Семейные истории

дела и кудесником сложных форм: мог из золота и самоцветов сделать ожерелье, как у английской королевы, а из куска серебра сотворить целого Деда Мороза на тройке оленей — было бы желание заказчика. Но в последние годы жизни Матвей Николаевич всё больше порождал ассоциации со швейцарским сыром, чем со швейцарской точностью — память его стала дырявой. Сперва он начал терять нить разговора, потом забывать заказы, а в конце называть жену не по имени, а просто «моя драгоценная». Уговорили пойти к неврологу — оказалось, деменция.

Из завещания Матвей Николаевич тайны не делал. Все родственники до третьего колена знали, кто и сколько получит задолго до перехода наследодателя в мир рубиновых рек и изумрудных берегов. Как только старый ювелир отошёл от активных дел, родственники сделали ревизию ценностей — и как будто чего-то не хватало. То есть, всё конкретно названное в завещании (недвижимость, деньги, машина) было в наличии, но там ещё значилось обещанное дочери «и прочее... » - а вот прочего-то как раз и не было.

Родственники, как обычно, начали подозревать тайну. Конечно — старик ведь всю жизнь резал, плавил и чикал драгметаллы — неужели же он не наплавил себе здоровенный кусок золота и не спрятал его в укромном месте? Стали рыться в документах — и обнаружили в ежедневнике таинственную запись из семи цифр, подчёркнутую штрихом, с пометкой «ВАЖНО». Запись была без дальнейших комментариев, и родственники сообразили на семейном совете, что это и есть — ключ к несметным богатствам, которые, по общему мнению, старик скрыл.

Спросили самого Матвея Николаевича — но он уж не мог им рассказать, что это за цифры, поскольку к тому моменту вовсе забыл, что работал ювелиром. Тогда родственники подумали, что семь цифр — телефон банка, где находится сейфовая ячейка с золотом и деньгами. Выяснилось, однако, что банка с таким телефоном не существует и не существовало ранее, да и вообще такого номера в Москве нет — ни городского, ни мобильного.

Не теряя надежды, сын ювелира заметил, что первые три цифры загадочной записи совпадают с тремя цифрами, содержащимися подряд в кадастровом номере земельного участка Матвея Николаевича. «Таким образом, первые три цифры указывают на дачу как место клада, а последние четыре — должно быть, вес клада или количество шагов направо-налево, которые надо делать, когда заходишь во двор», - вывел он.

Воодушевленные, родственники ринулись на дачу, уверенные, что там их ждут несметные богатства. Не имея точных координат клада, они перерыли весь участок соток в пятнадцать со рвением бригады Генриха Шлимана. Однако, к их большому разочарованию, нашли в ходе раскопок лишь старое ведро и горсть ржавых гвоздей.

Не желая сдаваться, дочь решила прибегнуть к крайним мерам. Она пригласила гипнотизёра, человека с глубоким взглядом и манерами, внушающими трепет и доверие. Получив аванс, гипнотизёр внушил всей семье, что сможет вытащить из глубин разума старого ювелира сокровенные тайны. Он был так убедителен, что накануне сеанса члены семьи уже верили специалисту гораздо больше, чем друг другу. Гипнотизёр, погружая Матвея Николаевича в транс, сказал ему: «Смотрите на светящееся зеркало... Меня зовут Илья, я буду задавать вам простые вопросы, а вы будете давать простые, ясные ответы». Старый ювелир долго молчал, не отвечая на вопросы, а затем выдал: «Кто вы такие? Я вас всех не знаю. Илюша, ты же мой доктор, немедленно уведи меня отсюда».

Гипнотизёра прогнали взашей, и тайна загадочной надписи некоторое время оставалась неразгаданной.

Наконец, когда Матвей Николаевич ушел в мир иной, на похороны прилетела неизвестная женщина. Никто её не узнавал — подумали, что бывшая клиентка оплакивает талантливого ювелира, который делал для неё свадебное кольцо или колье. Стояла она молча, теребила платочек в руках, и в лице было такое одухотворённое, интимное выражение, что дочь ювелира всё же пристала к ней расспросами.

Оказалось — то была любовница ювелира из Сочи, которую он навещал каждый год, когда приезжал на курорт. Одним откровением дело не ограничилось — когда женщину спросили, не в курсе ли она, совершенно случайно, что означает запись из семи цифр в ежедневнике ювелира, та попросила назвать цифры, затем улыбнулась и заметила: «Да это же мой старый сочинский городской номер. Немудрено, что вы из Москвы не дозвонились, там добавочный 862».

Родственники замолчали.

Дочь ювелира всё же уточнила: «Может, он вам рассказывал про какие-то золотые сокровища? »

«Золотые сокровища? Нет, у нас были только золотые воспоминания! » — ответила любовница, смеясь.

скамейки, а в конце - всеобычная же, выкрашенная свежей бронзовой краской статуя Ленина, изображавшая вождя пролетариата в полный рост, с вытянутой впрёд правой рукой и со сжатой в кулаке кепкой. Было тепло и солнечно; вокруг носились совсем мелкие ребятишки, чьи мамы и бабушки наблюдали за ними, чинно рассевшись по периметру. На одной из скамеек расположилась небольшая - человека три - компания мужиков самого рабочего вида. Время от времени один из них опускал руку за спинку скамьи и совершал там какие-то манипуляции, после чего в руках у всех троих оказывались бумажные стаканчики из-под мороженого. В общем, самый обычный городской пейзаж.

