Свежие истории от 19 июня 2014

и полз, радостно смеясь цветам на клумбе.

Родители, вконец убитые этим горем, вызвали наконец дядю Пашу. Как я понял, в их роду он — что-то вроде ангела-хранителя. Хрен то есть дозовёшься в обычной жизни. Но когда совсем кранты, приходит. И выдёргивает из зубастой пасти судьбы, клацающей над самой ж.

У ангелов-хранителей мало времени. Явившись, дядя Паша чуть не за шиворот уволок Вову на своей поношенной бэхе. Вернулся Вова за полночь преображенным и очень счастливым. Он оказывается весь день погонял за рулём этой бэхи по каким-то пустырям. Руль, правда, у него периодически вырывал матерясь дядя Паша.

Через пару недель дрюченья Паша сухо сказал родителям — водить умеет, права я купил. Подарите авто, я добавлю. Действительно добавил, и исчез.

Авто ессно подарили. Вова основательно протрезвел за эти волнующие недели, купил костюм от Армани, приобрел поразительно презентабельный вид и поехал искать работу. Даже глаза его приобрели осмысленное выражение от езды по городским пробкам.

С тех пор прошёл всего год. Не знаю, где он там устроился. Вспомнил эту историю оттого, что сейчас столкнулся с ним на крыльце после долгого перерыва. Теперь он стал похож наконец на Владимира Александровича, хотя является таковым с самого рождения. Пробегая мимо, азартно орал в трубку — "покупай всё нахрен вместе с пустошью, до самой реки! И болото прихвати справа! Я там озеро устрою! "

же направили в командировку, с базированием в одном из глухих сел Архангельской области.

Приехав на место, более опытные товарищи сказали, что надо выпить "за приезд". Я, городской житель, просто млел от тишины и просторов. Лето, величавая тихая река, бескрайние пляжи. Ну как тут не порадоваться жизни и не выпить за приезд?

Что мы с общего согласия и сделали. Отъехали недалеко от села и прямо по пляжу подкатили к реке. И крепко загуляли. Наша веселая пьянка плавно перешла на следующий день. Мне, как мало пьющему, на вторые сутки от алкоголя все же стало плохо. Я, пьяно соображая, решил уйти от компании, чтобы мне больше не наливали и не заставляли пить. Прошел пляж, продрался через кусты, упал. Сознание мое совсем уже отключалось, и я ползал взад-вперед по кустам, пытаясь куда-то спрятаться. В конце концов, обессиленный, упал и отключился.

Очнулся я от того, что меня кто-то тормошит. Вставать не хотелось. Я лежал на животе и не реагировал. Меня вновь начали грубо трясти, и... при этом что-то бойко говорили на английском языке.

Я приподнялся, надо мной стояли два афро... афро, не знаю, как это сказать по-толерантному, короче, надо мной стояло два молодых [мав]ра. Стояли, белозубо улыбались, и что-то спрашивали у меня, на английском языке. Мой мозг, затуманенный алкоголем, напрягся. "Здесь, в северной глухомани, [мав]ров быть не должно. Значит, значит... это не северная глухомань! А что же это тогда?...".

Я приподнялся, и выдавил:

— ит ис Америка?

— О, е! Америка! — Радостно закивали [мав]ры.

Я тупо переспросил:

— ит ис Америка?

Америка, Америка! — вновь закивали [мав]ры, а один из них состроил свирепую физиономию и размахивая руками что-то залопотал на своем американском языке.

Тут-то меня и накрыло таким ужасом, по сравнению с которым ужас Жени Лукашина, который оказался "на полу в Ленинграде", просто радость какая-то.

"Я в Америке! Как я тут очутился? А! Меня похитили, перевезли на подводной лодке. И теперь я один, в чужой стране. Что со мной будет? Будут пытать про цель экспедиции? "Пьяное сознание нагнетало такой страх, что хотелось просто покончить с собой. А [мав]ры все хохотали и что-то пытались мне объяснить.

Вдруг, рядом раздался знакомый и родной крик бригадира:

— Вовка! Ты куда, [м]ля%ь пропал?

Его голос привел меня в чувство. Я быстро-быстро, не оглядываясь на [мав]ров, пополз к бригадиру. Попутно отмечая, что песочек-то, наш, родной русский, и ивушка-то наша родная. Бригадир, матюгаясь (думали, что я утонул), сгреб меня в охапку и потащил к автомобилю. Пока он меня вел, я оглядывался — [мав]ры не показывались. Поэтому, я никому не стал рассказывать про увиденных пришельцев. Боясь насмешек и решив, что это мне спьяну привиделось. Я залег спать в фургоне, дав себе пьяную клятву: больше так не пить, до видений чертиков...

