Криминальные истории

у нас все мечтали стать бандитами. Зачем работать на заводе, если можно киоски крышевать, ничего не делать и получать вдвое больше рабочего? Работают только лохи, я не такой. В жизни работать не буду! Я, конечно, как и все мое окружение, тоже хотел попасть в эту среду и "подняться" на этом.

Но однажды в летние каникулы попал в тогда еще милицию. Ничего серьезного, просто мелкое хулиганство. И повезло мне встретить хорошего милиционера. Он был спокоен, как танк, общался со мной очень вежливо и, как будто, понимал меня. Этим, конечно, психологически поставил себя на мою сторону, фактически поставив меня на свою. Не помню, что конкретно он говорил, и как до этого дошло, но в какой-то момент он предложил показать мне камеру. Разумеется, я согласился, интересно же посмотреть, где я рано или поздно окажусь и проведу часть своей жизни!

Это была одиночка. Там не было никаких задержанных, никто мне не рассказывал ни о чем, меня просто запустили внутрь камеры, а милиционер этот стоял снаружи, даже дверь не закрывал. Я стоял внутри этой камеры: чертовски грязная; вонь такая, что не описать словами. Размер 1*3 метра. Пол метра ширины занимала шконка (железный прямоугольник с двумя старыми досками на нем, но вообще-то можно было бы положить 3 или даже 4 доски, но наверное одну сломали, а кто туда будет ставить третью? Так и стояла с двумя полугнилыми). Сразу за ней дырка в полу для понятных целей. Стены, пол, потолок — все черного цвета. Окошко 20*20 см примерно, не мытое никогда, да еще и за двумя рядами решеток, то есть света почти нет. Электрического света тоже нет, только из коридора, если открыть дверь. Я к темноте привыкал пару минут только.

На следующий год все лето я работал подсобным рабочим и дико радовался пусть небольшим, но честно заработанным деньгам. Сменил окружение. Да и вообще взгляд на жизнь сильно изменился.

пошли. Остановились недалеко от моей машины. Жертва была не зашуганная и я прикинул, что если ввязаться, то двое против троих уже веселее. Но не успел. Из дверей ресторана, выскочила еще одна фигурка. Правда довольно тщедушная, хотя это еще громко сказано. Но приблизилась к враждующим довольно шустро.

— Ребята, ну вы что? Зачем вы моего брата на улицу вытащили? Вы хотите его избить? Это неправильно, он разве в чем то виноват, кроме того, что не местный? — слова были ровны и без истерик, — может вам лучше извиниться?

Я просто опешил. Таких разборок я еще не видел и это был не Питер. Интеллигентность, спокойствие и доходчивость слов, была просто немыслима. Лидер парней даже склонил голову прислушиваясь, как ученик перед директором школы.

— Ну вы будете извиняться?! — гигант слова был настойчив.

— Да-да, извини братан, черт попутал... — произнес лидер и возможно двое остальных были с ним не согласны, но на то он и лидер, что возражения ему неуместны.

— Ну вот и хорошо, пойдем Коля. — пара двинулась к дверям, а я очумел во второй раз за вечер, ведь тот тщедушный, походу был девушкой. Практически с подростковой фигурой, короткой стрижкой и странным, немного писклявым, но таким убедительным голосом.

— Это ж какое уважение к женскому полу! — мелькнула в голове мысль, — я горжусь этим городом... — Додумать я все не успел, потому что отвлек разговор тех троих.

— Ты чо, ее знаешь что ли? — двое насели в непонятках на лидера.

— Вам повезло, что вы не знаете. Это дочь командира ОМОНа, а этот чмырь походу ее родственник приезжий... — он что-то говорил еще, но я уже не слышал, слишком быстро они удалялись.

И я смело рванул в ресторан. Я ведь узнал тайну силы слова. Если бы меня вот так же пихали в шею по ступенькам, мне не надо было быть мастером кунг-фу или каратэ, чтобы дать отпор. Мне просто надо было вовремя крикнуть:

— Привет сестренка! Как дела? Давно не виделись...

меня ужасами банковской уголовщины. Но как-то длинно. Раньше добрый женский голос быстро проверял "на лоха" и, уловив интерес, извещал о будущем звонке от "главного следователя", и разговор сразу заканчивался. Когда "главнюк" звонил, его троллить было намного забавнее. Он привык разводить безотказно, поэтому сдувался не сразу, пытался как-то запугать, не желая верить в свой облом. Правда, однажды сразу злой крендель нарисовался, с требованием отключить громкую связь. Но после моего вопроса "вы мной командовать собрались? " — мгновенно слился.

