Женские истории

Энгельгардт знал.

«Работа была исполнена, но во всё время работы бабы ругались немилосердно — как умеют ругаться только бабы — всё кляли мужиков, зачем те взяли эту работу: «вот, взяли работу, чтобы им, чертям, пусто было», «работай теперь на них, чтоб им животы выело», и т. д. и т. д. , безостановочно, целые дни.

Мужики отшучивались: «не на нас работаешь, а на свою кишку — ведь жрала зимой хлеб». «Да, жрала, — ворчит баба, — чтоб тебе этот хлеб поперёк горла стал — сами пьянствуете, а тут убивайся». «Ну, ну, работай, — возражает мужик, — знаю я тебя — тебе бы только сидеть да хлеб на г… перегонять, ленива дюже».

И на работе, и идучи с работы, и дома бабы без умолку точили мужчин. Те отбивались, отшучивались, однако же бабы пересилили, во всех делах, где задет бабий интерес, бабы всегда осиливают мужиков, и тот, кто заводит какое-нибудь новое дело, чтобы иметь успех, должен прежде всего обратить внимание, насколько будут задеты бабьи интересы в этом деле, потому что вся сила в бабах, что и понятно для каждого, кто, зная положение бабы в деревне, примет во внимание, что 1) баба не платит податей и 2) что бабу нельзя пороть. Оно, правда, и мужика нельзя выпороть без суда, но ведь устроить суд ничего не стоит».

Эта цитата кончилась, но интересные факты не заканчиваются, из наблюдений Александра Николаевича следует: всё, что баба зимою заработает на стороне, поступает в её собственность. Мужчина ничего не даёт бабе на покупку одежды, баба одевается на свой счёт, мало того, баба должна одевать своего мужа и детей. Волна и лён достаются бабе в сыром, неотделанном виде. Баба должна расчесать волну, вытрепать и вычесать лён, прясть и выткать полотно, сукно, материю для юбок. Баба должна одеть мужика, то есть приготовить ему рубашки и портки, должна одеть себя и детей, а всё, что у неё останется — деньги, вырученные от продажи сческа, лишние полотна, намётки и пр. , — составляет её неотъемлемую собственность, на которую муж не имеет права.

Точно такую же собственность бабы составляет всё то, что она принесла с собою, выходя замуж, что собрала во время свадьбы, все те копейки, которые заработала, собирая ягоды и грибы летом и пр.

Энгельгардт пишет: «Баба всегда падка и жадна на деньги, она всегда дорожит деньгами, всегда стремится их заработать. Между мужиками ещё встречаются такие, которые работают только тогда, когда нет хлеба, а есть хлеб, проводят время в праздности, слоняясь из угла в угол, между бабами — никогда. Баба подвижна, охотно идёт на работу, если видит себе в том пользу, потому что у бабы нет конца желаниям, и, как бы ни был богат двор, как бы ни была богата баба, она не откажется от нескольких копеек, которые достаются на её долю, когда дарят на свадьбе игрицам, величающим молодых и гостей. Баба всегда копит, уже маленькой девочкой она бегает за ягодами и грибами, если есть кому продать их, и копит вырученные деньги на наряды — на платки, крали. Вырастая, она копит на приданое, и деньги, и полотна, и намётки, и вышиванья. Выйдя замуж, баба копит на одежду себе, детям, мужу. Замечательно, что баба считает себя обязанною одевать мужа и мыть ему белье только до тех пор, пока он с нею живёт. Pаз муж изменил ей, сошёлся с другою, первое, что баба делает, это отказывается одевать его: «живёшь с ней, пусть она тебя и одевает, а я себе найду». Угроза эта обыкновенно действует очень сильно.

