Истории о армии #товарищ

лишь в крайнем случае, при прямой угрозе лопнуть. И к концу службы вырабатывают два интересных навыка:

1. Делать всё за пять секунд.

2. Раз в три дня.

Мы жили в железной будке на колёсах. Мы были связисты на полевой станции Р-410. И нашему старшине было не чуждо всё человеческое. Однажды ночью он поднял экипаж по тревоге, выгнал на мороз, а сам отложил личинку на газету. Свернул и выбросил в окно, навстречу ветру. Потом включил вентиляцию, и в будке стало свежо как в лесу. И никаких признаков, что старшине не чуждо всё человеческое. Все вернулись, уснули и ни о чём как бы не догадались.

А утром буря стихла. Небо стало голубое, как купола на Смольном. И приехал генерал с проверкой. Он построил экипаж перед железной будкой и стал рассказывать про свою жизнь.

Он прослужил двадцать пять лет. Он видел, как в Воронеже часовой занимался онанизмом на посту и так уснул. В положении «стоя», с хозяйством наружу. А разводящий подумал «какая гадость» и шлёпнул спящего товарища по спящему члену солдатским ремнём. Часовой от боли и непонимания стал стрелять, ни в кого не попал, но для дивизии это был позор.

Генерал видел, как в Якутии прапорщик ставил водку на мороз, водка делалась куском льда, и прапорщик применял её как закуску к обычной, жидкой водке. Скоро к этому прапорщику стали приходить огромные зелёные тараканы прямо в караулку. И опять был позор для дивизии.

Ещё, однажды, в Анголе бабуин украл у другого прапорщика еду, и этот прапорщик догнал бабуина на дереве и всё отобрал назад. И это опять был позор, так издеваться над туземцами.

Но! Никогда генерал не видел такого ужасного разгильдяйства, чтобы люди гадили на стены боевых механизмов на высоте трёх метров от земли!

- Обернитесь, товарищи бойцы и посмотрите, что творится на борту жилой машины! – сказал генерал оперным голосом.

А там всё, брошенное в окно старшиной прибило ветром назад. Хрустальная котлета примёрзла к железной будке. И по газете «Красная Звезда» было понятно, это сделала не птичка.

Целый день потом старшина откалывал ломиком свой внутренний мир, насмерть примёрзший к будке. И далеко над Монголией плыл хрустальный звон.

старший прапорщик, коих в вооруженных силах великой страны было великое множество, но замечателен он был тем, что был отличным пародистом, мог скопировать не только чей угодно голос, но и очень смешно сымитировать повадки, движенья и гримасы любого человека. Звали его, скажем, Семён Сидоркевич. Где бы он не появлялся, будь то построение части, очередь в гарнизонный магазин или поход на рыбалку, вокруг него всегда собирался народ, зная что Семён обязательно расскажет что-то очень смешное. Ожидания никогда не были напрасны, через минуту-другую после сказанных Семёном фраз люди начинали улыбаться, но если Сёма был в ударе, народ буквально хохотал.

В части служба шла своим чередом, и как-то пришлось всему личному составу готовиться к очень ответственным учениям. Те, кто служил в армии, понимают, что это такое. Короче сплошной стресс... Не открою страшной военной тайны, если скажу что подготовка к полётам в авиаполку состоит из нескольких этапов, одним из которых является теоретическая подготовка в учебных классах. Так вот, весь летный состав эскадрильи сидит в учебном классе и усиленно готовится к учениям. Чтобы было понятно, учебный класс - это обычный класс как в школе или аудитория в ВУЗе, только за столом учителя находится командир эскадрильи и, так сказать, следит за процессом. Учебный класс находится в штабе, а дежурным по штабу в этот день и был как раз старший прапорщик Сидоркевич. По долгу службы Сидоркевич во время занятий шествовал по коридору, куда и выходила открытая дверь учебного класса. Сидоркевич увидел, что за столом командира эскадрильи никого нет, (тот на какое-то время отлучился), ну и соответственно решил немного пошутить. Стоя перед открытой дверью, он сочным баритоном командира полка как рявкнет: "Что, команды подать некому? " (При появлении командира первый увидевший должен подать команду "Товарищи офицеры! "). Ну, естественно, услышав голос командира полка кто-то скомандовал "Товарищи офицеры! ". Все замерли по стойке "Смирно". Тут заходит Семен, и командует "Вольно". По идее за такие шутки можно было Семену и накостылять, но все очень хорошо его знали и были только благодарны за то, что немного отвлёк от рутины.

