Свежие истории от 28 июня 2025

в кино рассматривал лично. Говорят он отказался просто от какого-то сумасшедшего количество по-настоящему выгодных ролей просто потому что: а) У меня семейные дела (нет, их нельзя отложить поэтому они и семейные). б.) Моему товарищу сейчас нужна помощь и поддержка (всех денег не заработаешь). в.) Я участвую в велопробеге по стране (нет, я не скажу вам где он проходит). г.) Я купил себе домик на озере и ремонтирую его собственными руками (и не надейтесь, локти я кусать не буду). д.) Что-то у меня нет настроения читать ваши сценарии.

В его контрактах непременно имеются два пункта: отказ от участия в интервью (если мне самому не захочется их давать) и отказ от участия в рекламной компании картины (я и так потратил на неё уйму времени, довольно).

В одном из интервью журналистам актёр сказал следующее:

"Мои роли в кино, моя актёрская профессия никогда негативно не влияли на мою жизнь. Почему? Просто я не позволял случится этому. Я выбирал только те проекты которые были по-настоящему мне интересны, а не те что принесли бы большие деньги. В отличии от других актёров я ничем не пожертвовал ради работы. Я держал перед смертью руку своей матери, присутствовал на рождественской школьной театральной постановке любимого племянника, встречал из больницы друга проведшего несколько месяцев в коме и лично присутствовал на открытии маленького, уютного ресторанчика одной из моих бывших супруг. Что может быть важнее близких и тех минут счастья что ты можешь разделить вместе с ними? Нужно работать чтобы жить, а не жить чтобы работать".

Аблязовых. Не догадывался полковник, что в 1727 году готовят ему фальшивую невесту. Мать отправила его на службу, выдав 8 копеек и шерстяной кафтан. Ничего другого Афанасию Радищеву она предложить не могла. Обняв напоследок дорогую матушку, Радищев двинулся в путь. И был он у него тернистым, со взлётами и падениями. Он отметился в Полтавской битве и Прутском походе, верно служил Петру I, Екатерине I и Петру II, получил полковничий чин. И вышло так, что в лето 1727-го оказался в Пензенском уезде, неподалёку от имения помещика Григория Аблязова.

Он, в свои сорок три года, вдруг влюбился одномоментно и пылко. Будто мальчишка какой! Увидел у церкви девушку со старушкой-няней, до того хорошенькую, что глаз не мог отвести. И стало ему сниться, что ведет он эту девушку под венец, и плачет от счастья, глядя в её добрые глаза.

Слуга полковника, Панфилыч, тихо посмеивался в усы: барину жениться пора. Ведь, на самом деле, отставка была не за горами. Значит, пора возвращаться в родной Малоярославец, привести туда молодую жену, да растить деток… Составить счастье ему вполне могла эта девушка-красавица. Какое поместье поблизости? Аблязовых? Надо выяснить на досуге, есть ли у них дочери. Ему сообщили верно: есть у Григория Александровича дочь. Зовут Анастасией. Лет ей девятнадцать. Скромна, мила, приданое хорошее. Да и что говорить – Аблязовы древний дворянский род! Воевода Обляз служил трём удельным князьям в шестнадцатом веке… Так что семейство с традициями и явно воспитало свою дочь надлежащим образом.

Сначала Афанасий отписал помещику: дескать, прошу разрешения явиться к вам и поговорить относительно вашей дочери. Ответ был положительным, и в первых числах августа 1727-го приехал полковник Радищев к Аблязовым. Глава семейства встречал его лично на крыльце, затем прошли в горницу, где и составили предметный разговор. Афанасий юлить не стал, признался, что встретил такого-то числа красавицу у церкви, да решил свататься.

"Ну коли так, приезжай на смотрины", — порешил Аблязов. Три дня спустя взволнованный Радищев прикатил в усадьбу на трёх экипажах – с подарками и сватами. Смущённую невесту вывели к нему, и он снова обомлел от восторга. Ладная, нарядная, но какая скромница! "Назначим свадьбу на 10-е сентября, — решил Аблязов, — со священником нашим я сам договорюсь".

