Свежие истории от 22 сентября 2009

курсантик, весьма тормознуто воспринимающий летную науку. При этом инструктор сам недавно пришел из истребителей и преподавал первый год.

Самолет для него был новый, и в кабине он еще не обвыкся. А уж этот день явно был "не его", да и курсант достал... Так что за лексикой инструктор уже не следил, и при этом постоянно путал на штурвале кнопки.

Надо сказать, что в самолете на штурвале у летчиков есть две рядом расположеные кнопки, помимо других: одна для радиосвязи с руководителем полетов — РП (и со всеми остальными тоже), а вторая — для разговоров внутри экипажа, называется СПУ — самолетное переговорное устройство.

Все, что говорится в кабине, слышно только экипажу. А прочая говорильня, типа "разрешите взлет", "первый я 300-й" и т. д. , — слышат все, у кого включена радиостанция и установлена данная частота. Плюс к этому на стартовой площадке, где, по обыкновению, курят, ожидая своей очереди, курсанты, инструкторы, обслуга и прочий аэродромный народ, установлен громкоговоритель, а-ля "в бой идут одни старики", чтобы, так сказать, атмосфера ощущалась. Плюс на столе и в машине у командира полка, у оперативного дежурного, у диспетчера авиаузла, у начальника связи, у группы объективного контроля, у черта лысого, и т. д. и т. п. , не считая тех, кто также в это время на своих бортах бороздит просторы великого и могучего воздушного океана.

Так вот, уж не знаю, чего там у них в полете происходило, но мы, сидящие на стартовой площадке, слышали это так (почти дословно):

Руководитель полетов (РП): — 645-й, заход на посадку разрешаю. Курсант

(К): — 645-й, понял, выполняю.

Инструктор (И): — Твою мать, разворот вправо, а не влево, совсем, что-ли, охренел? Завтра, мля, ты у меня попрыгаешь на разборе.

РП: — 645-й, не путайте кнопки!

И: — Прощенья просим.

К: — 645-й, на четвертом.

РП: — Выполняйте.

И: — Ты шасси выпустил, мухтар ты $баный?

РП: — Не путайте кнопки!

И: — Вот б%%%ь...

К: — 645-й к посадке готов.

РП: — Посадку разрешаю.

К: — Понял.

И: — Кто понял? Это ты понял? Куда ты х[рена]чишь, е[ж] твою мать, полоса вон где!!! За высотой смотри, мля, убьешь всех к е@#ной матери!!!

РП: 645-й, не путайте кнопки, сколько можно?!

И: -...

Тут уж то ли РП отчаялся, наставлять "шефа" на путь истинный, то ли "прочувствовал" кайф ситуации, короче, больше ему не мешает (посадка все-таки), и все мы, млея от восторга, глядя на приземлившийся и рулящий снова на взлет борт, вперемежку с докладами других экипажей слушаем дальше:

И: — Откуда ты взялся на мою голову, братское твое чувырло, #@ядь! Только попробуй мне, как в тот раз, после взлета вместо уборки шасси движки убрать на малый газ, я тебя кончу, е-кэ-лэ-мэ-нэ!

... Аэродром умирает от смеха...

И: — Мама ты моя, ну куда ты прешь на полосу без доклада?! Запрашивай, раз@#ить твою мать!

К: — 645-й, исполнительный.

РП: (со вздохом): — Разрешаю.

И: — Сил моих больше нет! Ну, только попробуй, учуди сейчас чего, я тебя к бабе твоей хер отпущу завтра, будешь у меня Руководство по ночам зубрить, пока не кончишь...

К: — 645-й, к взлету готов.

РП: — 645-й, взлет разрешаю.

... Аэродром затаил дыхание... Борт как-то с трудом отрывается от земли и, словно нехотя набирая высоту, скрывается за деревьями. Несколько секунд тишины...

РП: — 645-й, чего-то вы низковато ушли...

... Пауза... И обвал:

И: — е[ж] твою мать, пехота еб#ная, ни на секунду отвлечься нельзя! Надо же, мля, БЕЗ ЗАКРЫЛКОВ взлетели. ХОРОШО ЕЩЕ, НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ!!!

... Занавес...

в креслах, автопилоты тихо делают свое дело.

