Смешные истории

до крови. Поэтому в комплект к каждому новому бюстгальтеру Ирина обязательно приобретала рюкзак с прочными широкими простеганными лямками. Эти лямки она отрезала и заменяла ими бретельки.

Пришли лихие 90-е, из продажи исчезли и бюстгальтеры, и рюкзаки. Но, как оказалось, не совсем. И вот проходит Ирина мимо абсолютно пустой витрины магазина "Спорттовары" и видит через эту витрину несколько рюкзаков на пустой в остальном полке. Внутри магазина рюкзаков оказывается три, и Ирина решает брать все три, потому что завтра деньги снова подешевеют, а рюкзаков в продаже, судя по всему, не будет уже никогда.

Через несколько минут она стоит недалеко от выхода, упаковывает два рюкзака в третий и думает, что теперь было бы здорово наскочить на бюстгальтеры. В это время в магазин заходит молодой человек, видит пустую полку, где только что были рюкзаки, переводит взгляд на Ирину, извиняется за беспокойство и обращается к ней с такими словами:

— Девушка, пожалуйста продайте мне два рюкзака. Зачем вам три? Я заплачу сколько скажете.

Ирина, оценив молодого человека как симпатичного и вежливого, решает продолжить ни к чему не обязывающий разговор. Разумеется, с твердым намерением не дать себя в обиду.

— От рюкзаков мне на самом деле нужны только лямки.. Устроят вас без лямок — забирайте все три! Наверное, дома есть еще два, тоже без лямок. Но на деньги я не согласна: они обесцениваются каждый день. Если у вас есть что-нибудь на бартер, можем обменяться.

Молодой человек словам Ирины нисколько не удивляется (напомню, это были 90-е), а, наоборот, буквально расцветает:

— Просто удивительно, как идеально совпадают наши интересы! Именно лямки мне совершенно ни к чему. Мы уезжаем. На человека можно взять один чемодан и одну сумку. Чемоданы уже достали, а брезент для сумок найти не можем. Рюкзаки, конечно, та еще морока, но как-нибудь перекроим под размер. И ручки сообразим. А что вам нужно на обмен?

К этому времени Ирина уже думает совсем о другом и поэтому на автомате выдает то, чем была занята ее голова до разговора:

— Бюстгальтер 9-го размера!

Молодой человек слегка смущается, потом переводит взгляд с рюкзаков на пунцовую Ирину, вернее на часть ее фигуры между талией и шеей, внимательно рассматривает и, почти не запинаясь, говорит:

— Вы знаете, моей маме бюстгальтеры присылает из Филадельфии ее сестра, моя тетя. Они, как бы вам сказать, ну очень большие. Поехали к нам, что-нибудь придумаем.

Через три месяца вместе улетели в Америку.

обратила свой деловой взгляд на издание книг ее мужа и обнаружила, опять же, вещи совершенно дикие. Так, за право издать популярнейший роман "Бесы" Достоевскому предложили 500 рублей "авторских", причем с выплатой частями в течение двух лет. В то же время, как оказалось, типографии, при условии известности писательского имени, охотно печатали книги с отсрочкой платежа на полгода. Таким же образом можно было приобрести и бумагу для печатания.

Казалось бы, при таких условиях очень выгодно издавать свои книги самим. Однако смельчаки скоро прогорали, поскольку издатели книготорговцы-монополисты, естественно, быстро перекрывали им кислород. Но 26-летняя барышня оказалась им не по зубам.

В результате изданные Анной Григорьевной "Бесы" вместо предложенных издателями 500 рублей "авторских" принесли семейству Достоевских 4000 рублей чистого дохода. В дальнейшем она не только самостоятельно издавала и продавала книги своего мужа, но и занималась, как бы сейчас сказали, оптовой торговлей книгами других авторов, нацеленной на регионы.

Сказать, что Федору Михайловичу бесплатно достался один из лучших менеджеров его современности, — значит сказать пол правды. Ведь этот менеджер еще и беззаветно любил его, рожал детей и терпеливо вел за копейки (отдавая кровно заработанные тысячи рублей кредиторам) домашнее хозяйство. Кроме того, все 14 лет замужняя Анна Григорьевна еще и бесплатно работала у своего мужа стенографисткой.

В письма к Анне Федор Михайлович часто был не сдержан и наполнял их множеством эротических аллюзий: "Целую тебя поминутно в мечтах моих всю, поминутно взасос. Особенно люблю то, про что сказано: И предметом сим прелестным — восхищен и упоен он. Этот предмет целую поминутно во всех видах и намерен целовать всю жизнь. Ах, как целую, как целую! Анька, не говори, что это грубо, да ведь что же мне делать, таков я, меня нельзя судить... Целую пальчики ног твоих, потом твои губки, потом то, чем "восхищен и упоен я". Эти слова написаны им в 57 лет.

