие или, хотя бы, стоящие. Мне, смотрящему на это со сторны, очень напоминало вода в ванне, которая пытаясь сжаться, хочет протиснуться в маленькую дырочку. Но всем известно, что вода — не сжимаема. Так вот, я пришёл к выводу, что люди сжимаемые вдвое, а в этом случае — даже и втрое!!! Т. к. белорусский народ достаточно культурен, то все сидящие места заняли бабушки, короче говоря — бабки. Но мне повезло: я остался сидеть, не потому, что я не культурен, а наверно потому, что количество сидений было на одно больше количества бабок (а так бы я уступил тоже:))
И вот на места против моего кое-как влезло две бабки и очень большое количество сумок. И только в этот момент я понял, что разработчики этого троллейбуса с гармошкой очень сэкономили на месте: мои ноги переплелись с бабкиными ногами и сумками, одну из которых "левая" бабка положила мне на колено. Меньше минуты ушло на то, пока они уселись, и со словами "левой" бабки: "Ну всё, сели!", я перестал маневрировать ногами. Вторая же бабка была тоже с космическим числом сумок и пятилитровой банкой подсолнечного масла, которую она держала в руках, а сумки положила под ноги. Бабка, которая сидела слева, была постарше своей соседки, и мне казалось, что она всё что-то хотела сказать вслух, помимо того, что она бормотала. Соседка же её, наоборот: сев на место, как- будто заснула, уставившись вглубь троллейбуса с гармошкой."Левая", что-то бурчала о морковках, периодически заглядывая в свой пакет, о том, что, мол, сегодня было особенно много людей на рынке, и тому подобное. И вдруг, обернув говову налево, она увидела, что её соседка держит в руках пятилитровую бутылку масла, и вот тут её желание сказать что-нибудь в слух сбылось, и начался очень своеобразный разговор между двумя пожилыми людьми.
— А это у вас масло? — спросила "левая", с очень заинтересованным лицом.
У "правой" сначала повернулся налево один глаз, потом другой, и наконец вся голова.
— Да. — коротко ответила она, только после того, как оценив своего собеседника.
После этого произошла пятисекундная пауза, во время которой "левая" просто смотрела на банку.
— А сколько тут литров? — снова спросила она.
— Пять. — ответила "правая" уже более мягко.
— Ах, ну да, пять, точно, пять... — с понимающим взглядом сказала себе левая бабушка.
— А вы за эту ручку несли её?- снова спрашивала она, смотря на пятилитровую банку с синей пластиковой ручкой. И спрашивала она, как-то осторожно, неторопясь.
— Да, за эту. — ответила "правая", но по тону я понял, что она уже воспринимала свою соседку, почти как старую знакомую, даже прилично старую, но всё равно была неочень многословна и отвечала только по теме. И я вспомнил тогда одну поговорку: "Худой мир лучше доброй ссоры".
И опять нацарилашь тишина, т. е. в разговоре между бабками. А тем делом в 29 длинном троллейбусе с гармошкой, которая, кстати, очень скрипела, было всё по стандарту: кто-то наступал кому-то на ноги, кто-то с кем-то разговаривал, и в то же время пытаясь схватиться за что-либо или за кого-либо, на маневрах этого транспортного средства.
— И она не оторвалась?- снова услышал я от "левой".
— Нет, не оторвалась. — ответила "правая", и сама уже с заинтересованным взглядом рассматривала синюю целую ручку.
Бабушка, которая сидела слева, имела какое-то особенное свойство притягивать взгляд. Не то что бы я целую поездку смотрел ей в рот, нет, а просто я прислушивался и приглядывался к ихнему разговору, и к вещам о которых говорила "левая"(мой прямой и боковой взгляд приковывала к себе сначала морковка, которая лежала у неё в пакете, а потом и синяя ручка). Кстати, нетолько я один, возле меня и бабок стояло ещё несколько человек, взгляд которых тоже останавливался на этой паре разговаривающих бабок.
После некоторой очередной паузы "левая" снова заговорила:
— А оно рафинированное или нет?
Неслабо, подумал тогда я, вот так вопросик...
— Да, рафинированное.- ответила "правая" так спокойно, как- будто у неё это спрашивают всегда при езде в троллейбусе.
Снова наступила минутная пауза, напротяжении которой, я смотрел в окно и наблюдал за дорогими машинами.
— А сколько эта банка стоит? — опять послышалось с левой стороны.
— 24540 что ли, или может 25540, ну что-то в этом роде.
Вот тут-то "левая" бабка и призадумалась секунд на десять, и потом сказала:
— Так, то на то выходит.
— Да, то на то выходит... — ответила "правая" без продолжения разговора.
Вот тут, по-моему, у бабки слева вопросы закончились, и она откинувшись в сидение, стала смотреть в окно. Но теперь стала отжигать бабка, которая сидела справа: она достала из каково-то пакета свой кошелек, открыла его, достала из него тысячу рублей, и попросила парня стоящего за ней (как она сказала): "Передайте, пожалуйста, водителю или кому-то, кто продаёт талончики". И это всё происходило в длинном троллейбусе с гармошкой, около последней двери доверху забитого людьми. Но парень, лет 20 не растерялся, взял тысячу, и передал её дальше. Ближайшую судьбу, минут 5-10, этой купюры, я не знаю. После этого поступка "правой" бабки у меня на лице появилась широченная улыбка, а внутри я уже смеялся.
Я только знаю, что этот длинный троллейбус с гармошкой успел проехать остановки две, а бабушка слева спросить у меня сколько время, и узнав, что уже половина третьего, сказать: "Вот уже и день пролетел".
Я ехал с очень хорошим настроением, с улыбкой по всему периметру головы, и думая, что какой-то хулиган или просто ленивый человек, не стал передавать тысячу, а просто прикарманил её себе. Но не тут то это было: парень лет 20, который стоял за "правой" бабкой, тоже с улыбкой, постучал ей по плечу.
— Вот, возьмите. Наверное, не захотели дальше передавать.
"Правая" бабка резко обернувшись, увидев свою тысячу, сказала
— Да, спасибо. Наверное, не захотели, точно.
Я только знаю, что в эту минуту на меня нашёл, точнее наехал или, просто, сбил с ног, смех. Причём этот смех был каким-то нечеловеческим, чересчур резким. В первую секунду моя голова отлетела назад, открылся рот, и издался громкий ржач. Но потом я опомнился, и мои руки полетели забивать рот; в руке у меня была шапка, которой сначала я заткнул свою отрытую ляпу, а потом и лицо. Я смеялся в шапку ещё остановки две.
Когда я отодвинул шапку от лица, то обстановка в троллейбусе изменилась: поменялись люди, и никто на меня уже не обращал внимание."Левая" и "правая" оставались сидеть, но уже смотрели в разные стороны: бабушка слева смотрела в окно, а бабушка справа, куда-то вглубь длинного троллейбуса с гармошкой...
KarasiK
| 05 апреля 2008 |  |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
* * *
* * *
* * *