Под старость баба копит себе на случай смерти: на гроб, на покров, на помин души. В дворе нет денег для уплаты повинностей, нет хлеба, а у бабы есть и деньги, и холсты, и наряды, но все это — её собственность, до которой хозяин не смеет дотронуться. Хозяин должен достать и денег, и хлеба, откуда хочет, а бабьего добра не смей трогать. Бабий сундук — это её неприкосновенная собственность, и если муж, возьмёт что-нибудь из сундука, то это будет воровство, за которое накажет и суд»

Вот так вот. А вы говорите: феминистки в Европе…

она уже помнит, даже на улице здоровается, а про счет — никак.

Ну вот, опять пришла. Здрасьте-здрасьте, вот, пожалуйста, спасибо, где расписаться, и еще вот эта оплата, пожалуйста. Обычный диалог. На родном мне русском языке, на котором я разговариваю без всякого акцента, честное слово.

За мной стоят: сонная девица, крепкий дед лет под 80 и лицо жгучей национальности. В разгар нашего с теткой общения (то есть мы уже дошли до непроводимого счета и она привычно затрепетала) у меня зазвонил телефон. Нет, не слон, а приятельница из Голландии, которая собирается на важное интервью в солидную фирму и просит всех знакомых держать пальцы скрещенными, стучать по дереву, короче говоря, помогать ей телепатически. Разговор короткий, не дольше минуты, но на английском. Уточняю — на моем английском, с моим произношением.

Закрываю телефон, извиняюсь перед теткой, в общем, я вся внимание.

Тетка начинает говорить, отчаянно артикулируя, отчетливо и громко произнося каждое слово:

— Вот! Тут! Расписаться! Писать! Тут! Фамилия!

Стоящий за мной дед вносит свою лепту:

— Шрайбен, слышь? Тут надо шрайбен фамилия! — и тычет сухим пальцем в квитанцию, в то место, где надо шрайбен фамилия.

Лицо жгучей национальности хватает со стойки какую-то бумажку, вытаскивает ручку и своим примером пытается объяснить, что же от меня требуется:

— Суда гляды, да. Видищь? Я — Саркисян. Пишу — “Сар-ки-сян”. Ты — Клинтон. Пиши — “Клин-тон”.

Тут подключается девица:

— Что вы несете? Она сейчас “Клинтон” и напишет. Девушка! Мисс! Райт! Вот тут! Райт. Фэмили. Или нейм. Райт!

Я почувствовала, что не вправе их разочаровать. Я шрайбен фамилию молча. Свою. Не Клинтон.

Я молча отдала мани и взяла чейндж. Не переставая кип смайлинг. Клоузед май бэг энд воз оф.

Когда уходила, дед с Саркисяном обсуждали, как тяжело жить в другой стране без знания языка.

дверей дым коромыслом: вопли, истошный женский крик "пшел-нафиг-отсюдова-ветеран фигов"... Поняла я, что и меня с конвертом запросто пошлют. Вошла с трепетом. Под столом сидели ноги лет сорока все в комариных укусах, снявши босоножки, с натертыми насквозь пальцами. А над столом- торжествующая лет 30 брюнетка с длинными люминесцентными пластмассовыми ногтями.

Я сказала, откашлявшись- мол, нужен паспорт. Срочно. Она спросила: почему срочно? Я говорю: хочу ребеночка на море везти, сумку всю потеряла, загранпаспорт без российского не сделают и тп. Тетка мрачно процедила: на чьи деньги на юг везешь? Я кратко, но выразительно пересказала свою жизнь на тот момент.

Тетка почесала в голове ногтями и говорит: даа, кругом сволочи, а не мужики. далее она поведала мне всю историю своих взаимоотношений с сыном-подростком, который, пока ее не было (? ), стал наркоманом, тащит все из дома, жизни нет. Говорила она все это со слезами на глазах. А потом вздохнула: вот так сидишь на работе- жрать хочется, и ведь никто не выслушает твой вой... В глазах у тетки стояли слезы. Давать после этого деньги из конверта было решительно невозможно. От растерянности, желая ее утешить, я достала из сумки пластырь, нитки с иголкой и пирожок с яблоком, который несла на работу. теткины глаза округлились. А это ЧТО? Отступать было некуда. я взяла пластырь. Это, говорю, на палец, мизинец на левой ноге у вас натерт. А это-показываю на нитки- для кофты. Она сзади на правом рукаве рваная. Могу, кстати, быстро зашить. А пирожок, говорю, ешьте- вы же голодная.