А тут баба нудит и нудит. Долго грузит подробностями, и я начинаю терять интерес. Мне уже лень даже говорить, не то что испуг изображать. А проверю-ка я, что ты будешь делать с ленивым пофигистом. Тем временем "следователь" начинает задавать вопросы:

— Что вы делаете, когда вам звонят из банка?

— Шлю их нах[рен].

— Что? Не поняла…

— Нах[рен] идут такие звонки.

— Потрудитесь выражаться корректно, разговор записывается и может быть использован в суде!

— Мне пох[рен].

— Объясните мне, как вы поняли мою информацию о банковских преступлениях?

— Одинаково с вами.

— Расскажите своими словами.

— Зачем?

— Чтобы я знала, как вы меня поняли.

— А это зачем?

На этот вопрос она не ответила. Видать, поняла, что мы оба знаем, зачем разводиле следить за состоянием жертвы. Или модель моего голоса построить — требуется побольше слов, но вытянуть их из меня — не получается.

оптимизма, посиди, мол, дорогой товарищ, тут, сейчас всё налажу. Спустя пару часов оптимизм улетучился, и мастер признался, что ничего не понимает. Пришлось оставить комп в мастерской. Длилось всё это безобразие то ли неделю, то ли больше. Вот от нечего делать я и принялся вспоминать разные случаи из своей жизни и отсылать их Диме Вернеру. Всё же человеческий интеллект взял верх над бездушной железякой, и сегодня компьютер вернулся домой. Проверил, всё работает, главное, информация не утеряна (иначе просто бы купил новый). Но к работе возвращаться сегодня мне лень, так что, чтобы совесть не грызла: заключительная история, а далее восстановится статус-кво. Я всё же не чукча, а потому не писатель, но читатель. Байка опять из практики труженика рефрижераторного поезда. Предчувствую, что получится она не совсем смешная, но уж что выйдет, то выйдет. На всякий случай заранее просю пардону.

Я валялся на койке и с отвращением читал "Мать" Горького. Абсолютно не выношу этого певца революции, от "Буревестника" до "Жизнь Клима Самгина", но больше читать на секции было нечего. С койки меня сбросил истошный вопль. В этой командировке бригада состояла всего из двух человек: я и механик Олег. Следовательно, вопил Олег, в столь громкие привидения не верю, а больше некому.

Механик завывал в тамбуре. Выл и размахивал залитой кровью рукой, при этом ещё и неизящно раскачивался. На полу валялась ржавая металлическая деталь непонятного назначения. Олег злобно пнул её, она вылетела в открытую дверь. Всё ясно, грел Олежек пузо на солнце, тут ему и прилетело. По всей России и пацанва и народ постарше развлекались одним – швыряли чем потяжелее в окна и двери рефрижераторных поездов. Сами посудите, пассажирский идёт быстро, попасть в окно трудно. Товарняк медлителен, но обычные вагоны без окон, попал кирпичом в стену – и что? никакого интереса. Рефрижераторная секция в этом отношении мишень идеальная, и скорость подходящая и разбить что имеется. При удачном броске, особенно с применением технических средств типа рогатки или пращи стёкла разлетались вдребезги. Могло и череп повредить или зуб выбить. Или глаз, например. Почему-то происходило это именно на территории РСФСР, не по всему Союзу. Стоило выехать, скажем, в Белоруссию, и обстрел прекращался.

Я выглянул. Вдаль медленно уплывали два красавца, один в красной рубашке, другой в сиреневой. Красавцы радовались удачному попаданию. Углядев меня, один сделал вид, что швыряет снова. В следующий раз, мол, и тебе достанется.

Ещё одно различие между товарным составом и пассажирским. У пассажирского все движения плавные, у товарного резкие. Входя в поворот, вагон ощутимо качнуло, я чуть не вылетел наружу. Едва не вцепился в пострадавшую конечность, в самый последний миг ухватился за поручень.

За поворотом эшелон прибавил ход. Плохо державшегося на ногах Олега вмазало рукой в стену. Тут он озверел окончательно, озверел и рванул рычаг стоп-крана. Ещё на ходу выскочил наружу, я за ним. Наша секция была поставлена сразу за тепловозом. "Ребятёжь, что случилось? ", — высунулся машинист. "Стой здесь, — на бегу ответил я, — сейчас вернёмся. "

Мы мчались по тянувшейся вдоль путей тропинке. Выскочили за поворот – и чуть нос к носу не столкнулись с красно-сиреневыми аборигенами. Шерочка с машерочкой, они беззаботно брели нам навстречу. Тот, что в красной рубахе, среагировал мгновенно, развернулся и кинулся бежать, а второй несколько замешкался. Его мы и сцапали. Он, наивный, попытался, было, драться. Пришлось – исключительно вынужденно! – слегка помять его. Потом потащили к секции. А чтобы он не так извивался, Олег дал ему кулачищем по почкам. Он утробно квакнул и угомонился.

