— почему советское солнце с утра такое радостное?
— потому что оно знает, что к вечеру будет на западе.
Интервью с председателем передового колхоза Чукотки:
— скажите, в чем заключается новый способ выращивания картофеля, разработанный в вашем колхозе?
— утром сазаем, вецером выкапываем. — неужели так быстро растет? — не-а. Сыбко кусать хотца!
— неужели так быстро растет?
— не-а. Сыбко кусать хотца!
— дважды два — шесть! — заявляет оратор на митинге, и его слова тонут в аплодисментах.
— неправда, дважды два — четыре! — кричит правдолюбец, который после этого сразу исчезает на двадцать лет. Возвратившись из отдаленных мест, он снова попадает на митинг, на котором оратор под бурные аплодисменты заявляет:
— дважды два — пять!
— неправда, дважды два — четыре! — кричит правдолюбец, которого жизнь ничему не научила. После митинга к нему подходит оратор, доверительно обнимает его и тихо говорит: — неужели вы бы хотели, чтобы дважды два снова было шесть?
— неужели вы бы хотели, чтобы дважды два снова было шесть?
Присвоены новые звания: Регистану — главный гимнюк советского союза, Михалкову — главный гимночист.
Плакат в ОВИРе: "лучше иметь дальних родственников на Ближнем
Востоке, чем близких — на дальнем".
В уборной коммунальной квартиры кто-то мазал стены дерьмом. подумали на профессора: он всегда после уборной мыл руки.
— как мы узнаем, что коммунизм уже наступил?
— будет объявлено по радио и в газетах. Если у людей останутся телевизоры, сообщат и по телевидению.
- товарищ кадровик, вы принимаете на работу с фамилиями на
"ич"?
— нет!
— а на "зон"?
— еще чего!
— а на "ко"? — это — пожалуйста. — Коган! Иди сюда!
— это — пожалуйста.
— Коган! Иди сюда!
Перед репатриацией в Армению армянин договорился с оставшимся на западе братом, что если в СССР плохо, то он напишет письмо зелеными чернилами. Вскоре от него приходит письмо, написанное обычными чернилами: "все отлично, получил квартиру, хорошую работу, все в изобилии. Если и есть недостатки, то мелкие. например, трудно достать зеленые чернила".
Трудящийся, выходя из мавзолея, расчувствовался:
— Ленин-то,... Его мать, лежит — ну как живой!
— вы где находитесь? — строго спрашивает его милиционер.
— а что? Я говорю — Ильич-то наш родной,... Его мать, лежит ну совсем как живой!
— да вы где находитесь? — рявкает милиционер.
— да я что? Я только говорю — Ленин-то наш. .. — да х... С ним, с Лениным, я спрашиваю, ты где находишься?!
— да х... С ним, с Лениным, я спрашиваю, ты где находишься?!
— Вась, а Вась, а что такое встречный план?
— Ну вот, к примеру, скажем ты мне говоришь:
— Давай, Василёк, два раза сегодня!
— А я тебе — встречным планом:
— Нет, Люсь, давай три! Хотя оба знаем, что даже одного толком не выйдет!
— у нас при коммунизме всего будет вдоволь! — говорит обкомовский лектор.
— а у нас? — спрашивают из зала.
— правда ли, что Андропов знает английский, как русский?
— не совсем. Он русский знает, как английский.
Рабиновича после смерти спросили, куда он хочет: в рай или в ад?
— покажите, а я выберу, — попросил он. Ему показали. В раю праведники сидели за партами, а ангелы читали им передовицы из газет. В аду выпивали, играли в карты, сновали голые девочки. Рабинович выбрал ад, и тогда его поволокли на раскаленную сковороду.
— как?! — заорал он. - Вы же мне показывали совсем другое! — это наш агитпункт.
— это наш агитпункт.
Вовочка объясняет разгневанному отцу, почему он получил двойку по арифметике:
— учитель спросил, сколько будет дважды три, и я сказал
— шесть. А потом он спросил, сколько будет трижды два. .. — а разве это не один х...? — я так и сказал.
— а разве это не один х...?
— я так и сказал.