И тут около 5 утра один бомбер вдруг качнуло. Народ натурально всполошился, кинулись проверять. Доклад "Командир, бомбу потеряли". Х. Е. З. что там случилось, то ли замыкание, то ли штифт в замке сломался, но одна ФАБ-500 ушла в свободный полет. Командир экипажа докладывает командиру полка.

Тот к штурману: "где мы летим"? Штурман показывает по карте — все успокаиваются: сейчас вдали не только от областных, но и от райцентров, где-то над средней полосой России. А если взять среднюю площадь деревни и поделить на площадь окружающих ее сельхозугодий, вероятность случайно попасть бомбой куда не надо исчезающе мала.

Полк летит дальше, находит квадрат посреди моря, посреди квадрата баржи, окучивает и переводит их в разряд подводных лодок, и летит домой. Настроение неплохое: задача выполнена, в нормативы уложились, [ман]дюлей не получим, может только самых маленьких, а может еще и каких бонусов дадут. Все хорошо...

А в это время... август месяц. Разгар "борьбы с урожаем", весь народ в колхозах встает до восхода солнца, и ложится после его заката. Средняя полоса России. Деревня. Большая — центральная усадьба колхоза. В период укрупнений туда с трех окрестных деревень народ вселили. Посреди — пустырь. 100 на 100 метров. Исторически так сложилось. Служит местом убивания свободного времени, когда и у кого оно есть и собраний колхозников.

Посему посреди высится сортир системы "Мэ-Жо" в виде дощатой халабуды на три десятка очек с выгребной ямой, копаной под бо-о-ольшой запас, метров 5-6 глубиной и обложенной изнутри кирпичом — чтоб не осыпалась.

По периметру площади дома, и с одной стороны "площади" — правление колхоза.

Итак, ночь, деревня, август. Около пяти утра. Собирается светать. Слышен странный свист, собаки начинают лаять, выть, свист заканчивается глухим

"Бум-м! ", земля вздрагивает, собаки резко затихают и переходят на жалобное поскуливание. Люди все спят как убитые, им все пофиг, просыпаются или на будильник, или на петухов. Проснулись, встали, вышли... мамочки мои! ВСЕ кругом в радиусе 150 метров от сортира покрыто ровным тонким слоем дерьма. Земля. Трава. Яблони. Яблоки. Заборы. Стены. Двери и ручки. Окна и стекла. Крыши. Собаки и собачьи будки. Все в ГОВНЕ! А сортира нет...

В общем, у ФАБ есть два взрывателя. Один в носу, контактный, а второй в хвосте, инерционный. А ФАБ-500 — это 500 кг чистого весу, из которых

370 кило — тротил, а остальной стальной корпус, для усиления эффекта еще и прочный... В общем, угодила потерянная бомба точно в центр сортира.

Что такое крыша из шифера или рубероида для такой дуры, разогнавшейся с 8 тысяч метров? Она, бомба то есть, эту крышу и не заметила, так же как и взрыватели. Не заметила она и настил с очками. Вошла в дерьмо и свистела до самого дна, где уткнувшись в него, наконец заметила препятствие и "бумкнула" на все свои честных 500 кг боевого снаряжения. Конфигурация ямы, заполненной вязким "материалом" в сочетании в кирпичными стенами, открытым верхом и "придонным" взрывом, обеспечила равномерное распыление содержимого (а яму не чистили лет 20, с тех пор как вырыли, про запас же копали, чтоб каждый год с отсосом дерьма не возиться...) по окрестности в радиусе метров 120-150...

В общем, позвонили в райком, оттуда в обком, оттуда... в общем, на следующий день комполка имел бледный вид, и в порядке ликвидации последствий в соседней части химзащиты за бочку-другую спирта одолжил роту со всем снаряжением и техникой для дегазации и дезактивации, сеседи из ВТА помогли перебросить личный состав по воздуху, химикам это нарисовали как учения и они недели две отмывали деревню от дерьма, а замышенные комполка для строиельства нужных на аэродроме строений стройматериалы пошли на возведение кирпичного капитально сортира.

для чего выходил на проверки тайком, внезапно, без начальника караула. На этот раз он подобрался ночью, чуть ли не ползком, к складу, где стоял тот самый солдатик.

Декорация к спектаклю надо сказать была та еще. Шел нудный осенний дождь, порывистый ветер бросал в лицо холодные капли, раскачивая распроединственный на том угольном складе фонарь, и сполохи его света метались по лужам густой, как сметана, жирной грязи, перемешанной с многолетней угольной пылью и тщательно взболтанной за истекший день колесами грузовиков.