Это ты с чего решила, прошептала тетка. Потому, что вы на ветерана несправедливо Кричали, сказала я почти в беспамятстве. Так кричат либо мерзавцы, либо очень голодные одинокие люди. Почему ты думаешь, что я не мерзавец, спросила тетка. а я ответила: у вас синие глаза и взгляд колючий. как у новорожденного ребенка. тут тетка расплакалась. Горько так. я протянула ей пирожок. она его засунула в рот. Мрачно процедила Иди говорит, быстрей отсюда. Не оборачиваясь. Боюсь я, говорит, за твою жизнь. Думаю, все. Не видать мне паспорта. Пошла к двери. А она меж тем в спину мне бросила: а завтра приедешь- заберешь паспорт. Специальный сделаю тебе, именной. Чтобы ты, дура, была счастливой.

При этом тетка плакала.

Ушла я в полном недоумении. Но на следующий день на всякий случай заглянула. Паспортный стол оказался закрытым. И через день- тоже. На третий день я, нервничая, отправилась в милицию. Там творилось что-то странное. Сказали, что паспортистка исчезла. Попросту пропала. Пришлось ради выдачи паспорта вскрывать сейф. Паспорт мой оказался с тремя 777 в конце. Он был выписан вне очереди, с пропуском множества номеров в журнале. Я поняла, что люминесцентные ногти сделали мне подарок.

Так я с ним и жила. Прошло три года. В квартире раздался звонок. Звонили с Петровки. Сообщили, что паспорт мой недействителен, и я должна принести его на проверку в МВД.

Пришла. Два следователя взяли мой паспорт. Сказали, навсегда. Поинтересовалась, в чем дело. Мне объяснили: в период когда я получала документ, в отделении работала ложная паспортистка, зечка, выдававшая пенсионерам поддельные документы, а настоящие сплавлявшая налево.

Рассказывают они мне все это, как тетка триста поддельных паспортов навыписывала, расспрашивая параллельно о тетке (не припомню ли чего интересного)- и вдруг замешательство. Один милиционер-следователь другому говорит: слышь? Это паспорт- настоящий. Единственный.

Вызвавшие меня с паспортом следователи решили поначалу, что я состояла в преступном сговоре с паспортисткой. Обращались со мной крайне настороженно. Начали как раз с расспросов (ничего не объясняя) о внешности ее. А поскольку я не понимала, зачем меня спрашивают, подробно описала им все- и цвет волос, и форму ногтей, и коленей- в общем, все. Кроме глаз- они забыли спросить поначалу.

И следователей дико интересовал вопрос, за что мне она выписала паспорт настоящий. Этот момент наводил на меня подозрения. Долго это обсуждалось. Наконец, один криминалист другому говорит: ну, я думаю, это как случай в Доме с рецидивистами, , где дом выселили. Помнишь? Второй следак ничего не помнил. Тогда первый рассказывает: в начале 90-х дом расселяли, тут неподалеку. Все квартиры выселили- а одни жильцы остались. В доме поселились рецидивисты- в пустой квартире. Решили ограбить оставшуюся квартиру. Приходят- позвонили. Говорят, мы из милиции. хотя без формы. А там девушка, дура, в квартире, дверь им открыла, не спросясь, поверила, что из милиции, удостоверение не спросив, усадила их обедать, и компот вишневый им тут же предложила. На кухню завела. Положила пирог с яблоками. Так вот, они посидели- поели - и ушли. Ушли, понимаешь? А мы к ней потом с высунутыми языками заявляемся- а она даже не поняла, что случилось. Мы ей- мы из милиции. А она- от вас уже приходили, пили компот... . Стаканы у нее схватили на отпечатки- и все.

