Свежие истории от 2 июля 2017

Тем утром, после игры я сидел рядом с другом Юрой, мы пили пиво и обсуждали его новые, ярко-синие с желтыми пупырышками кроссовки. Вернее сказать, кроссовки новыми уже не были, в течение года они были парадно-выходными, но сегодняшний матч перевел их в разряд новых футбольных. Я считал, что фирма "адидас"выпустила небольшую партию обуви для клоунов, а Юрий упрекал меня в отсутствии вкуса. Может и так, но были они сильно на любителя. Ну вот в какой-то момент, Юра решил снять их, проветрить ноги. Снимает и заодно вытаскивает стельки, под каждой из них находит по 100$, немного потертые, но вполне целые.

Предыстория такова. Во время ВОВ из Украины немцы угнали на работу в Германию двух родных сестер. В мае 1945 года они оказались на территории, подконтрольной американским войскам, была возможность уехать в Америку, либо вернуться на Родину. Одна из сестер решила рискнуть и уехала за океан, поселившись в Чикаго, вторая отправилась домой. Путь домой растянулся на десятилетия, более двадцати лет пришлось прожить в Казахстане, прежде чем появилась возможность вернуться на Украину. В начале восьмидесятых связь между сестрами восстановилась, сначала письма, а со временем и посылки. Так вот, за год до этого, семья Юры получила очередную посылку, где кроме всякой всячины был подарок внуку Юре, синие кроссовки. В посылке так же было письмо, где намеками говорилось о спрятанных среди вещей деньгах, но как только не искали, денег не нашли. Решили, что то ли не поняли американскую бабушку, то ли бдительные таможенники вытащили. В общем, Юра был рад и счастлив, немалая по тем временам сумма.

В телефонной книге было только два контакта. "Мама" и "Папа". Секунду помешкав, я нажал "Папу".

— Привет, сынок! — раздался в трубке густой приятный баритон.

— Простите, это не сынок. — сказал я. — Мы нашли телефон, хотим вернуть владельцу. Это телефон вашего сына?

— Да, сына. — немного растерянно ответил собеседник на том конце. — А как он у вас оказался?

— Говорю же — нашли. Гуляли, смотрим телефон лежит. Наверное из кармана выпал. Он у вас в каком отряде?

— Кто?

Баритон откровенно тупил. "Надо было мамаше звонить" — подумал я. С другой стороны, мне легко было понять растерянность отца, когда с номера ребёнка звонит какой-то непонятный мужик. Поэтому я терпеливо повторил.

— Сын ваш. В каком он отряде, вы знаете?

— Он ни в каком не в отряде.

— Он что, вожатый?

— Какой вожатый?! Вы где вообще этот телефон нашли?

— Тут, на территории.

— На какой территории?!

— На территории лагеря.

— Какого лагеря? Это что, розыгрыш?

— Знаете, мне не до розыгрышей. Я приехал в лагерь навестить своего ребёнка, мы нашли телефон. Лагерь "Дружба". Вы что, не знаете, где ваш ребёнок находится?

— Я отлично знаю, где находится мой ребёнок! Ни к какому лагерю это отношения не имеет. Вы или издеваетесь, или тут какая-то ошибка!

— А это мы сейчас легко выясним. — сказал я.

Мы как раз подходили к домику охраны.

— Назовите фамилию ребёнка и возраст. — попросил я баритона.

И пока один из охранников шуршал листами со списками детей, мой собеседник сопел в трубку, переваривая происходящее. Я специально держал телефон поближе к охраннику, что бы баритон мог слышать ответ из первых уст.

— Есть такой! — наконец сказал охранник, повторив фамилию и имя ребёнка. — Шестой отряд. Корпус три.

— Слышали? — спросил я в трубку. — Сейчас мы отнесём ребёнку телефон, и вы уж там дальше сами разбирайтесь, ваш это ребёнок, или не ваш.

— Хорошо. — ответил собеседник изрядно подсевшим голосом. — Спасибо. А где вы говорите этот лагерь находится?

— В Костино. Это по Ярославке.

— [м]лять! — неожиданно выругался баритон.

— Что? — спросил я. — Что-то не так?

— Да нет, всё так. Извините. — сказал баритон.

И секунду помолчав, вдруг зло процедил сквозь зубы:

— Всё так! Просто интересно, если ребёнок в лагере, то с кем эта ссс@ка в Египет улетела?!

листа документа Майкрософт Уорд и самоистязании на тему идентификации себя во времени и пространстве, а также, почему в конце денег остается так много месяца.

Перегрелся на репортаже в засыхающем ботаническом саду, и в расплавленных мозгах мысли роились все больше депрессивные, думалось: ну вот, напишем мы в очередной раз о том, какие у нас замечательные селекционеры и какие они в состоянии свернуть горы! А финансирование исследований все равно никто не откроет. Как говорится, собака лает — караван идет. Гораздо проще дождаться, когда этот ботсад засохнет на корню, и продать землю новоявленным нуворишам под их “псевдорублевские скворечники”. Лет через несколько, скорее всего, так и будет.

Размышления на эту тему генерировали во мне непреодолимую экзистенциальную тоску.