Мы кинули его в грузовой вагон, двери закрыли. Взбираясь по лесенке к себе, я махнул машинисту, закончили, мол, можешь трогать. Свет в вагоне включать не стали, а холодильные машинки, напротив, включили. Кидается он, да ещё и дерётся, ишь какой горячий. Пусть охладится.

За окном неторопливо плыли различные пейзажи. "Что там у тебя? ", — спросил я. Олег осторожно покачал забинтованной конечностью: "Ноготь расколол. Может, и косточку раздробил. " "Больно? " "А ты как думаешь…" "Ноготь – это серьёзно, — заявил я. – Может гангрена начаться. "Олег встревоженно уставился на меня. Легковерные они, эти спортсмены, особенно пловцы. Олег был мастером спорта по плаванию, причём на достигнутом останавливаться не намеревался, замахивался на следующие сияющие вершины. "Так что давай от греха подальше я тебе палец ампутирую. " "Че-го?! " "А лучше для надёжности по локоть. Будешь первым в мире одноруким плывуном. Соглашайся. Только представь, почёт, слава. Гонорары! Девочки на шею гроздьями вешаться будут. Где у нас там топор? " "Шутник херов", — буркнул Олег.

Поезд остановился. Тепловоз отцепился, коротко гуднул на прощание и уехал. Сортировка. Отсюда, может, на погрузку, может, в запас, а могут и перекинуть на другую станцию, хоть на противоположный конец необъятного Советского Союза. "Да ты не бойся, — продолжал резвиться я. – Аккуратно всё будет сделано. Лезвие водкой продезинфицирую…" Сказал – и оceкся, ан поздно, слово, как известно, не воробей. "О, — встрепенулся Олег. – Водка-водочка, что ж я раньше не сообразил…Выпью, а? " "Олежка, договаривались ведь. А если грузить будут? "Погрузка, как и разгрузка – мероприятие ответственное. Всё, что накосячит отправитель, будет свалено на бригаду. Тут бдеть надо даже не в два, а в три глаза. Быть внимательным и собранным более, чем пограничник Карацупа вкупе с его собачкой. Поэтому в самом начале командировки я всегда договаривался с механиками: в ситуации неопределённости ни грамма, всё может случиться. "Ну немножко, только чтобы боль снять. Ну? " "О-хо-хо… Ладно, три четверти стакана, не больше. "Посмотрел я, как он набулькал. Ровно три четверти, у Олега глаз ватерпас. "Сам-то будешь? " "Совсем с ума сошёл? "

А ведь благотворно водка подействовала. Ишь, щёчки порозовели. Ишь, горестные морщинки разгладились. Я встал: "Ладушки. Пойдём выпустим нашего арестанта. " "Пускай сидит! " "Олег, околеет ведь он. " "Пускай околеет! " "Так. Олег, ты умеешь трупы прятать? Я – нет. И ещё. Если начнут по-настоящему искать, нас в шесть секунд вычислят. Второй ублюдок нас видел. Машинисту мы тоже не братья, не сватья. Он нас на первом же допросе сдаст. Олег?! " "Уговорил, — неохотно выдавил Олежка. – Пойдём. "

На улице была жара. В вагоне же ощутимо царствовал морозец. На полу лежало нечто вроде завязанной в узел кучи тряпья. Парень уже даже не дрожал, только скулил, тихо-тихо, тоненько-тоненько. Мы взяли его за руки — за ноги, раскачали и под "три-четыре" выкинули под ближайший фонарный столб.

Скажете: "Ах, какие бессердечные молодые люди. Какие жестокие! Ну разве ж так можно? Ну так же ж нельзя! "А как можно? Шпана, как и урки, способны понимать лишь одно: силу. Всё прочее для них значит меньше, чем полёт бабочки в ста километрах отсюда. Причём я предпочитаю вторых первым: у блатных в их действиях обязательно присутствует расчёт, украл – чтобы у него было, подрезал – чтобы боялись. Вора можно понять, с ним можно даже договориться. У баклана же всё, что он делает, начисто лишено смысла. Спроси у него: "Зачем ты человеку глаз вышиб? "Он же и ответить ничего не сможет.