Все уселись за свои тетради подготовки к полетам, а Семён, не торопясь, спиной к двери, пошел вдоль ряда столов и начал отпускать голосом того же командира полка различные смешные комментарии по поводу писанины летчиков и штурманов, типа "Вот молодец Карпов, красивую схемку аэродрома нарисовал, присвоят тебе очередное воинское звание в этом году". Народ ржет, а Сёма еще больше старается...

И вот тут, как говорит М. Задорнов, наберите побольше воздуха, уважаемые читатели... Идёт по коридору... настоящий командир полка полковник Зубарь. Он, естественно, услышал непонятный смех в аудитории и, о ужас, собственный голос. Медленно зашёл в аудиторию, при этом приложил указательный палец к губам, мол всем молчать (при появлении командира первый его увидевший обязан подать команду "Товарищи офицеры") и неслышно двинулся вслед за Сидоркевичем. Народ, видя такую ситуацию, заржал уже совсем в полный голос, некоторые в буквальном смысле попадали под столы. Сёма, думая, что это он так развеселил публику, сыпал смешными комментариями с удвоенной энергией. Смех прекратился мгновенно, когда Семён дошёл до конца аудитории и обернулся. Увидев командира полка, Семен буквально присел.

В тишине прозвучал настоящий голос Зубаря: "Ну что, Винокур, ко мне в кабинет! "

положении. Жили мы в гражданской общаге, на объекте, где всегда был душ с горячей водой, питались в гражданской столовой и даже ходили в гражданских комбинезонах, рубашках и ботинках, а форму надевали только при переездах с объекта на объект. Не служба, а малина, ощущение, что не в армии служим, а работаем где-то в командировке. Естественно было много разных историй и эта одна из них.

- Коля, переодевайся, сейчас придет грузовик, поедешь на склады, привезешь вот по этим накладным. И не задерживайся, будь уж так любезен.

Так началось раннее, морозное, январское утро 1981 года, которое не предвещало ничего сверхординарного. Через полчаса пришла машина и Коля уехал.

Мы ожидали машину часам к трем пополудни, но груз пришел только в семь вечера. Надо отдать должное, Коля умудрился привезти (выбить, найти, достать) всё оборудование, расходники, инструменты, даже новые комплекты одежды и обуви.

- Коля, два вопроса. Во-первых почему так поздно, где ваc носило, а во-вторых - как? Ты что, штурмом склады взял?

- Мы ждали, когда экзекуция закончится.

- Коля, какая нафиг экзекуция, я понимаю, что ты родом из города «Большие Киздуны», впрочем потом расскажешь.

- Так, ребята, все на разгрузку. Давайте быстренько, у нас полчаса до ужина, ждать не будут. А ты чего стоишь? Кто? ШОфер? ШОфер, ты где ужинать будешь, с нами или в части? Я знаю, что у нас лучше, так ужин заработать надо. Давай помогай, не шлангуй.

Ударными темпами грузовик был разгружен и наша группа направилась в столовую. Уже за чаем я потребовал от Коли полный отчет.

- В общем дело было так. Приезжаем, а там «краснопогонники» нарушителя поймали. Представляешь, две недели за ним гонялись. Порежет проволоку, поковыряет замки и назад.

Небольшое пояснение. Часть, в которой я служил хоть и была стройбатовской, но всё же стройбата связи. И на складах хранились не кирпичи и цемент, а дорогостоящее и часто секретное оборудование. Поэтому охраняла специальная рота охраны. Они относились к строевым и чтобы отличаться от нас, стройбатовцев, носили красные погоны с общевойсковой эмблемой. У нас их называли «красными» или «краснопогонниками». Склады были окружены двойным забором «колючки» с паханой полосой внутри.

- А что за нарушитель?

- Да так, мужичок лет тридцати, тридцати пяти, алкашом не выглядит и одет прилично.

- Так, что он делал?

- Кто?

- Нарушитель! Коля, не тупи!