А тут еще жена поставила перед фактом: купила, говорит, билеты на вечерний сеанс в кинотеатр “Ала–Тоо”. Это когда вокруг тебя на расстоянии дыхания сидят совершенно незнакомые перцы, вторгшиеся в жизненное эксклюзивное пространство, жуют поп–корн и два часа трещат по мобильникам. “А какие еще есть варианты? ” — спрашиваю. — “Никаких. Билеты по 200 сомов уже куплены”. Вот елки–палки! “А какую картину хоть смотреть–то будем? ” — робко интересуюсь, попрощавшись с надеждой выкрутиться. — “Секс в большом городе”, — победоносно завершает разгром благоверная. Ех–тибидох, я этого ceкса в большом городе по ящику насмотрелся — воинствующий гламур–мур–мур в исполнении ceксуально озабоченных голливудских матрешек, а тут еще тащиться через весь город знакомиться с версией последней, полнометражной, обновленной!

Чертыхаясь, пошел на улицу гулять с собакой, привыкать к мысли о неизбежности приобщения к масскультурному тотему западного мира. Раньше в двенадцатом микрорайоне у собачников и разных спортсменов для выгуливания и пробежек было железно законное место — набережная речки Ала–Арчи. И здесь бесцеремонно вторглись в жизненное пространство. Эх, нет на вас комуняк! Хрен бы они вам позволили строить ваши хоромы в водоохранной зоне. Сел на бордюр и задницу об разогретый бетон грею — профилактикой простатита занимаюсь, представляю, как “Секс в большом городе” смотреть буду. Тут подруливает такой ухоженный дедок в адидасовском костюмчике и кроссовках “Катерпиллер”, седая аккуратно постриженная бородка недвусмысленно намекает на принадлежность к интеллигенции — нервам современного общества. В васильковых глазах горит огонек интеллекта. Плюхается рядышком, сверкая доброжелательной человеческой улыбкой. Следом прилетел такой же голубоглазо–доброжелательный далматин в концентрированно–экзальтированном состоянии. Перемещался в пространстве как ртутный шарик. Наконец до его собачачьих мозгов дошло, что невежливо так носиться, не поздоровавшись. Подошел и решительно лизнул меня прямо в нос. Потом пристально смотрел в глаза, изучая мою реакцию. Видимо, реакция показалась ему адекватной — он удовлетворенно фыркнул и поскакал знакомиться с моей ризеншнауцерихой Дарси, которая вопросительно таращилась на него: дескать, какого черта ты там застрял?

“Могу поспорить, молодой человек, ваши мозги заняты эзотерической чепухней о роли личности в формировании собственной судьбы. Бросьте вы эти глупости, будьте проще, и народ к вам потянется! ”. Излагаю деду в сокращенном варианте существующее положение вещей. Дескать, репортажи снимать нужно, писать сюжеты нужно, а тут загружают по самое не хочу, в кино волокут.

Он выслушал мой спич не перебивая, пожал плечами и сказал: “Хорошо–хорошо, я вас понимаю. Вы очень загружены на работе, каждый день — вчера, сегодня, завтра. Даже в выходные бегаете, что–то снимаете или пишите. Видимо, вам платят соответствующие деньги. Да пусть они вам платят сколько угодно. Поймите, за эти деньги вы продаете свою жизнь!

Подумайте, все это время вы недодаете своим близким. Я не верю, что нужно так вкалывать, чтобы свести концы с концами. Вы работаете, чтобы удовлетворить свои желания. Но знайте, что это замкнутый круг: чем больше денег, тем больше всего хочется, и тем больше вы пашете, чтобы получить еще больше. Нужно попробовать в какой–то момент спросить себя: “А действительно ли мне так нужен новый навороченный телефон, ноутбук или автомобиль? И ради этого вы готовы пропустить выпускной бал вашей дочери, который никогда больше не повторится, или спортивное выступление вашего сына? С вашего позволения расскажу, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни”. И он начал объяснять свою теорию:

— В один прекрасный день я сел и занялся арифметикой. Мои расчеты были очень простыми. В среднем человек живет 75 лет. Я понимаю–понимаю: некоторые больше, некоторые меньше, но в среднем именно 75 лет. Потом я взял и умножил 75 на 52 — это количество воскресений в году, и получилась цифра 3900 — столько воскресений у вас в жизни. Когда я занялся этими подсчетами, мне было 51. Это значит, что я израсходовал 2754 воскресенья, и у меня их осталось 1146. Я пошел в магазин игрушек и купил несколько упаковок маленьких пластиковых шариков, вернулся домой и высыпал их в круглую вазу, похожую на аквариум. После этого каждое воскресенье я доставал из вазы и выбрасывал один шарик. Я заметил, как начал меняться. Когда видишь, как неумолимо уменьшается количество отведенных тебе дней, начинаешь больше обращать внимания на истинные ценности жизни. Это как шагреневая кожа. Очень сильное средство.

А в заключение, перед тем, как я заберу свою собаку и побегу к своей любимой жене и внукам, которые пришли к нам в гости, я хочу завершить свой рассказ вот чем: в прошлое воскресенье я вытащил свой последний шарик из вазы. И теперь каждый день для меня подарок. Я принимаю его с благодарностью и хочу поделиться им со своими любимыми и близкими, хочу доставить им тепло и радость. Считаю, что это единственный способ правильно прожить жизнь и ни о чем не сожалеть. Было приятно поговорить с вами, но мне нужно спешить.

Он бодренько засеменил к своему микрорайону, а я пошел в свой. Поднялся на пятый этаж и первым делом выключил компьютер. Поцеловал жену и дочку, которые офигели от такого спонтанного проявления нежности. Потом я сказал им, что нужно собраться пораньше, потому что мне необходимо успеть до кино заехать в магазин, чтобы купить пластиковых шариков.

Владимир ПИРОГОВ.