Часовой давно заметил нарушителя, однако, притаившись за угольной кучей, молча ждал, когда "любимый" начфиз зайдет на самую средину самой глубокой лужи, обойти которую стороной было просто невозможно. Проверяющий же, несмотря на собачью погоду, был в восторге: наконец-то он подловил на горячем, сейчас он поведет того раззяву-часового к начальнику караула, прямо на гауптвахту сдаст голубчика, чтобы другим неповадно было спать на посту. Однако в лужу лезть он не жаждал, и, подойдя к краю, негромко позвал:

— Часово-ой!

Часовой само собой не откликнулся. "Крепко спит, зараза, " — подумал начфиз. Но форсировать лужу его что-то все равно не тянуло — охота потом отмывать сапоги от этой ядовитой жижи. Надо бы вытащить часового сюда, а уж тут-то он его, голубчика, поведе-от... (Обычно это делалось так: "А дай-ка глянуть, есть ли в магазине патрон, — после чего автомат брался "на руку" и следовала команда часовому, — Руки вверх! Кругом!

На гауптвахту шагом марш! ")

— Часовой, ко мне! Часовой, твою мать!!

Черт побрал бы этого часового, придется лезть в грязь! И вот когда проверяющий был уже посреди лужи, со стороны склада раздалось грозное:

— Ситой, хито идет?

Капитан от неожиданности чертыхнулся:

— Ситой, стирилять буду!

— С ума спятил — по своим стрелять?! Я начфиз бригады!

— Ложись! Стирилять буду!

— Да ты что, куда ложись? В лужу?! Свой я! Сдурел что ли?

— Моя твоя не знай! Стирилять буду! Ложись! Стириляю!

Воленс-неволенс пришлось проверяющему, проклиная тот миг, когда он надумал пойти без начальника караула, дурацкую погоду, эту грязюку, этого дурака-часового, ни черта не смыслящего по-русски и не факт, что вообще что-нибудь смыслящего, брякнуться прямо в жирную, обжигающую холодом руки жижу, мгновенно промочившую колени и постепенно проникавшую сквозь шинель все дальше и дальше. Надо было что-то делать. Долго в этой грязюке не протянуть — так и коньки можно отбросить. А уж госпитале оказаться — с гарантией.

— Часовой, а ну позвони начальнику караула, вызови его на пост!

— Моя не понимай! Стирилять буду!

— Вот же чурка! Да позвони же, осел, в караулку! Телефон! Телефон!

— Телефон ёк! Стирилять буду!

"Вот, блин, угораздило напороться на идиота!!! А до смены еще почти целый час! Замерзну тут, подохну в этой луже! Вот же понабирали защитничков, мать их!! Это же надо так влипнуть! Подохну же, как пить дать подохну! "

— мысли горе-испектора отчаянно метались, но ничего путного в голову не приходило. С отчаяния капитан попытался встать. Раздался оглушительный выстрел в воздух. Капитан в ужасе с головой нырнул в черную, вязкую жижу — этот ведь пристрелит, не промахнется, они ведь все там охотники, белку в глаз бьют, дьяволы узкоглазые. Дальнейшие переговоры были бесполезны.

Проверяющий смирился с судьбой и покорно замерзал в густой холодной жиже...

Через десять минут на звук выстрела, чертыхаясь и скользя по грязи, прибежал начкар с бодрствующей сменой. Караул был поднят в ружье, дежурный уже доложил о нападении на пост начальнику гарнизона, начальник штаба уже несся на УАЗИКе сквозь промозглую ночь в штаб бригады... Злосчастный проверяльщик общими усилиями был вызволен из лужи и доставлен на негнущихся ногах в штаб бригады, где для сугрева получил разнос с занесением за вопиющее нарушение Устава гарнизонной и караульной службы. Начальник штаба, поднятый среди ночи, просто жаждал "отблагодарить" кого-нибудь за это неземное счастье.

Потом был громкий приказ по части, и каждый в нем получил свое. Часовой, кстати, получил благодарность от командования гарнизона за хорошую службу и долгое время ходил в героях. Ну а излишне ретивого начфиза постепенно перевели куда-то, от штаба подальше. Ибо если человек даже по армейским меркам дурак, то это надолго, а как правило, и вовсе неизлечимо...