Перед венчанием он почти не спал. Всё представлял себе будущую жизнь в Малоярославце со своей красавицей. Приехал к церкви загодя, потом привезли невесту. Лицо её было покрыто, и, как не стремился полковник Радищев разглядеть девушку, не смог. Лишь когда пришло время произносить слова согласия, Анастасия откинула свою вуаль. И это… была не она.

На ватных ногах он выходил из церкви под руку с законной женой. Обескураженный, потрясённый, никак не мог понять: что это произошло? Кто это? Но вокруг радостно кричали, и помещик Аблязов гордо обнял дочь. "Она? " – сглотнув, спросил Радищев. "Конечно, она! " — подтвердил помещик.

Он выяснил всё сразу. Фальшивая невеста, которую предъявляли ему на смотринах, которую он и углядел когда-то в церкви, была крепостной девушкой. Воспитывали её вместе с барышней, одевали в точности, как хозяйку. Была она Анастасии и подругой и помощницей. Аблязов обманул его, но деваться уже было некуда. К дому же, тесть доверительно зашептал на ухо зятю, что к приданому добавит ещё кое-что. Будут жить, не бедствовать. Вскоре Радищев получил назначение в город Глухов, куда отбыл вместе с женой и только-только появившимся на свет сынишкой Николаем. Оттуда Радищевы перебрались в Стародуб, где родилась их единственная дочь Анна. А уж после Афанасий перебрался в Малоярославец, как мечтал. Да только не с той, которая грезилась ему.

Фальшивая невеста осталась дворней, и молодая барыня была очень несправедлива к ней – словно простить не могла, что когда-то Афанасий полюбил именно её. Жили Радищевы друг с другом не слишком ладно, а историю их женитьбы позже пересказывал внук – Александр Николаевич Радищев. Тот самый, что написал знаменитое "Путешествие из Петербурга в Москву".

Есть основание предполагать, что в качестве сюжета для своей "Барышни-крестьянки" А. С. Пушкин мог позаимствовать именно эту семейную легенду Радищевых.

он начинает рисовать мелкими кусочками цветной бумаги (японское искусство обрывной аппликации "Чигири–э"). Краски Киоши поначалу не признавал и ел как конфеты.

Талант мальчика вскоре замечает известный японский психиатр Шикиба. Психиатр организовывает первую выставку работ пациента, к Киоши приходит первая известность.

В 1940 г. 18–летний Киоши убегает из спецшколы, опасаясь армейской медкомиссии. В 1943 г. санитары замечают его на подработке в забегаловке и забирают на комиссию. Киоши признают негодным к службе и отпускают.

14 лет он будет бродяжничать по Японии, фотографически выкладывая в своих картинах увиденные пейзажи, при тогдашнем эквиваленте IQ=68. Круглый год в летнем кимоно–юкате (почти голый для японцев), с рюкзаком цветной бумаги и чашкой для риса, Киошо, спрашивал у встречных как добраться до "Генерала Токио" или до "Генерал–лейтенанта Осаки", присваивая городам воинские звания.

После войны "Голый Генерал" становится всенародно известным. Открывается постоянная экспозиция работ Киоши, ведущие издания спорят за право публикации его рисунков на своих обложках. Сам художник продолжает бродяжничать и побираться милостыней, не в состоянии иногда ответить, кто он такой и откуда.

Правительство Японии приставляет к Киоши телохранителя, от которого скиталец периодически убегает, шатаясь по улицам, грязный, оборванный, живя подаянием, пока его снова не отыщут и не приведут в порядок.

Мир узнает о "японском Ван Гоге" в 60–х — психиатр Шикаба организовывает Киоши 40–дневный тур по Европе, откуда художник привезет множество воспоминаний в своих картинах.

Киоши скончается от инсульта в 1971 году в возрасте 49 лет. 17 лет (1980–1997) в Японии будет идти популярный сериал "Записки странствий Голого Генерала".