На следующий день все прояснилось. Оказывается, по какой-то американской реабилитационной программе, в этой российской глуши, на каникулах "отбывали наказание" трудновоспитуемые американские подростки. Типа, "что вам в Америке не живется". Вот, двое таких гопников и нашли меня. Мужики, узнав о мой встрече с ними, долго хохотали. Как один потом сказал, так насмеялись, что даже опохмеляться не надо.

Как прошла ночь, история умалчивает, но наутро, часов так в 7, с диким испуганным воплем дамочка будит старлея и сообщает, что в полуметре от входной двери стоит ее муж и нервно жмет на кнопочку звонка. Штаны, рубашка, ботинки и куртка живо и неаккуратно были натянуты по пути от кровати до окна. Дело нехитрое, уже отработанное. Стояла зима, снега в тот день намело по уши. Бабулька с утра вышла выгулять свою собачку. К ней до[дол]бался местный хмырь-алкаш, но не хилых габаритов. Вцепившись в рукав её зипуна нахраписто канючил малую толику денег на опохмел. Бабка, ясен пень, понимая, что не отмотаться и не вырваться голосит

— "Милиция, мать твою, помогите! "

Вдруг из окна 3-го этажа, сверкая кокардой и матерясь матом, прям в сугроб ныряет мент. Бабка в ауте, стоит рот проветривает. Старлей, вылезая из снега, быстро врубается в ситуацию и тут же вбивает бича башкой в обледенелый асфальт, попутно спрашивая у старушки

— "Мать, не сильно долго-то ждала милицию? "

В это время муж той девахи, войдя в квартиру, смекает, что что-то тут не так. Видя у дивана мужской, явно не свой, валяющийся носок и незакрытую балконную дверь, пулей шныряет на балкон и видит, как внизу мент укладывает оземь какого то орущего матом кренделя. С мыслями, что мент, приняв прыгуна за крадуна, потому его и пакует, муж бежит по лестнице вниз, возликовав, что есть маза впервые осуществить возмездие. Так как такая ситуация в этой семье оказывается не в новинку, но за отсутствием тела супруга всегда выкручивалась. А тут фарт припер. Тело в наличии и зафиксировано. Вылетая из подъезда, он с разбегу пытается засадить ботинком скрученного чела по башке, но, поскользнувшись, со всей дури пинает по черепу мента. Мент с мыслью — "[м]лядь, не проканало, он просек и все видел" делает кульбит из положения "стоя раком" в позу "лёжа раком на спине" и попутно погружается в звенящую темноту. Внезапно обретший свободу бич, вскакивая с земли, размазывая сопли с кровью из разбитого носа, видит, как ему думается, своего обидчика — какого-то фраера в криво напяленной шляпе и очечках, с вылупленными глазами и придурошно-счастливой кривой улыбкой на и*ле, — со словами -"Ах ты падла, защитник x@ев! " рубит того не пропитым, оставшимся со спортивной молодости хуком, в глухой нокаут. Не успев решить, пнуть или два раза пнуть, для контроля, поверженного врага, слышит откуда-то сверху бабий вопль, поднимает свою расквашенную харю к источнику звука. Так и не успев понять, что за черная точка, отделившаяся от балкона, так разрослась в размере, что заслонила небо, потерял сознание. Бабка, не успевшая ох@еть от мобильности милиции, но ох@евшая от калейдоскопа появляющихся непонятно откуда мужиков и падающих бездыханно, грохнулась в глубокий обморок, причем, падая, своей головой практически убила своего уже давно и жутко обо$равшегося от всей этой чехарды и мата мопса. Точка. А точка эта... короче, с точкой попутно такая хня произошла..

Пропаленная супружница, усравшись от вида своего разъяренного ботаника, и глядя, как он с криком — "Урою п*дара! " вылетел из квартиры, метнулась на балкон. Сверху она видит лишь раком стоящего мента и бабку с выпученными глазами с истерично срущим мопсом на поводке. Тут из подъезда вылетает со сбитой набок шляпой её домашний пинчер муж, который с разгона пинком по башке тушит лейтенанта. Ох@ев от этакой невиданной его прыти? она врубается, что муж сейчас в эйфории, если продолжит карательную акцию, раскрутится на срок и осознавая, что хоть как то его надо остановить, хватает стоящую на балконе эмалированную кастрюлю с квашеной капустой и булыжником внутри для гнёта, не успев всмотреться, что там счас внизу, дико вопя, швыряет кастрюлю в сторону стоящего внизу мужика, есно, не успев понять, что стоит уже не тот.

Приехавшая милиция и скорая так и не разобралась в последовательности и мотивах происшедшего. Бабка и деваха молчали, как индейцы в плену у конкистадоров. Деваха с умыслом, бабка от навалившейся амнезии. Остальные искренне ни хрена толком не могли вспомнить...

раз.

— Берем! — радостно вскричал замначальника изолятора.

— Ну тады завтра с утречка присылайте человечка, сдадим вам "кандитата", а бумаги потом на досуге оформим.