Вы скажете: "Нет, всё равно, надо было искать иные пути. То, что вы сделали – негуманно! "А заживо сгореть – гуманно?! Объясняю. Обстрел рефрижераторных секций достиг такой степени, что руководство депо распорядилось устанавливать на окнах решётки. Так, мол, и стёкла целы будут, и бригада не пострадает. Ну-ну. Лично я перед командировкой взял газосварку и срезал решётки к такой-то матери. Дело в том, что горели секции не так уж редко. Ещё бы, масло, солярка, сами вагоны сделаны из каких-то легко воспламеняющихся материалов. Если начался пожар, никакой огнетушитель не поможет, один лишь путь – выбрасываться в окно. Вот, предположим, загорелось, кинулся ты к окну, а там решётка…

"Ах, в милицию надо было обращаться! "Какая, к чёрту, милиция в чистом поле, где её искать? Между прочим, закупорка пути – ЧП куда посерьёзнее, чем сломанный палец механика. Машинист слишком долго ждать не станет, снимет поезд с тормозов и уедет. "Но ведь куда-то вас привезут, там и жалуйтесь! "Как же, как же. Там тебе вполне логично ответят: "Не наш участок. Обращайтесь, гражданин, по месту происшествия. "Куда ещё идти челом бить, к министру внутренних дел, в прокуратуру, во Всемирную Лигу Сексуальных Реформ? И все эти люди тут же бросят свои важные дела и займутся тобой? Мне уже давно глубоко фиолетово, что творится на российских железных дорогах, но из чистого любопытства спрошу: а вы, коли возмущены, что бы сделали? Да-да, лично вы, слушаю с интересом.

Я и по своему дальнейшему опыту знаю, и ребят из других бригад расспрашивал. По всей России обстрел секций продолжался – но только не на этом перегоне. Прекратили там швырять чем под руку попадётся в окна да двери. Как отрезало.

в милицию уверен, что ему ничего не будет, так как кошелька при нем, как он считает, нет.

Шарапов утверждает, что работники МУРа не должны шельмовать и нельзя было подбрасывать украденный кошелек в карман Кирпичу. Хотя уверен, что без кошелька в кармане Кирпича не осудят.

Жеглов твердит, что "вор должен сидеть в тюрьме" и неважно, каким образом он будет посажен.

При этом все упоминают суд (сажает-то именно он) и рассуждают за этот самый народный суд, который, по их мнению, придерживается навсегда определенных стереотипов.

Рассуждения взяты из реальной жизни, поскольку поимкой карманников, как правило, всегда занимались (не знаю как сейчас) специальные опергруппы, бравшие "щипачей" только с поличным. Другие случаи в той же милиции никто оформлять даже не хотел.

Будучи студентом юрфака в середине 70-х еще до выхода на экраны "Места встречи", я дважды оказывался свидетелем, как карманники доставали кошельки у зазевавшихся граждан. В обоих случаях я ловил их за руку, доставлял в милицию. Но кошельки они успевали сбросить и их безнаказанно отпускали (из милиции, не из суда).

А может быть у судов был свой подход, прописанный в законе, что ни одно доказательство для суда не имеет заранее установленной силы? И что все доказательства оцениваются в их совокупности на основе внутреннего убеждения суда?

И Кирпич, и Шарапов, и Жеглов почему-то представляют суд не способным живо оценить ситуацию и принять правильное решение.

А ведь кроме того, что Кирпич ранее неоднократно совершал подобные преступления, двое свидетелей (Жеглов и Шарапов) видели и могут подтвердить факт кражи, есть еще потерпевшая и вещественные доказательства – порезанная сумочка и кошелек, пусть даже поднятый свидетелями с пола.

При таких доказательствах суд хрен бы оправдал Костю Сапрыкина без всяких подбрасываний, тем более в 1945 году.

В качестве примера приведу пару случаев из собственной практики начала 80-х годов ХХ века.

Зал ожидания городского аэропорта. Очередь в кассы. Полы, заставленные сумками и чемоданами. Серьезный такой мужик берет один из этих чемоданов и потихоньку направляется к выходу. Вдруг оказывается, что чемодан не его, поднимается шум. Оказавшиеся рядом сотрудники милиции доставляют его и хозяйку чемодана в отдел, оформляют материал как попытку кражи.