И тут на алее появился ещё один персонаж, по внешности - типичный сельский конторский служащий низшего звена того времени: рубашка с короткими рукавами навыпуск, три недели назад глаженые брюки и сандалии, обутые на буро-зелёные клетчатые носки. Был он заметно "навеселе", но на ногах держался довольно твёрдо. Дотопав до клумбы, он обогнул её и вдруг остановился, уставившись на цветы. О чём-то угрюмо задумался... Через минуту лицо его просветлело: было видно, что он принял какое-то важное решение. В следующую секунду он уже рвал цветы - сосредоточенно, разборчиво, со знанием дела подбирая букет и ни на что постороннее не отвлекаясь. Продолжалось это довольно долго, и присутствующие развлекались от души: бабушки и молодые мамаши улыбались, а работяги и я ржали в голос. За всеобщим весельем никто не заметил, откуда возникли эти двое блюстителей порядка...

Всё вокруг смолкло... .

Когда мужичок, составив букет, наконец поднял голову и выпрямился, прямо перед ним - через клумбу - стояли и смотрели на него двое милиционеров.

Ситуация, казалось бы, была безвыходная - заметут за милую душу...

Меня до сих пор поражают его реакция и сообразительность: в один момент он делает разворот "кругом", в три стремительных длинных шага достигает памятника Ленину, и быстро, но в то же время как-то очень почтительно и торжественно, чуть ли не преклонив одно колено, возлагает букет к подножию постамента. После чего отсупает на один шаг и, скорбно опустив плечи, замирает - руки по швам -, склонив голову.

Тот из милиционеров, что был помоложе, сунулся было к нарушителю, но старший придержал его за локоть, сделав лёгкий отрицательный жест головой...

Ситуация, действительно, была щекотливая: с одной стороны - потрава налицо; а с другой - вещдок лежит в таком месте... Ну-ка, попробуй забрать цветы, возложенные к памятнику вождю мирового пролетариата - заработаешь по партийной линии, как пить дать, за святотатство. Да и самого нарушителя не больно-то ущемишь - всегда может сказать, что проступок был совершён в спонтанном и неуёмном сиюминутном порыве благодарности дорогому Владимиру Ильичу за организацию тем счастливого детства...

А хитрюга-нарушитель, втихушку и осторожно следивший между тем за действиями стражей правопорядка по их отражениям в мемориальной, чёрного полированного мрамора, доске с надписью "Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить! " сообразил, что сейчас его "брать" не будут, потихоньку выдохнул, незаметно переступил плетёнками, утверждаясь получше, и сам застыл памятником, всем своим видом давая понять, что скорбеть он собрался до победного конца.

Работяги на соседней скамейке снова начали откровенно скалиться.

Милиционеры тихонько посовещались вполголоса, после чего, улыбаясь, ушли.

Выждав для верности минут пять, в противоположном направлении рванул и сам скромный служащий (или кто он там был? ). Ему, скорее всего, пришлось в тот день выдержать ещё одно нелёгкое испытание - разговор с женой, да ещё и без цветов.

Цветы остались у памятника...

А там… А там мне всё накрыто, а что надо разогреть в микроволновке. Хрумкаю, думаю о том, какое счастье, двадцать семь лет вместе, родная моя, я так её люблю, она так любит меня.

Снова утро, шесть часов – побудка, жена ещё спит, чмок её в тёплую щёку. Душ. Кофе. Рылом в холодильник: контейнер с надписью на ярко-оранжевой наклейке «завтрак», контейнер с надписью на ярко-зелёной наклейке «обед». Всё в сумку, и погнали. Опять с девяти и до столба.

23 февраля. Суббота.

Проснулся от щекочущего нос запаха жарки блинов. Не совсем проснувшийся мозг фиксирует глухие стуки чугунной сковородки о языки газовой конфорки, скворчание на сковороде промасленной половинки лука, шипение налитого на раскаленную сковороду теста…

М-м-м-м-м Я потянулся, и окончательно проснулся. Захожу на кухню, жена целует меня в нос и говорит: «С праздником! » О, ёшкин кот, и, правда, сегодня же 23 февраля! Совсем я с этой работой застолбился.

Садимся завтракать. Жена, накладывая мне на тарелку блинов:

- Андрюш, я, конечно, понимаю, праздник и всё такое, но на неделе я не хотела тебя беспокоить. Может быть, нам сигнализацию на квартиру поставить?

Я не поперхнулся блином, нет. Он у меня в желудке встал комом, как и положено первому. Постукивая себя кулаком по солнечному сплетению, с трудом произношу:

- Что слууу-чиии-лооось?

- Понимаешь в чём дело. Я вечером еду приготовлю, а с утра её нет, я вечером еду приготовлю, а с утра её нет, и так всю неделю. Мне кажется, что ходит к нам кто-то по ночам, еду тырит.

Всех с праздником! За наши тылы!