- Да непонятно. Порежет проволоку, проползет вовнутрь, покрутится возле складов, поковыряет замки и назад. Ребята говорят, что в основном он лазил к навесу, под которым барабаны с кабелем лежат. Они там устроили засаду и взяли тепленьким. Даже дернуться не успел, как скрутили. Немного помяли, конечно, но сильно не били.

- И что?

- А ничего, сказал, что случайно попал, перепутал, думал, что это гражданский склад.

- А гражданский склад можно обворовывать? Ну поймали, сдали ментам или кому там, делов то.

- Не, если бы сдали, начались бы проверки в части, военная прокуратура, почему не доложили, а вдруг он шпиён. Просто так отпустить – ещё хуже. Так кто-то из лейтёх-пиджаков предложил устроить экзекуцию, как в царской армии.

- А это как?

- Шпицрутенов дать.

- Коль, а що цэ такэ шпицрт. . , чы як то называють?

- То, Васылько, як у вас в сэли кажуть: - дать по сраци хворостыной, зрозумив?

- Та то ты брэшешь.

- Васыль, ша. И что, устроили?

- А я за шо. Построили всю часть на плацу в каре, принесли скамью из столовой. Разложили и привязали этого [ч]удака голой жопой кверху. Лейтёха зачитал «приговор». Типа за попытку проникновения в военную зону и нанесения ущерба воинскому имуществу такой-то приговаривается к экзекуции 100 ударов шпицрутенами. Приговор привести в исполнение немедленно. Канат (парень-казах, служил киномехаником и заведовал радиорубкой) включил барабанный бой и под эту «музыку» меняясь всыпали прутьями по филейным частям.

- Так, что, таки надрали задницу в прямом смысле слова?

- Ага, обстоятельно надрали, а лейтёха ещё и считал, чтобы все «по закону». Воплей было на всю округу, знатно всыпали…

- Ну ладно, кино вы посмотрели, понимаю, а как ты всё получить умудрился?

- Прапора там тоже были, ну которые складские. Я до них. Вот у меня накладные, надо срочно… И как обычно, а где я тебе сейчас найду, приезжай завтра, а лучше послезавтра…

- Ну а ты?

- А шо я… Вижу, идёт зам. командира части, ну главный инженер. Я к нему. Так и так товарищ подполковник, не могу материалы получить. Почему? Говорят, что найти не могут.

- А он что?

- Так пообещал каждого кладовщика, невзирая на звание и выслугу вот так на скамейке разложить и всыпать, а ты знаешь – он может.

- И что, сразу все нашли?

- Даже погрузили!

Ну да, обещание оздоровительной [ман]дюлины и особенно наблюдением за получением оной действует лучше любого приказа.

Иногда задумываешься, стоит надрать задницу нерадивому работнику или чиновнику, может тогда жизнь лучше станет.

полка и имел удовольствие наблюдать много интересностей от старших товарищей по оружию. Командиром полка на тот момент был полковник, скажем, Сансаныч. По словам старших товарищей, Сансаныч раньше страдал (или наслаждался) алкоголизмом, но в один прекрасный момент его боевая подруга (супруга) вытащила его, пьяного в умат, из сауны (предварительно отбив от навязчивых нимф), а на утро категорически заявила, что он бросает пить! Закодировала. Ей это удалось. Сансаныч рьяно взялся за службу и за карьерный рост. Из начальника штаба превратился в комполка. Пить то он перестал, но дури в нём осталось ещё на пять таких же Сансанычей. Был он весьма строгим, выговоры объявлял исключительно матом, с добавлением литературных слов. В начале совещаний командного состава полка называл всех нас шайкой пида...сов, обязательно упомянув ,что он среди нас пидо...ас-предводитель (ну ,чтоб мы не обижались и в суд не подали). Матом он объяснял все очень доходчиво, нам нравилось, иногда в курилке мы его цитировали и восхищались его литературным талантом. Все его, конечно же, боялись и уважали, но ещё больше его начали уважать после одного поступка...