Специалисты продолжают спорить о том, был ли "японский Ван Гог" аутистом–савантом, учитывая фотографическую память или же его островок одаренности сохранился и развился после тяжелой неизвестной кишечной инфекции с неврологическими нарушениями в трехлетнем возрасте. Психиатр Шикиба так отзовется о своем пациенте: "Идиот–гений – загадка и вызов науке".

Сам Киоши любил повторять детям с ограниченными возможностями: "Никогда не считайте себя хуже других. Верьте в себя и будьте генералами".

Деда достойным командировки в дружественную тогда Гвинею-Бисау, где он за два года приобрёл бесценный опыт преподавания африканским студентам и Волгу-универсал ГАЗ-2402, шикарную машину по тем временам. Во-вторых, его авторитет признавали студенты, исправно посещая все его лекции, семинары и лабы, иначе Дед, скрупулёзно отмечая все прогулы, до зачётов и экзаменов не допускал.

Легенды же про Деда ходили во множестве. В основном они касались его взаимоотношения со студентами и, видимо, уже относятся к разряду "баянов".

То он выкидывал в окно зачётку студента, посмевшего явиться на экзамен, не сдав лабораторную работу. Когда ошалевший студент спускался во двор, его зачётка была уже успешно обнюхана и помечена местными бездомными столовскими собаками.

То он пил на стосемнадцатой пересдаче зачёта с несчастным студентом, ведя с ним задушевную беседу, перемежающуюся с кратким циклом лекций по дисциплине "Радиопередающие устройства"". В итоге захмелевший студент уходил от Деда, держа в руках зачётку с заветной подписью.

Но в любом случае Дед оставался хозяином положения. Лишь единственный раз студенты поставили его в тупик, но и из этой ситуации он вышел достойно, лишний раз подтвердив свою кличку.

На очередной лабораторке Сане и Диме досталась тема по исследованию лампы бегущей волны. После краткой вводной части, где были проверены знания теории и данных из методички, ребята были допущены Дедом непосредственно к лабораторному стенду. Конечно, сама лампа в стенде была надёжно упрятана, как для её собственной безопасности, чтоб шаловливые студенты ненароком не повредили её, так и для безопасности самих студентов, чтоб не получили лишнюю дозу СВЧ-излучения или удар током. Студентам полагалось крутить ручки всевозможных реостатов и пялиться в несколько вольметров и амперметров. Итогом всей работы должны были стать практические графики вольт-амперных характеристик, по которым потом вычислялись коэффициент усиления, КПД и прочие параметры.

Начало практической работы было определённо успешным. Полученная пара графиков сильно напоминала теоретические. ЧП началось с того, что уровень выходного сигнала резко подскочил, потом стрелка вольтметра вообще забилась в правый угол, а через некоторое время упала в ноль.

После проклятая лампа бегущей волны больше не реагировала ни на какие внешние раздражители. Саня с Димой побледнели. Лабораторные стенды были гордостью Деда, собраны из радиоэлементов, прошедших военную приёмку, за долгие годы работы вылизаны до совершенства и работали безотказно. Но деваться было некуда и на негнущихся ногах парочка отправилась на заклание к Деду.

Удивлённый Дед подошёл к стенду, порасспросил студентов, что они конкретно делали, посмотрел их черновики, лично пощёлкал тумблёрами и покрутив ручки, пробурчал себе под нос: …видимо, паразитное возбуждение…. схема защиты… и что-то ещё неразборчиво, но выразительно.

Видно было, что Дед впал в ступор, но быстро взял себя в руки:

— Так, лабораторную работу я вам засчитываю, — Саня с Димой удивлённо переглянулись, — Вы ведь не виноваты, что стенд вышел из строя.

Дед встал и направился к своему столу. Обернувшись, он продолжил:

— У вас, молодые люди, явно пропадает талант испытателей. Спалить военную технику, которую даже африканские студенты спалить не смогли – это определённо талант, да ещё подкреплённый хорошим знанием теории. Поэтому, — Дед выдержал паузу, — давайте зачётки, экзамен ставлю автоматом.