Свежие истории от 17 августа 2013
1.
Рассказал(а) Сергей Келемор
Северная Америка. Времена Тома Сойера, да и места, примерно, те же.
Маленький город, тысячи полторы жителей. Но всё как у больших! Есть мэр, доктор, гробовщик, банк, салун, тюрьма на две камеры. Ну и судья есть, конечно.
Однако работы у судьи, мягко говоря, немного. Последнее громкое преступление было пару лет назад — какой-то
бродяга дал в морду местному пьянчуге, за что и отсидел три дня в той самой тюрьме...
И тут случается, наконец. Один из местных плантаторов выехал со всей семьёй на верховую прогулку. И (на глазах у всей семьи) его лошадь укусил за задницу овод. И лошадь взбрыкнула. И плантатор с неё упал.
И сломал шею.
Человек умер, и судья провёл расследование. Всё как у больших! Он не написал "несчастный случай", нет, это было бы неинтересно. Судья написал, что в смерти плантатора был виноват... овод.
Затем судья допросил свидетелей.
— А какой это был овод?
— Ну... обычный. Большой, чёрный...
— Ага. Чёрный. Но ведь есть закон штата: если чёрный виновен в смерти белого, этого чёного нужно повесить!
Всё как у больших! Были напечатаны листовки с рисунком овода и наградой за поимку аж в десять центов. Первый же мальчишка, увидевший эту листовку, ловит первого попавшегося овода и несёт судье.
И вот — идёт суд. Всё как у больших! Полный зал народа, присяжные, судья... и овод.
Судья задаёт оводу вопрос:
— Будете ли вы отрицать, что вы виновны в смерти мистера Такого-то?
Овод не стал этого отрицать.
Присяжные говорят "Виновен! "
Судья выносит приговор: "Повесить! "
На площади, набитой народом, суровой ниткой оводу торжественно ломают шею.
И гробовщик не менее торжественно хоронит этого овода в жестяной коробочке. Рядом с могилой какого-то проходимца, повешенного в прошлый раз, лет пятьдесят назад.
С одной стороны, понятно: было скучно и люди славно развлеклись, не так уж много в те времена развлечений было же. Но с другой — до сих пор в одном из музеев этого, давно уже немаленького города, хранятся материалы этого дела: показания свидетелей, протоколы суда, та самая листовка, подпись пацана за полученные десять центов, приговор с подписями присяжных и даже справка доктора, зафиксировавшего смерть казнённого. И местных детей водят туда на экскурсии.
Любят американцы свою историю. Нам бы так.
* * *
Почти анекдот.
В "жареных" новостях прочитал, что Нельсон Мандела выздоравливает после тяжелой болезни, и состояние его улучшается.
В 1962 году, когда мне было год от роду, и я еще ничего не соображал, злые расисты-империалисты бросили его в тюрьму. Когда я впервые узнал о его существовании, он благополучно отсидел уже несколько лет. Все мое сопливое детство и пионерско-комсомольская юность прошли под лозунгами на передовицах "Правды": "Свободу узнику апартеида, защитнику всех порабощенных, Нельсону Манделе! "
Я успел окончить школу и отслужить в армии. Я женился, и у меня родилась дочь, а затем сын. Советскому Союзу, защитнику [мав]ров всех стран, оставались какие-то месяцы жизни, когда в 1990-м Нельсон Мандела, таки да, вышел на свободу.
Развалился Союз. Слово "коммунизм" стало едва ли не ругательным. В мире произошли десятки войн и революций.
Я стал дважды дедом. Те, кто боролись за освобождение вечно живущего негроафриканца уже лет 30-40 как не среди нас, и мало кто помнит их имена.
А у 95-ти летнего Нельсона Манделы "состояние улучшается"?
* * *
Рассказал отец, а ему его отец:
Было это в двадцатых годах. В их деревне мужик был чудаковатый. Затащил он однажды на крышу корыто, сел в него и попросил проходящих мимо мужиков стащить его с крыши. Те его багром и сдернули... С тех пор прилипла к нему кличка — Вася Самолет. Ну и как водится в деревне, кличка благополучно перешла к его сыну. А от сына и к внукам. А у внуков уже свои сыновья, правнуки то есть... И вот ведь что ни говори — ГЕНЫ! Это уже я наблюдал где-то в 90-х. Смотрю эти правнуки играют чем-то на земле. Подошел, а у них построена взлетная полоса и на ней самолеты из щепок!