И тут я торжествующе говорю. И происходило это все по адресу Казанский переулок дом 17. Откуда вы знаете, спросил мент.

Я знала потому, что это была я...

Вернули мне паспорт с семерками, а на прощание сказали: а какого у нее глаза были цвета- не помните? И я ответила- как можно это помнить через столько лет? Хотя я знала: они были абсолютно синие.

Ну естественно заработок с доставок был что надо и для водителей и для него самого - на одну рекламу по 500 тысяч вбухивал ежемесячно. При этом деньгами был не испорчен и относился к людям с душой: сломалось что в машине - 70% от ремонта он оплатит, хочешь отдохнуть пару деньков - нет проблем, машину у себя оставить ибо лень с утра в гараж - да пожалуйста. Чего нельзя было сказать о его жене - та за копейку удавиться была готова. Ребята как-то помогали строить дачу начальнику, так жена им ни поесть ни попить не дала, да и в дом руки помыть не пустила - выручили таджики, пустив поесть в свою времянку.

Но ничто не вечно. Случился у начальника сердечный приступ и преставился он Святому Петру, а жена стала заниматься семейным делом. Строгой начальницей стала, только вот не по уму строгой. Машины теперь ставились только в гараже, за бензин и ремонт платили водители, выходные - хрен вам с маслом. Если за месяц раньше можно было по 100-150 тысяч зарабатывать, то теперь доход варьировался от 4 до 15 тысяч. В итоге меньше чем за 3 недели растеряла всех водителей и остальной персонал. Начальница подумала и наняла... гостей южных и не очень республик. Машинки, что исправно ездили до этого, выдержали неделю. У кого двигатель клина дал, у кого еще что похуже. Но ума ей видно это не прибавило.

Встретили ее через год после того как уволились. Бизнес пришлось закрыть, машины продать. Часть убытков погасила проданная дача и вторая квартира. Долгов выше крыши, а платить нечем. Ну так сама виновата - к людям хорошо надо относиться, а не строить из себя начальника.

где парковка для великов.

Костью для наших догадок был именно велик. У нас было время его разглядеть во всех подробностях, потому что она постоянно заслоняла им проход к нашим, оставляя свой как попало в самых разнообразных позах.

Оттаскивая его в сторонку много раз, различу его хоть в темноте на ощупь. Это странный артефакт - XL размера, невиданной модели без всяких надписей о ней на раме, феноменально тощий и легкий. Может, и титан, или очень тонкие стальные трубки рамы. Когда-то очень красивый, но явно знавший лучшие времена. Весь облупленный и оцарапанный. Ощущение, что был многократно перекрашен.

Вообще о модели тут можно говорить только применительно к раме. Никогда мы не видели этот велик в одной той же комплектации. То одного колеса нет, то другого. То обоих сразу. Те же метаморфозы происходили с седлом, рулем и крыльями. Они то исчезали, то заменялись иными, радуя глаз свежими яркими красками. Часто бывало, что исчезал и сам велик на несколько ночей. Но, как бродячий кот, всегда возвращался.

Что же касается самой соседки, то мы ее не видели ни разу! На протяжении трех месяцев с тех пор, как явился этот велик. То есть, мы иногда замечали ее, но никогда в полной комплектации тела. То тень по коридору мелькнет, то нога в закрывающемся лифте, и через минуту велик исчезает, то спина в холле верхом на нем, выкатывая наружу.

А вот голос был слышен много раз, весьма отчетливо. Соседка всегда громко лопотала в свой смартфон, даже кода бежала рысью. Одна ее фраза ранним утром запомнилась мне особо, такое не часто услышишь:

- МЛЯЯЯ! НЕ УСПЕЛА Я МАААРГНУТЬ, КАК САМОЛЕТ УШЕЛ!