В подготовительный период дивизионных учений Сансаныч со свитой (управлением полка) вышел на полигон и задал вопрос командиру дивизиона. В переводе на гражданский язык вопрос мог выглядеть так:

- "Уважаемый господин подполковник, будьте любезны мне сообщить, сколько единиц доблестных орудий вашего уважаемого дивизиона в состоянии самостоятельно выйти на лоно природы и занять позиции. Не думаю, что Ваша техника в состоянии сдвинуться с мест стоянки и продвинуться хоть пару метров до полигона".

Конечно, это было сказано другими словами. Надо заметить, что техника в действительности была очень старой, она служила ещё в Афгане, а до России так и не дошла, осев в Душанбе (201 МСД).

Доблестный командир дивизиона ответил (передаю дословно, так как говорил он на гражданском языке):

- "Товарищ полковник, техника готова выйти на полигон в полном составе. Дивизион готов на 100%! " Управление полка ахнуло и зашепталось (все знали, что наши самоходки и МТЛб далеки от совершенства в силу своего возраста и изношенности). Сансаныч зацепился за данное утверждение, и, чтоб принизить честь подпола, пообещал:

- Если в понедельник 100% техники будет находиться на полигоне, то я сам лично сяду в эту лужу, а если нет - то своими руками посажу вас в неё! ". При этом он протянул свой перст в сторону здоровенной лужи из грязи (кто был в марте на окраинах Душанбе, могут себе представить такие).

- Понедельник, начало учений - праздничный день (как экзамен у школьника). Сансаныч вышел на полигон в камуфлированном, шитом по спецзаказу в ателье костюме. Наглаженный, камуфлированная кепка со шнурком-филиграном, на груди - железный крест 201-й дивизии. Усы расчесаны, взгляд боевой. За спиной - вся свита (управление полка и я в том числе). Командир дивизиона встретил его и доложил о готовности. Сансаныч начал пересчитывать технику. Пересчитал, потом ещё раз, опять заново. Открыл рабочую тетрадь, уточнил штат. Подозвал к себе зам. по тех. части, что-то шепнул ему. Зампотех окинул взглядом позиции, посчитал, перепроверил, так же шёпотом доложил Сансанычу. Сансаныч молча снял фуражку, отдал её зампотеху. Повернулся и молча направился к той самой луже из грязи. И... сел в самый центр. Почесал репу, выбрался из лужи и со словами "Ну и пид..с же ты ,комдив", отправился в штаб переодеваться. Комдив получил от Сансаныча благодарность, а мы - лишний повод уважать нашего комполка.

мы выезжали в город с шефской помощью на Ермолкомбинат, за день ,так сказать , работы привозили мешки сыров, мацони и прочих ништяков, которые сразу отправлялись на кухню для улучшения рациона.

В увольнении всегда все было отлично, местное население всегда старалось нас угостить, и частенько мы возвращались с теми же семью рублями, с которыми ушли в увольнение, а еще с полными карманами сигарет.

Эту идиллию нарушало одно - патруль, который обычно состоял из танкистов из расположенного в соседнем районе Каназ Канакерского танкового полка, где то ли замом, то ли начальником штаба служил мой дальний родственник, которого я называл дядей, и которому передали , что я служу рядом и якобы, как написали родители, он даже обещал приехать в гости. )

У нас всех без исключения были новые парадки, хорошие шинели, а самое главное - это кожаные ремни и кожаные юфтовые укороченные сапоги с широкими голенищами.

Патруль обычно пасся в радиусе пятисот метров от нашей части, и наша задача была оторваться от патруля и добежать в прямую видимость до дежурного , который обычно дежурил на улице возле арки, и если видели ,что патруль гнался за погранцом, сразу выбегали еще пару человек и бежать уже приходилось патрулю.

Кому не удавалось оторваться ,с губы приезжали в кирзачах и в лохмотьях , которые то и формой не назовешь, и тогда был грандиозный разъеб и утомительные многодневные тренировки по бегу под руководством дураковатого старшего сержанта, мастера спорта по бегу.

Дважды мне удавалось убежать, но третий раз не оторвался...

В феврале ко мне в гости приехала Мама, которая разместилась недалеко от части в гостинице Звезда, я получил увольнение на весь день, погулял с Мамой по городу а в восемь вечера, нагруженный тяжелыми сумками с мамиными ништяками , возвращался в часть.