Надо сказать, что их отцы и дед были трактористами и они тоже сейчас трактористы, а вот тяга к авиации еще с прадеда. Может, еще через пару поколений и полетят потомки Васи Самолета?...
* * *
* * *
— Ребят, я опаздываю, у меня машинка стиральная сломалась. Разберусь — подъеду
— Да не парься! езжай на обычной:)
* * *
В 1921 году в горные районы Дагестана пришла Советская власть.
А ещё в этом году пятеро активистов Краснодарского Союза Воинствующих Безбожников услышали, что Дагестан погряз в религиозных пережитках...
Четверо восемнадцатилетних парней и председатель местной комсомольской ячейки, девятнадцатилетняя Эсфирь, ослепительно красивая, с фигурой
египетской статуэтки, огромной копной огненных волос и глазами, зелёными как изумруд царя Соломона.
Наивны эти пятеро были до изумления. Ни секунды не раздумывая, ни капли не сомневаясь — взяли направление из Совета и поехали. Разгонять религиозный дурман. Как они собирались вести антирелигиозную агитацию в диких горных аулах, где по-русски никто не говорил? "А, как-нибудь придумаем! " — говорила Эсфирь, и сверкала глазами, зелёными как морская волна под солнцем.
И придумали. В Кизляре нашли комсомольскую ячейку и потребовали у её председателя дать им провожатого-переводчика. Председатель, девятнадцатилетний Магомед, посмотрел в глаза Эсфирь, зелёные как чёрт знает что, и не смог никому доверить эту странную компанию. Поехал с ними сам, помогать бороться с горским богом по имени Аллах.
С Магомедом безбожникам повезло. Мало того, что он переводил их пламенные речи диким горцам в пыльных аулах, отчего те трясли бородами и кивали. Он ещё научил комсомольцев нескольким фразам на своём языке — "Бога нет! ", "Долой религиозный дурман! " и тому подобное. И когда зеленоглазая Эсфирь выкликала лозунг на горском языке, белые и зелёные чалмы склонялись согласно, а голоса повторяли: "Бога нет... "
А через три месяца, в Кизляре, когда пятеро загорелых безбожников собирались домой, Магомед вдруг отозвал Эсфирь в сторону.
— Фира, я должен тебе признаться. Я вас обманул. "Аллаху Акбар" на самом деле не переводится как "Бога нет!". Это значит наоборот — "Господь велик!". Ну и остальные слова тоже... не так переводятся, как я говорил... И вашу агитацию переводил я неправильно...
Шок был силён. От такого циничного признания в подлом предательстве девушку затрясло.
— Зачем? - только и смогла она спросить.
Магомед посмотрел в её глаза, ставшие цвета штормовой тучи, и ответил.
— Тебя бы убили. А тогда и мне стало бы незачем жить.
...
Конечно, она вышла за него замуж.
Её шестым ребёнком — и второй дочкой — была Лилия Магомедовна Абубакарова, моя мама.
Такая вот семейная история.
* * *
Как известно, когда ребенка берут в ясли, то обычно ставят условие родителям, чтобы они заранее отучили своего отпрыска от соски — пустышки. В крайнем случае, разрешается два-три дня оставлять соску ребенку для облегчения, так сказать, адаптации к новым условиям. Так было и в этот раз, когда моя знакомая впервые сдавала свою ненаглядную дочь
полутора лет в известное и авторитетное детское учреждение. Соску ей оставили, но предупредили, что завтра этот номер уже не пройдет. Дочка легкомысленно согласилась, и была взята под опеку опытной воспитательницей. Полдня прошло спокойно. После "тихого часа" всех детей вереницей начали отправлять "на горшок". Рутинная, в общем-то, для детсада операция. Но через некоторое время из "горшочной" комнаты раздался рев, сопровождаемый криками и звуками драки. Воспитательница рысью метнулась в комнату и увидела следующую картину: новенькую, обхватив сзади, крепко держал за руки полный бутуз, а двое других, таких же крепких малыша, отняв у нее соску, по очереди жадно "затягиваются". Они честно, через каждые две "затяжки"
передавали ее друг другу, а третий, держа владелицу, с нетерпением ждал своей очереди. Но эти двое не спешили поделиться, они не обращали внимания ни на что, — ни на крик ограбленной девчушки, ни на появление воспитательницы, они ловили кайф. Чувствовалось по всему, что для полного счастья в этом заведении детям не хватает именно сосок, с чем они до сих пор вынуждены были мириться. Но сегодняшний шанс упустить было нельзя.
Такая вот "дедавщина" в этом чинном и благородном детском саду.
* * *
* * *