Б. Пастернак "Зимняя ночь"
Как-то в одно из воскресений лета-1965 к нам в "Кончу-Заспу" пожаловали гости. Наслышанные про мои рыбацкие подвиги, возжелали фаршированной щуки. Увы, воскресенье на озере Конча у берегов правительственной
базы отдыха "Конча-Заспа" не было самым удачным днем для охоты на щук: эта чуткая рыба уходила как подальше от необузданного партийно-правительственного шума.
Не зря говорят: рыба ищет, где глубже, а человек – где рыба. Вот и мне пришлось, для сохранения реноме удачливого дайвера-охотника и обретения щуки, уплыть черт те куда за дачи Совмина, писателей и СЭВетских дипломатов, пока не удался меткий подводный выстрел. Я засунул полупудовую щуку под мостки лодки и налег на весла, как всегда, опаздывая домой, чтобы выслушать жену, как она беспокоилась и "чистить рыбу будешь сам".
Вдруг раздалось пронзительное "Помогите!", на берег выскочила обнаженная чудо-блондинка лет осьмнадцати, бросилась в воду и устремилась ко мне. За нею гнались плечистые молодцы, и, когда я забросил столь неожиданный улов в лодку, они поплыли наперехват с явно пиратскими намерениями, чтобы взять мое утлое суденышко на абордаж и вернуть себе сокровище.
Их можно понять: выпасли телку, а в последний момент она выпрыгнула из горячих рук! Для прекращения погони пришлось показать свое нечто внушительное. Умный, а не пошлый Читатель, конечно, сообразил: речь о моем подводном ружье. С гарпуном, который было не зазорно явить и кашалоту средних размеров.
Гидрокостюма у меня тогда еще не было, и Чудо сгоряча завернулось в мою мокрую тогдашнюю подводную амуницию – шерстяной свитер и байковую рубашку. Я сразу же выдал сухое полотенце, чтобы она не простудила то, что совершенно несправедливо ханжи обзывают срамом. Да отдал футболку с себя. Ручки-ножки у Чуда были покрыты золотистым пушком, нежным на фоне загара. И блондинкой она точно была натуральной, некрашеной — доказательство успел разглядеть. В общем, настоящая Золотая Рыбка!
Оказалось, Рыбку с подругой пригласили в гости на консульские дачи приличные ребята, но уже в ходе девичьего визита напились и перестроились в неприличных, она еле вырвалась... - Ты ж понимаешь, если иностранцы, так им все сразу можно... дудки, я не такая...
Она почти успокоилась – и вдруг как заорет! Я схватился за ружье — засада? Нет, это в агонии заколотилась под мостком щука, у девушки нервы были как туго натянутые струны, а она сама — в самом бедственном положении.
Другой на моем месте, глядишь, и воспользовался бы этим положением, оперативно войдя в него. Я этого себе не позволил, часа полтора туша в душе "жар соблазна" и упиваясь своим благочестием, но всю оставшуюся жизнь — сожалением, которым, кстати, поделилась со мной и Рыбка, когда через 20 лет мы случайно встретились в придорожном кафе неподалеку от Гданьска, вот уж судьба!
— "Золотая рыбка".
Я выбрал это кафе, может, даже подсознательно, вспоминая о Рыбке — и вдруг, глазам не поверил, заколебался: Она? А вот Она меня узнала сразу — и бросилась на шею, сильно смутив мою спутницу.
По молодости лет я был очень ничего, да и сложен как Аполлон, все-таки мастер спорта. Но женщинам нравился не только из-за внешности, но и ауры. Мне всегда лень, что ли, кого-то угнетать, выкобениваться — и это принимают за доброту.
Моя же Рыбка на излете бабьего века сделалась целой акулой и все вспоминала, как будучи девкой, спужалась щуки больше чем насильника. Тяга к МИДу таки привела ее в конечный пункт вожделений: она вышла замуж за того самого мужичка, от которого тогда удрала. Много поездила по миру. Многое повидала, но такого парня, с такой щукой, в такой ситуации нигде больше не встретила.
Рыбка призналась, что тогда влюбилась в меня с первого взгляда. Она видела мою борьбу с "жаром соблазна", с каким остервенением я рвал веслами воду, отвлекая плоть. Сексуально визжали уключины. Как сердце в груди, колотилась под мостком раненая щука. Хотя Рыбка и завернулась в мои вещи, но перед этим явила свои прелести. И ей стоило больших усилий не попросить меня передохнуть на берегу, перестроив бешеную греблю на более благостный процесс с очень созвучным русским названием...
Мораль: бывают романы, недостойные даже воспоминаний, зато есть воспоминания, стоящие хорошего романа!
... Еще Рыбка вспоминала, какой ошарашенный вид был у моей жены, когда та выдавала ей одежку. И поинтересовалась, что мне было потом. Я ответил — а ничего: с таким, как ты, чудом не стыдно показаться даже жене! Она просто заставила меня чистить щуку, и, пока выполнял задание, — чистила-щучила за Рыбку: "... вечно куда-нибудь встрянешь, мало тебе отечественных непрятностей — так вляпался в международный скандал, и, с нашим-то счастьем, объявят persona non grata и вышлют из страны не их, а тебя..."
Бедная! Как всегда, она боялась того, о чем следовало мечтать! Но разве тогда она могла знать, что еще предстоит Чехословакия (1968), брежневщина (1964-1982), Афган (1979-1989), ПЕРЕСТРОЙКА (1985 -199О), возврат страны на круги своя — к обычной кровавой диктатуре? И Чернобыль (1986), который ее погубил, и развал СССР (1991), до которого она не дожила нескольких месяцев...
А вот дипломат, который гнался за Рыбкой, струхнул куда больше мой супруги. В Европе любая девица в подобной ситуации обратилась бы в полицию. И по своему европейскому разумению он уже видел, что жертва подала жалобу в милицию или генконсулу, и даже если удастся отмазаться от каталажки, вся его дипломатическая карьера рухнет в тартарары.
Во избежание и во искупление он скоропостижно женился на Рыбке, и карьера пошла обычным путем – от какого-то пятого атташе дошел до какого там советника, но в посольстве какой-то жуткой страны экваториальной Африки, со всякими там болезнями, убойным климатом. Рыбка сбежала из Африки и от него, но поскольку была уже гражданкой Польши и варшавянкой, там и осталась, снова вышла замуж, но после аборта в Африке, где рожать в тропической жаре не хотелось, иметь детей больше не смогла...
... Из-за ошарашенной спутницы я не мог дольше беседовать с Рыбкой, из вежливости взял телефон, но так и не позвонил: встречаться с ней не хотелось. Но очень ей благодарен: по-любому, и в моей жизни, как в сказке, была своя Золотая Рыбка. И не растеряйся я тогда, могла бы исполнить даже не три желания, а куда больше...
Алик, рыбак
