Пьяные истории

и тут же направили в командировку, с базированием в одном из глухих сел Архангельской области.

Приехав на место, более опытные товарищи сказали, что надо выпить «за приезд». Я, городской житель, просто млел от тишины и просторов. Лето, величавая тихая река, бескрайние пляжи. Ну как тут не порадоваться жизни и не выпить за приезд?

Что мы с общего согласия и сделали. Отъехали недалеко от села и прямо по пляжу подкатили к реке. И крепко загуляли. Наша веселая пьянка плавно перешла на следующий день. Мне, как мало пьющему, на вторые сутки от алкоголя все же стало плохо. Я, пьяно соображая, решил уйти от компании, чтобы мне больше не наливали и не заставляли пить. Прошел пляж, продрался через кусты, упал. Сознание мое совсем уже отключалось, и я ползал взад-вперед по кустам, пытаясь куда-то спрятаться. В конце концов, обессиленный, упал и отключился.

Очнулся я от того, что меня кто-то тормошит. Вставать не хотелось. Я лежал на животе и не реагировал. Меня вновь начали грубо трясти, и... при этом что-то бойко говорили на английском языке.

Я приподнялся, надо мной стояли два афро... афро, не знаю, как это сказать по-толерантному, короче, надо мной стояло два молодых [мав]ра. Стояли, белозубо улыбались, и что-то спрашивали у меня, на английском языке. Мой мозг, затуманенный алкоголем, напрягся. «Здесь, в северной глухомани, [мав]ров быть не должно. Значит, значит... это не северная глухомань! А что же это тогда? ... ».

Я приподнялся, и выдавил:

- ит ис Америка?

- О, е! Америка! - Радостно закивали [мав]ры.

Я тупо переспросил:

- ит ис Америка?

Америка, Америка! - вновь закивали [мав]ры, а один из них состроил свирепую физиономию и размахивая руками что-то залопотал на своем американском языке.

Тут-то меня и накрыло таким ужасом, по сравнению с которым ужас Жени Лукашина, который оказался «на полу в Ленинграде», просто радость какая-то.

«Я в Америке! Как я тут очутился? А! Меня похитили, перевезли на подводной лодке. И теперь я один, в чужой стране. Что со мной будет? Будут пытать про цель экспедиции? » Пьяное сознание нагнетало такой страх, что хотелось просто покончить с собой. А [мав]ры все хохотали и что-то пытались мне объяснить.

Вдруг, рядом раздался знакомый и родной крик бригадира:

- Вовка! Ты куда, [м]ля%ь пропал?

Его голос привел меня в чувство. Я быстро-быстро, не оглядываясь на [мав]ров, пополз к бригадиру. Попутно отмечая, что песочек-то, наш, родной русский, и ивушка-то наша родная. Бригадир, матюгаясь (думали, что я утонул), сгреб меня в охапку и потащил к автомобилю. Пока он меня вел, я оглядывался — [мав]ры не показывались. Поэтому, я никому не стал рассказывать про увиденных пришельцев. Боясь насмешек и решив, что это мне спьяну привиделось. Я залег спать в фургоне, дав себе пьяную клятву: больше так не пить, до видений чертиков...

На следующий день все прояснилось. Оказывается, по какой-то американской реабилитационной программе, в этой российской глуши, на каникулах «отбывали наказание» трудновоспитуемые американские подростки. Типа, «что вам в Америке не живется». Вот, двое таких гопников и нашли меня. Мужики, узнав о мой встрече с ними, долго хохотали. Как один потом сказал, так насмеялись, что даже опохмеляться не надо.

от общеизвестных алкогольных центров, к ним не протоптана народная тропа и в них еще можно отовариться в разумные сроки без давки и эксцессов. Но такие точки быстро исчезают - сведения рассказанные по большому секрету и только своим быстро становятся достоянием общественности. Поэтому везде к двум часам у закрытых дверей питейных магазинов собирается огромная толпа народа.

В 14: 00 начинается продажа. Можно не смотреть на часы, раздается гул голосов у входа, очередь приходит в движение, люди становятся собраннее, следят за впередистоящим, разговоры прекращаются.

Организация продажи в магазине проста и эффективна как механизм автомата Калашникова. У покупателя заранее отсчитаны деньги, желательно без сдачи, у продавца в руках две бутылки (больше двух в одни руки не давали, одну брали только из-за материальных трудностей, либо по причинам далеким от реалий жизни - оба случая вызывали слегка брезгливое сочувствие). У прилавка никто не задерживается: отдал деньги - получил водку - к выходу. Желающие проникнуть без очереди отсекаются, оттираются и предаются охаиванию без пощады.

Собственно случай. Мужичонка, получивший вожделенные два пузыря, увидел знакомого, поприветствовал жестикуляцией, жестикулировал, естественно, руками с зажатыми в них бутылками. Бутылки из потных ручонок выпали и разбились...

Наступила тишина, прекратилось всякое движение и раздача. Мужичонка слепо развернулся и пошел обратно к прилавку, толпа перед ним безмолвно расступалась. Тем кто был не в курсе и пытался пресечь нарушение правил, в очереди быстро шепотом объясняли: "... Бутылки разбил... . разбил бутылки... " Дойдя до прилавка, он долго извлекал из кошелька и карманов последние копейки. Никто не сказал ни слова. Атмосфера была полна сочувствия. Получив новые бутылки, мужичонка крепко притиснул их к бокам и пошел к выходу, не обращая ни на кого внимания. Продажа возобновилась.