— Замётано!

На следующий день в кинологический центр приехал сержант из городского

СИЗО.

— Х-хосподи, спаси и сохрани меня грешного... — произнес неверующий и непугливый сержант, узрев собачку.

На сержанта с подозрением таращилась действительно очень громадная черная собачина, сержант попятился...

— Забирайте, базовое обучение песик прошел, дальше ваши проблемы — с недоброй ухмылочкой промолвил кинолог.

Посмотреть на нового рекрута сбежались все сотрудники СИЗО.

— Только под вашу личную ответственность — недобро взглянув на зама произнес начальник СИЗО, когда узрел собачку.

Так Чёрт стал сотрудником Управления Федеральной службы исполнения наказаний.

Собака оказалась умнейшая и понятливая, нехитрую свою службу Чёрт нес чётко. Служба шла, Чёрт привыкал. Привыкли и к нему. Вопрос был в том, что вольерчик у него был стандартный, там любой собаке было не особо просторно, а вот он там смотрелся примерно как борец сумо в "Оке". И вот со временем появилась практика выпускать Чёрта погулять. Делалось это по выходным, когда начальства не было. Чёрт бродил по территории СИЗО, убеждался, что все в порядке и возвращался в вольер. Особенностью его было то, что человек в форме для него был свой. Узрев сотрудника в форме, Чёрт вежливо вилял ховстом и шел дальше. Называлось это Чёртово гуляние "свободным окараулированием". Гы.

Расконвоированные подследственные во время Чёртовых прогулок разбегались по камерам либо прятались в укромных уголках, где дверь закрывалась изнутри. Отловленный Чёртом зэк никогда не был покусан, но загонялся в угол, и до прихода кого-нибудь из сотрудников всегда контролировался агромадными клыками и оглушительным лаем. Чёрт работал.

Так было и в одно прекрасное воскресное утро. В СИЗО примелся оперативник, которому надо было для сдачи какого-то рапорта в понедельник опросить какого-то подследственного деятеля.

— Приведите злыдня.

— Да нет вопросов — ответил оперу помощник дежурного, — иди в кабинет, щаз приведу.

Закончив опрос, опер позвонил по внутреннему телефону в дежурку и попросил отвести злодея обратно в камеру, самому было вести его лень, так как нужно было делать кругаля по территории СИЗО.

— Да нет проблем, отведу.

Помдеж забрал злодея и повел в камеру.

— Спасибо — опер пошел к выходу. Другой дорогой. Мимо раполагавшихся вдоль внешней стены изолятора собачьих вольеров. В гражданском.

Встретились опер и возвращавшийся с прогулки Чёрт аккурат около Чёртова вольерчика.

— Привет, Чёрт — улыбнулся опер.

— Гр-р-р-р — ответил Чёрт.

— Ты чего, Чёрт?

— Р-ррр — сказал Чёрт уже явно злобнее и двинулся на опера.

Опер понял, что у него проблемы. Единстенным местом для спасения оказался приоткрытый вольер Чёрта. Опер метнулся в вольер и закрыл дверцу.

Это ЕГО вольер, ЕГО место, ЕГО еда!!!! Чёрт бросился в атаку.

Тем временем помдеж вернулся в дежурку.

— Может чайку попьём? — спросил дежурный — вчера теща в гости приезжала, вкуснющих пирожков напекла, я тут принес десяточек.

— Нет вопросов, иду чайник ставить — ответил помдеж.

Чай пился, пирожки стреблялись.

— Хорошо!

— А то ж!

— Чегой-то собаки разлаялись.

— Да опять ворон обгавкивают.

Время шло.

— А оперок наш заработался, с чего бы это?

— Таки он уже минут пятнадцать, как сдал злодея и обратно пошел...

— Мать твою, Чёрт же не в вольере!!! Звони в медчасть!!!

Дежурный и два отиравшихся в дежурке сержанта рванули к вольерам.

Хлипкая сетчатая дверь вольера несмотря на все усилия опера уже начала поддаваться. Жить старшему лейтенанту оставалось примерно минуты три.

Успели. Оттаскивали Чёрта впятером, дежурный, помдеж, два сержанта и медик.

Оперативника пришлось долго отпаивать спиртом.

— Гады!!! Рапорт напишу!!! Собаки по территории шастают!!! Чуть не угробили!!! Что ж за собачья работа у меня такая?!? — орал опер.

— Тихо, тихо, выпей еще спиртику...

Опера погрузили в такси, отвезли домой и в бесчуственном состоянии сдали жене. Чёрту накупили гору суповых костей, за бдительность.

А все-таки Чёрта потом еще с месяц не выпускали из вольера, из предосторожности. Но все вернулось в обычное русло и Чёрт по-прежнему в выходные дни обходит территорию изолятора, исправно неся службу.