Хрустел снежок под сапогами, я уже видел в ста метрах нашу часть, как наперерез от стены отделились трое и шагнули на встречу.

Опа! Патруль! Танкисты, два азиата низкорослых, которые с вожделением смотрели на мою форму и сумки, и такой же нерусский капитан.

- Таварыщ салдат, предъявите ваши документы!

Если бы не сумки с ништяками, они бы увидели только мою спину, но бросить я их не мог, поэтому, доставая документы из внутреннего кармана, я расплылся в улыбке и говорю : Товарищ капитан, вы из Канакерского танкового полка?

- Да, а щто?

- Ну, это очень хорошо!

- А кому на губе бывает хорошо, солдат? Шютник, что ли?

- Да вот, давно мечтал попасть к Вам в часть, а теперь такая удача - сказал я , продолжая улыбаться улыбкой Швейка.

Капитан стал шевелить извилинами, не понимая , почему я такой борзый, но продолжал гнуть линию , но уже как-то неуверенно.

- Слышишь, юморист, я сийчас заберу тибя на губу за нарушение формы одежды, там и посмеешься!

- Ну что ж, я готов, куда идем?

Капитан не сдвинулся с места, хлопая моим военником с увольнительной себе по руке, глядя на меня.

Пауза стала претендовать на мхатовскую, он взглядом требовал объяснений.

- Товарищ капитан, как привезете меня на губу, то сообщите начальнику штаба подполковнику Ф... ву , что вы его племянника привезли, а то полгода служу а в гости никак не выберусь.

При упоминании этого имени азиаты как-то сразу расширили глаза и стали похожи на европейцев, а лицо капитана приобрело бурый оттенок.

Видя, что мы ломим шведов , я раздухарился - Товарищ капитан так куда идти, а то уже видите, из ворот наряд наш вышел и смотрит, едем на губу? Когда еще дядю порадую?

Он молча отдал документы, козырнул и , негромко матерясь на нерусском языке, они пошли вниз по улице.

Наш наряд подошел, помог донести сумки, спросили, о чем мы говорили и почему отпустили?

Я сказал , что нарушений по форме у меня нет и доки в порядке, да и вас они увидели. )

- Ну да, ссыканули, наверное - сказал сержант.

- Ну да! )

Про дядю и мои понты решил не говорить, только годкам рассказал во время застолья.

курьера, благо Секретный отдел оформил Допуск.

Однажды отвёз в город пакет. Жду трамвая на остановке - и вдруг подкатывает ко мне человек. Задаёт вопросы: как служба, когда дембель, какие планы на будущее. Что-то такое в нём было - и не хочешь, а всё равно отвечаешь. Слово за слово – пригласил зайти в опорный пункт. Открыл первую попавшуюся дверь. Хозяин комнаты глянул на красную книжечку - и тут же вышел. А я получил предложение: после дембеля служить в Управлении номер NN.

Доложился «секретчику». Желания служить в Конторе не было – но любопытно стало, чем конкретно занимается это самое NN. Товарищ изобразил носорожью морду и ледяным тоном изрёк: «Не положено! »

Ладно. Вышел в Интернет, мигом нашёл полный список Управлений. Заодно сделал поиск по номеру части – выудил ведомость на сапоги с указанием потребного количества пар. Выписал всё это на бумажку и с понтом пошёл хвалиться своими способностями.

И тут началось такое …

Нет. Не так.

И тут началось ТАКОЕ!

Опять не так.

И ТУТ! НАЧАЛОСЬ! ТАКО-О-О-Е!

Сначала сильнейшая «немая сцена» - Гоголь отдыхает. Потом долгая злобная ругань. Потом угрозы отдать под Трибунал. Когда товарищ унял дрожащие от гнева руки, бумажка была изъята, измята, растерзана и сожжена в пепельнице.

Вероятный противник не узнал Военную Тайну.

С праздником, товарищи…

0, 27 земного - такое бывает где-то в трёх километрах над Эверестом.

Чудо, но он не потерял при этом сознание. Но теперь его не пускал второй шлюз. Влезть в него удалось, только грубо нарушив инструкцию - вперёд головой, а не ногами. Рухнул рядом с товарищем. Едва отдышался, пришла новость - автоматическая система возвращения на Землю поломана. Снова впервые в истории человечества, корабль пришлось возвращать на планету вручную. И тут вышла незадача: на новом корабле Восход - 2 единственное окно иллюминатора смотрело вбок. В нём были видны только звёзды. Запустишь двигатель не так - вместо возвращения улетишь еще дальше и останешься там навечно.