Материал попадает почему-то в райотдел, а не в линейный на транспорте по территориальности. Скорее всего, те "гнилой" материал не взяли, а я, будучи дежурным следователем, по молодости согласился. Мужик оказался особо опасным рецидивистом, много раз судимым за кражи. Не "быковал". Рассказывал мне потом как сидел на особом режиме в Архангельской области, о порядках в колонии, как наблюдал пуски ракет с тогда еще никому не известного Плесецкого космодрома. Про чемодан говорил, что хотел переставить его в другое место, отрицая факт попытки кражи. Я оценил собранные доказательства в совокупности, как положено. Направил дело в суд. Прокурор и суд с моим мнением согласились. Человека осудили.

Еще раз было. Зашли в обычный продуктовый магазин два постовых милиционера, а там скандал: девушка-студентка, стоящая в очереди, говорит, что вот этот вот дяденька невзрачной наружности вытащил из ее полиэтиленового пакета с вещами кошелек. А когда она это увидела и заругалась, он бросил его обратно в сумку. Ее подружка тоже это все видела.

Расследование этого дела было очень занимательным и требует отдельного описания, как цепь интересных приключений. Скажу только, что мужичок оказался также особо опасным рецидивистом вором-карманником. С большим трудом мне удалось получить от прокурора санкцию на его арест. Осудили.

А вот по делу Кости Сапрыкина с кошельком в кармане я бы на месте суда сильно засомневался в объективности представленных доказательств. Как засомневался бы в распространенных в последнее время случаях обнаружения в карманах у граждан пакетиков с наркотой или патронов.

Ну, поскольку я в свое время от судейской мантии отказался, не буду по примеру Жеглова и Шарапова ставить себя на место судьи.

номер один — нельзя снимать жилье в даунтауне. Долго объяснять, может потом будет история.

Заехал на хату, индусу бабки отслюнявил и сразу спать. Джетлаг!

Проснувшись пощелкал каналами на тв, поскучал и решил отметить новоселье. На часах полночь по-местному. Понятно, что бухло можно взять только в 7/11. Погуглил карты — совсем рядом! 404 S Sixth St, San Jose.

Зашел, взял четыре банки Бада (говно редкостное, но я тогда не знал), вышел, пошел домой, в дороге решил злоупотребить.

А че? Никто не видит!

Стою, употребляю. И тут из-за угла выходит банда ниггеров, как в кино: Йоу, бразза! и прочее.

Я ухи поел тут же. Но я рос в Набережных Челнах 1970/1980-х и "Слово пацана" застал немного. Надо думать! Сначала пожалел, что Бад взял баночный, а не бутылочный. Розочки не получится.

Это такой челнинский прикол — если на тебя безоружного прет толпа, разбить бутылку и махать перед собой розочкой, уходя перпендекулярно движению толпы. Толпе не до тебя. Есть шанс свалить непобитым.

Если розочки нет, пригодятся большая палка или булыжник. Принцип тот же, что и с розочкой, см. выше.

Огляделся, нет ни хера.

Что ж.

Придется бежать. Но с умом.

Челнинская тактика. Убегаешь от толпы. За тобой бежит самый быстрый мелкаш, который хочет выслужиться перед старшаками. Смысл тактики — резко остановился, сунул в морду мелкашу кулак, бежишь дальше. На третьей-четвертой итерации — свободен. Старшаки не бегают.

Возвращаемся в Сан-Хосе.

Ко мне приближается толпа негрил. Я сканирую толпу, выделяю мелочь, которая будет бежать за мной, чтобы выслужиться перед боссом. Прикидываю куда бежать. Тут не Челны! Тут сутками можно бегать — никто не догонит! Докладываю: каждые 30-40 метров — поворот. Чем больше поворотов, тем больше возможностей присунуть мелкашу в морду!

Фух!

Полегчало.

Толпа [мав]ров приблизилась, пара метров!

Я спокойно, как в кино про ковбоев, поставил баночку пива на асфальт и приготовился спуртовать.

Как внезапно толпа криминальных [мав]ров перестала шуметь. И прошла мимо меня молча, как отряд октябрят без речовки.

Я поел ухи второй раз.

Спустя месяц рассказал о сей истории товарищу, с которым вместе в МИФИ учились, он в Долину преподавать уехал. Товарищ открыл тайну: — так ты же вылитый индеец! Нет в америке никого страшнее индейца. Чечены в России — это розовощекие пионеры по сравнению с индейцами в США.

Что могу сказать? С тех пор мне поперло. Могу ходить по любым даунтаунам любого американского города в любое время дня и ночи не сцась.

Условие одно — майка, шорты и кроссовки из волмарта. И никаких сумок.