Судя по продолжительности аканья, моргает она от души.

Другой раз я заметил ее стартующей от нашего подъезда, в темпе от пиано до крещендо. Разогнавшись, она лихо ввинтилась в длинную колонну еле двигающихся машин, как-то протиснулась между ними всеми и возглавила эту колонну надолго - застыла перед красным светофором. На его табло оставалось еще секунд 20, когда у нее зазвонил телефон, а я не торопясь подходил по совершенно пустому тротуару. Выхватила, буркнула в трубку:

- Нет! Не могу сейчас говорить! ... (молчит, слушает) - Всё равно не могу! Мне камаз прямо в [п]опу смотрит! Вот-вот тронется! Не могу же я разорваться между камазом и Якутском!

Под негодующее бибиканье всей колонны тронулась наконец, прежде чем я настиг ее, но так и не увидел спереди. Лик соседки остался неизвестным.

Расходились и прочие приметы - жена считала, что дева кривонога и довольно толстожопа, а я дипломатично не возражал.

В понедельник вечером я увидел ее наконец в лицо и полностью. Но опять с необычного ракурса - вертикально сверху.

С высоты четвертого этажа. Вышел покурить на лоджию, смотрю - катит какая-то длинноногая красава в коротких шортах на знакомом велике. Красота впрочем заканчивалась на лице. Оно было какое-то никакое и в очках. Без особых примет. Сними очки - фоторобот затруднюсь составить. Жидкие волосы жалобно и задорно торчали пучком вверх. Лет ей может быть сколько угодно от 20 до 50, сейчас некоторые бабы научились такие фокусы выкидывать. Голубоглазая, белобрысая. Но это могут быть контактные линзы и крашеные волосы.

- Где тебя к чертям носит?! Ты мне всю программу поломала! - раздался ей навстречу суровый мужской голос. Вгляделся с изумлением - ее поджидал у подъезда какой-то мрачный чувак спортивного вида. Глянув на нее, он помягчел, подошел и взасос поцеловал, не успела она слезть с велика.

- Красиво выглядишь в шортах! - с чувством заметил он.

- Да я в них весь день мерзну! У меня штанов нет, а похолодало! Пришлось на работу в шортах тащиться!

- Как это штанов нет?! Я ж их тебе на прошлой неделе купил! Новехонькие, модные!

- Потеряла!

Моя жена расхохоталась, когда это услышала.

- Как скучно я живу! Ни разу штанов не теряла! Однако же, и ты мне давно ничего не дарил!

должность секретарши зама освободилось и её из бухгалтерии перевели туда. Помню, как главбух был счастлив и просил эйчар менеджера (главную кадровичку или «Анаконду» по-нашему) её не возвращать.

А зам даже пару недель не сумел с ней работать, и Ксения перешла в отдел для бездарных папиных деточек и любовниц руководства, то есть в отдел кадров. Какого же было моё удивление, когда Анаконда начала всем жаловаться, что Ксения не справляется, а уволить её не может, потому что она дочь друга гендира. Как можно не справляться с такой тупой шаблонной работой, удивилась я тогда. А когда Ксению перевели в ресепшен, всё мне стало ясно. В обязанности ресепшена у нас входило не только встречать гостей и отвечать на звонки, но и снимать копии и сканировать документы по просьбе других сотрудников. Вот одной из этих других сотрудников была я, иной раз еле поднимала огромную кипу документов, которых нужно было ксернуть либо отсканировать. Можно тут сказать – и что же тут сложного? Поставила пачку документов в аппарат, нажала на кнопочку и всё, аппарат сам снимает копию либо сканирует. Но блин, Ксении удавалось и тут облажаться, то забудет про часть документов, то не нажмёт на двухсторонний скан. Жалобам на неё не было предела. Анаконда не знала, что делать, а самой Ксении хоть бы хны.