Космонавты отчаянно ползали по кабине, вглядывались с разных углов в злосчастный иллюминатор, прикидывали по памяти, где Большая Медведица, а где Земля, и наконец стартанули двигатель. Уже наверно смешно звучит, но снова впервые в истории человечества они занимали свои места при работающем двигателе ракеты, ускорение которой норовит превратить в лепёшку. Для них оставалось загадкой, куда она их унесёт.

Спуск они мало помнят. Очнулись, выбрались. Вокруг сугробы по пояс. Холодно - минус 30. На корабле была масса средств спасения - рыболовные крючки, средство для отпугивания акул, единственный пистолет ТТ, и так далее. А вот от холода не подумали. Космонавты сняли скафандры, вылили из них литров по пять пота каждый, голыми развели костер, тщательно закутались и стали ждать, периодически настукивая морзянку - SOS. Текст разнообразить не стали - а что собственно писать на всю планету? Мы советские космонавты, находимся хрен знает где, нам плохо...

Сигнал этот экранировали ёлки. Космонавты догадывались, перемещались по сугробам. В конце концов, SOS поймали в Бонне. Немцы сообщили в Кремль. Наши не поверили.

А в это время - единственное, что Центр управления полётами знал о пропавших космонавтах, это то, что они приземлились где-то в России. Сотни вертолётов были подняты в воздух и прочёсывали окрестности. В это время по телику сообщалось, что космонавты благополучно приземлились и отдыхают в санатории. Пауза между этим сообщением и появлением на экране самих космонавтов явно затягивалась. Не выдержав, Брежнев позвонил Королёву и спросил, какого чёрта. Королёв зло ответил: "Моё дело запускать космонавтов, Ваше - извещать. Вы поторопились, не я".

Наконец один из вертолётов засёк костёр и двух несчастных космонавтов возле него. Но сесть там было невозможно. Пехом отправилась группа лыжников для расчистки площадки топорами. А с неба посыпались подарки - тёплая одежда и ящики коньяка. Одежда вся висла на деревьях, коньяк разбивался. Космонавты увёртывались и мрачно матерились.

Я нарочно изложил всё в жанре завирального авантюрного романа. Чтобы стал понятен контраст. Я просто пересказал документальную запись Алексея Архиповича Леонова. Как бы в опроверждение полному бреду, на его груди горели две звезды Героя Советского Союза. Я бы дал десяток - чтобы больше, чем у Брежнева, и за каждое "впервые в истории человечества" в этом полёте. Все они - настолько русские...

заиканием. Когда он был спокоен этого было почти незаметно, но стоило ему разволноваться и проблему было не скрыть. Все к этому привыкли и не обращали внимания. Но где-то на середине срока службы произошла эта история.

Приехала в часть очень серьезная проверка. У всех звания немалые, а главным вообще генерал какой-то. Комиссия как обычно осматривала всю часть, и пришла кому-то в голову мысль зайти в казарму, в которой располагалась рота отца. А в этот день вышеупомянутый товарищ был дневальным по роте, да плюс ко всему в этот момент он был дневальным "на тумбочке". Стоит, значит, никого не трогает, службу несет. И тут в казарму заходит сразу столько чинов, сколько он за всю свою жизнь в одном месте сразу никогда не видел. А генерал-то вообще редкость. Парень вытянулся "по струнке", и не то что бы заикаться, вообще потерял дар речи. А генерал на него пристально смотрит и ожидает подабающих данной ситуации команд, приветствий. А в ответ-тишина... Выждав театральную паузу генерал начал сам:"Ну здравствуй, ВОИН!"Тут ко всеобщей беде к солдату и вернулась способность говорить, но не способность думать. И он выдал:"Пппппприветик!"

Доподлинно неизвестно какие недостатки обнаружила комиссия, но по части долго ходила легенда, что именно из-за "приветика" часть из солнечного Крыма была переброшена на очень, очень Дальний Восток. И о море речь уже не шла...