Анна Григорьевна сохранила верность мужу до своего конца. В год его смерти ей исполнилось лишь 35 лет, но она сочла свою женскую жизнь конченной и посвятила себя служению его имени. Она издала полное собрание его сочинений, собрала его письма и заметки, заставила друзей написать его биографию, основала школу Достоевского в Старой Руссе, сама написала воспоминания. В 1918 году, в последний год ее жизни, к Анне Григорьевне пришел начинающий тогда композитор Сергей Прокофьев и попросил сделать в его альбом, "посвященный солнцу", какую-нибудь запись. Она написала: "Солнце моей жизни — Федор Достоевский. Анна Достоевская..."

понял и попытался скрыться, исчезнуть, улететь, телепортироваться.

Жалобно выл, слезливо смотрел прямо в душу, матерно ругался на кошачьем, но процесс уже был запущен.

Дети притащили резиновую уточку и полотенца, я достала шампунь, который обещал блеск и аромат персика, Вениамин выл, что не хочет пахнуть персиком!

Он кот-брутал.

У него три любовницы и по врагу под каждой машиной, какой к чёрту "персик"?!

Но у меня белые простыни, белый ковёр и белые стены.

Ну, были во всяком случае ещё недавно.

Поэтому я крепко обняла кота и пообещала ему райскую жизнь!

Эх, кто б меня так... но сейчас не об этом.

Три раза Веня вырывался, пикировал на шкаф, оббегал ванную комнату по горизонтали и вертикали, три раза я ловила его и орала совсем не то, что почерпнула из книг Бунина и Достоевского.

Четыре раза Вениамин взбирался мне на голову и четыре раза дети радостно поливали меня вместе с котом.

Один раз нам с Веней удалось в отместку полить детей.

Через некоторое время в ванной стоял аромат персика и ненависти.

Я клялась, что лучше бы завела корову. Веня клялся о чём -то своем и на своём. Дети радостно визжали.

А когда они, счастливые, наконец улеглись спать, персиковый Вениамин притащился ко мне на кухню и предложил дружбу в обмен на окорочка.

Путь к мужскому сердцу лежит через желудок — это факт!

профкома госпредприятие, как правило, имело на балансе детские сады, профилактории,... И турбазы, на которые пролетарии и ИТР организованно выезжали по выходным дням. Побухать в природных интерьерах с сослуживцами, потанцевать или закрутить служебный роман.

Не были исключением и мои родители, которые три-четыре раза за лето покупали путёвки, и мы всей семьёй выезжали потусить и подышать ветром. Чему я, как правило, был совсем не рад. Поскольку делать мне там было совершенно нечего, и я изнывал от скуки и вынужденного безделья.

Вот и в этот раз я бесцельно болтался по территории в тщетных попытках занять себя хоть чем-нибудь. Когда услышал знакомый голос Серёги, своего соседа по лестничной площадке: "Вовка, а что это ты тут делаешь, а?".

На тупой вопрос тупой ответ: "А ты как думаешь? Ищу вот себе сук попрочнее для повеситься от тоски и одиночества".

На что замечательный сосед, на минуту задумавшись, ответил: "Слышь, щегол, возможно, я сумею тебе помочь скрасить вечер. Вот только..."

"А уже через час оба сидели за шатким столиком и упирались друг в друга головами..."

Серёгина идея была проста, дерзка, нахальна и на первый взгляд казалась абсолютно провальной и неосуществимой. Мне всего-то требовалось через час выглядеть минимум на двадцать лет, что было моему соседу крайне необходимо. Поскольку давно обхаживаемая им девица, в которую тот был безнадёжно влюблён, согласилась пойти с ним вечером на танцы лишь с условием, что тот придёт на свидание не один, а с симпатичным другом, который составит компанию её лучшей подружке. А иначе...

Спорить со своей потенциальной невестой Сергей не посмел. Поскольку это предложение было довольно существенным прогрессом в его личной жизни. По причине того, что этот вполне себе симпатичный и умный парень довольно сильно заикался. Человеческая речь всегда была для него чем-то факультативным и обременительным. Как следствие, отношения с противоположным полом складывались не очень, и спрос на Серёгу на брачном рынке был ничтожным.

В идею команды он в принципе не верил. Считая, что команда развивает нездоровый дух соревнования. Вот только в этот раз было без вариантов. Ему позарез был нужен надёжный союзник, которым ввиду отсутствия альтернативы, выпало быть мне. И всё бы ничего. Вот только Вове, т. е. мне, на тот момент было всего тринадцать, и выглядел я на столько же. Что, согласитесь, было существенной проблемой.

Однако... "Орешек знанья тверд, но все же мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет... "

Нет ничего хуже безответной любви. Она сушит человека и низводит его до уровня совершенной репы. Поэтому я не мог не откликнуться, искренне надеясь, что случись со мной подобное когда-нибудь, то и мне протянут руку помощи.