Вообще она была довольно интересным персонажем, странно было видеть такую в офисе. Меланхоличная девица с детским лицом, всё время как будто парила в облаках, была не из мира сего. Через 5 секунд общения связь с ней прерывалась, хоть и смотрела на собеседника и кивала, но я по глазам видела, что её тут нет. Наверное, из-за этого у неё не было друзей. Обычно я именно тот экстраверт, который вытаскивает интроверта из его панциря и насильно сдруживается с ним, но в то время помнится у меня было несколько громких и скандальных уголовных дел, из-за которых мне вообще не до неё было. Будь у меня больше времени, может и успела бы узнать и подружиться с ней, но кто знал.

В конце декабря у нас был корпоратив. В какой-то момент корпоратива ведущий объявил конкурс талантов. Кто-то спел, кто-то сделал сальто, веселились, короче. И ведущий спросил, а кто может сыграть на каком-либо инструменте? Наступила тишина, я вообще чуть не спряталась в страхе, что кто-нибудь да вспомнит про моё музыкальное образование. И тут потихонечку с другой стороны зала начали в такт аплодировать и кричать «Ксе-ни-я, Ксе-ни-я». Через 5 секунд уже весь зал хоть в недоумении, но требовал Ксению. Ксению чуть ли не насильно вытащили на сцену, она села за огромную белую рояль, которую я до сих пор воспринимала как муляж и начала играть.

Когда укорачивала эту историю, рука никак не поднялась удалить следующий абзац. Уж простите за историю внутри истории.

Есть одна песня, слова которой написала одна известная поэтесса за несколько недель до своей смерти. Она лежала в больнице и не понимала, почему её горячо любимый муж, который тоже поэт, не навещает её. В этом стихотворении все цветы, которые цвели прямо у окна палаты поэтессы ждали и звали Его, грустили от того, что любимый человек романтической героини всё никак не приходил. От поэтессы скрывали, что её муж уже умер в другой больнице. Один из друзей семьи, довольно известный композитор, сочинил песню на эти стихи, а другой друг, который до сих пор очень известный певец, спел эту песню прямо в палате для поэтессы. Дослушав песню, поэтесса тихо спросила:

- Он умер?

Если до этого здоровье у поэтессы шли на поправку, то после этой истории она уже не встала и через пару недель умерла в той же больнице. Песню записали, и она до сих пор любима.

Эту историю я слышала по телеку от тех же друзей поэтессы. Песня и так для меня была и красивой и немного грустной, после этой инфы вообще сложно стало слушать без слёз. А тут Ксения взяла и сыграла эту песню так, что у меня лично слёзы текли несмотря на тяжелый макияж. Если можно было передавать эмоции через игру на рояли, то она это сделала на все 100. Когда она закончила играть, все её бурно аплодировали на ногах. А я побежала в дамскую комнату поправить макияж и не видела продолжения.

После нового года Ксения сначала взяла отпуск, а потом вовсе уволилась. Анаконда с важным видом всем рассказывала, как она сама после того, как «раскрыла» такой талант у девочки, объяснила ей, что ей надо заниматься музыкой. Ведь это именно её отец, какой-то большой чиновник, не разрешал ей заниматься музыкой несмотря на её желание, а настаивал, что учиться нужно на кого-то серьёзного, чтобы потом можно было занимать хорошую должность и норм зарабатывать. Типа после увещеваний Анаконды, Ксения пошла и втихаря подала документы в какое-то музыкальное учебное заведение где-то заграницей и поступила. Те, кто хорошо знаком с Анакондой знали, что добрые дела она может совершить либо на публику, и то редко, либо если за этим стоит какой-то хитроумный план. По-любасу, думаю, для Ксении судьба сложилась наилучшим образом, ну не рождена она для офисной работы, как бы родитель не желал для нее счастья, счастье для неё заключалось именно в музыке.