Антиалкогольная кампания не прекращалась ни на минуту.

в понедельник, горячую воду перекрыли, короче, приезжай, ремонтируй.

Похмельный и не выспавшийся, прошу друга отвезти меня обратно. Это предыстория.

По дороге мне совсем хреново, в голове ядерная война, хочется пивка.

Прошу друга остановить у придорожной палатки. Захожу, сразу беру в стоящем у двери холодильнике "двухлитрушку" и встаю в очередь. Очередь не движется, т.к. продавщица одна, а две дамы выбирают вино. Выбирают так: "А вот это хорошее? А дайте я почитаю что там написано, посмотрю на свет, понюхаю бутылку... Нет, такое не пойдёт, дайте другое..." И так уже минуты три. Я не выдерживаю, прямо в очереди открываю неоплаченную бутылку и начинаю небольшими глотками потреблять живительную влагу.

Неизвестно откуда ко мне подходит мужичок "неславянской внешности".

- Мушина, ты по-русски читать умеешь? - Показывает мне на табличку "Распитие алкоголя в торговом павильоне запрещено".

- Ну умею, что теперь, я в очереди стою, пиво купить хочу. И вобще, твоё какое дело.

- Да я хазяин магазына! Выйди, дапей, патом захады и пакупай что хочешь.

- Ну я у вас пиво купить хочу, вам что, деньги не нужны?

- Я сказал, выхади, выпивай на улице, шас мылыцию вызаву!

Я решил с "мылыцыий" не связываться : ), вышел с неоплаченной бутылкой, сел в машину и уехал.

воронов у супругов-реставраторов сложились дружеские отношения. Они подкармливали птицу, и ворон - вероятно в благодарность, стал с ними иногда разговаривать. Известно, что вороны - неплохие подражатели, и этот ворон выучил несколько слов, наиболее часто повторявшихся в его присутствии: "хлебушек" (понятное дело, произносилось во время кормления), "птичка" (как нейтральное обращение) и "орел" (это говорилось женской половиной реставраторской четы ласково-шутливо: "Ах ты наш орел!").

А надо сказать, что усадьба привлекала не только реставраторов и воронов, но и туристов. И вот в один прекрасный день, когда ручной ворон реставраторов как раз совершал утренний моцион, прыгая , как мальчик, по посыпанной гравием парковой аллее, на ней показалась группа школьников с экскурсоводом. Экскурсовод, строгая пожилая тетенька, что-то компетентно вещала об истории парка, решительно обрубая все идиотские детские вопросы. И тут они увидели ворона, который с интересом на них поглядывал, наклонив мудрую голову. Дети, конечно, тут же полезли к экскурсоводше с вопросами: "МарьВанна, а что это за птичка?" МарьВанна несколько задумалась: вроде не ворона; похож на грача, но у того клюв желтый - значит, не грач... И тут ее осенило, и она, назидательно воздев узловатый палец, ответствовала: "Это, дети , ворон". На что ворон блеснул глазом и невозмутимо поправил ее: "Орел!" (услышав человеческую речь, он, как птица воспитанная, почувствовал себя обязанным что-то ответить). Экскурсовод как стояла, так и села на дорогу - к огромной радости детей, которые, может быть, впервые в жизни увидели настоящего орла, да еще и говорящего.

такова. Звонит один раз муж ей домой часов в 10 вечера, и говорит: «Я тут внизу, в ресторане, с друзьями по работе – хочешь, заходи». Ну она спустилась в ресторан, выпить-закусить, еще выпить, потом снова выпить и т.д. Часов в 12 муж говорит: «Спать хочу, не могу больше сидеть, хочешь – оставайся, а я пошел». Она, понятно дело, осталась, слово за слово, рюмка за рюмкой – ну и набралась, в общем, основательно. Пора как бы уже и домой. А ее с пьяных глаз переклинило – напало жгучее желание что-нибудь украсть. Прямо клептомания какая-то в тяжелой стадии. Ну бывает, крыша съехала. Видит – куртка чья-то висит. Красивая куртка, новенькая, богато выглядит. Она ее хац – и к выходу. Ее понятно дело пропускают (сама-то она без куртки была – чего там идти-то), думают, что куртка – ее собственная. Приходит домой и спать. Наутро просыпается – голова болит, вспоминает, что куртку сп#&дила, стыд и срам. В панике звонит сестре, так мол и так, что делать-то? Сестра советует в куртке документы поискать, может будет кому вернуть. Идет она в коридор, берет куртку, находит в кармане бумажник. А там – деньги, карточки, визитки, права… Ужас, да и только – она себя прямо настоящей воровкой почувствовала. Надо искать-таки, кому вернуть. Читает на правах ФИО – Алексеев Иван Анатольевич. И тут она понимает, что этот Алексеев Иван Анатольевич – ЕЕ СОБСТВЕННЫЙ МУЖ! Вот так бывает – своруй сам, пока кто-нибудь еще не своровал…

P.S. – Муж ее на руках носил, когда узнал, что она его куртку забрала. Спасла, говорит, меня – там ну очень нужные визитки были, не говоря уж о деньгах и документах. Знал бы он...