На взросление ушло примерно два часа, за которые было сделано многое. Мне помыли в тазике голову и, зачесав волосы назад, открыли миру скрытый до сей поры пионерской чёлкой лоб. Подшили по размеру любимые Серёгины джинсы, заменив ими моё трикотажное трико с вытянутыми ещё на стадии производства коленками. Едва не плача, друг оторвал от сердца почти новые кроссовки "Адидас", обув взамен мои стёртые почти в ноль об уральский асфальт кеды. Последним штрихом стала целинка от известного уральского ВУЗа и солнцезащитные "итальянские" очки, скрывшие от жестокой реальности мои широко распахнутые миру наивные глаза.

Критически оглядев последствия совместного творчества, Серёга безнадёжно махнул рукой: "Халтура! Нас расколют через минуту. Ну, не тянешь ты, брат, на студента престижного ВУЗа, максимум на ПТУ. Всё пропало, и я сд@хну в одиночестве!".

Я же собой в зеркальном отражении остался вполне доволен: "Не ссы, чувак. Как известно, встречают по одёжке, а она вполне себе. А потом скоро уже стемнеет, и поэтому наши шансы возрастают с каждой минутой. Вариантов других всё равно нет. Поэтому — будь, что будет. Пойдём уже!".

Через десять минут мы с другом в некотором смятении вошли на танцплощадку. Где с успехом прошли фэйс-контроль, который, если честно признаться, был пустой формальностью, поскольку на танцы пускали всех, кто перерос трехколесный велосипед. Знакомство с девчонками тоже прошло довольно гладко и непринуждённо. Судя по всему, я понравился. Видимо, всё же пословица, что встречают по одёжке, имеет некоторые основания.

Ну, а сам я был от новой знакомой в полном восторге. Мне выпало коротать ночь со стройной длинноногой красой с редким именем Светлана. Гордой обладательницы высокой груди, как минимум третьего размера и роскошной копны густющих каштановых волос. Которую немного портило только то, что накрашена она была чересчур ярко и вызывающе. Так, как обычно красятся ещё неопытные девчушки, желая казаться старше своих лет. Которые не понимают, что они и так неотразимы. Короче... я влюбился сразу и навсегда.

Дальше было всё предсказуемо, как и на любой другой советской дискотеке поздних семидесятых. Часов до трёх ночи народ лихо отплясывал под Boney M, Bee Gees, ABBA и прочую неполиткорректную попсу. Ну а потом, подустав, разбился на парочки и пришло время медляков. Я общей тенденции тоже не избежал и к этому времени уже вовсю целовался с новой подружкой. С содроганием сердца думая, что случится, если она вдруг предложит "пройти на сеновал". Дебюты- это завсегда испытание, а опозориться не хотелось от слова совсем, поскольку на тот момент мои знания о искусстве любви были чисто теоретические.

Уже под утро, когда мы остались на танцплощадке практически одни, я наконец решился и мягко взял потенциальную первую свою женщину за грудь. На что она отреагировала довольно нервно, расцепив руки, лежащие на моей шее. А потом, сославшись, что забыла выключить утюг, свинтила в предрассветный туман. Оставив на память только запах духов, но не оставив даже шанса пожелать ей спокойного утра.

Увы. Маугли не стал мужчиной.

Не в этот раз, Вова. Не в этот раз.

Ближе к обеду я, вдоволь наплававшись в реке Исети, валялся на тёплом песочке, размышляя о том, что же пошло не так.

В десяти метрах от меня загорала, периодически бросая на меня задумчивые взгляды, симпатичная девушка примерно моих лет. Лицо, волосы и фигурка которой казались мне очень знакомыми, и я мог почти поклясться, что это именно та, с которой я провёл прошлую ночь. Чего быть, разумеется, не могло по определению. Так как девице было максимум лет четырнадцать, и грудь у неё едва только наметилась, в отличие от моей ночной феи с уверенной "троечкой".

Я уже задремал, когда меня тронули за плечо. Это был мой сосед Серёга, и, судя по его очеееень довольному лицу, всё у парня нынче ночью задалось. На моё: "Чего тебе надо, провокатор? Не видишь, что ли, я в печали?". Друг ответил, что всё понимает, и пришёл лишь за своими "итальянскими" очками, пока я их не потерял.

Когда бездушный Серёга, забрав свою собственность, отвалил, я попытался ещё подремать, но снова был разбужен.

Подняв голову, увидел, что мной интересуется показавшаяся мне знакомой загорающая рядом со мной девчонка.

А дальше.....

— Вова?

— Света?

— Не может быть (хором)!

P. S. Мы со Светкой проболтались вместе до конца летних каникул. Ходили в кино и парк культуры и отдыха. Ели мороженое, купались и загорали. Ну а потом пришло время идти в школу, и мы расстались по очень существенной причине с именем Ольга. С которой я сидел за одной партой с первого класса и считался её собственностью. А так как делиться она не умела по определению, то...