Детские истории #дом

Тогда он срывается из дома и едет ее уговаривать. Иногда даже ночью. У нас в семье это называется "ЧП на объекте". Но вообще-то он не уйдет, я так думаю, просто будет ей и дальше голову морочить. У моего младшего брата ДЦП, они как-то с мамой к вам приходили, но вы, наверное, не помните. С головой у брата все в порядке, он во втором классе учится и в компьютерах уже здорово шарит. А вот с ногами-руками - не очень. А мама все думает, что где-то есть такое лекарство или еще что, чтобы его совсем вылечить. Она его на лошадях возит, потому что это среди дэцэпэшников считается самый писк, и копит деньги, чтобы поехать в Крым к дельфинам. А Ленька лошадей боится и падает с них. А про дельфинов он мне сразу сказал: вот там мне и конец придет - сразу утону. И еще они к колдунье ездили в Псковскую область, она с Леньки порчу снимала. А у бабушки рак, и она все время от него лечится - иногда в больнице, а иногда народными средствами...

- А ты? - спросила я.

- А я чешусь все время, и в школе двойки, - с готовностью сообщил мальчишка. (Нейродермит между пальцами и на шее я разглядела еще прежде). - Что вы мне посоветуете? Как мне все исправить? И вообще, это возможно?

- Не знаю, - честно призналась я. - Наверное, нельзя. Как нельзя до конца вылечить ДЦП у твоего брата.

- И чего, я тогда пошел? - он привстал в кресле.

- Ага, только я тебе сначала расскажу историю про "вызывателя дождя".

- Хорошо. Я люблю истории, - он поскреб шею ногтями и приготовился слушать.

- Случилась она давно, еще когда был СССР. Один мой знакомый китаист был с коллегами в Китае в командировке; изучали местные обычаи. И вот однажды им звонит китайский коллега: "В одной провинции уже четыре месяца не было дождя. Гибнет урожай, людям грозит голод. Три деревни собрали последние деньги и решили привезти из другой провинции "вызывателя" дождя. Вам, наверное, будет интересно посмотреть на него. Только учтите: я вам ничего не говорил, потому что коммунистическая партия Китая колдовство решительно не одобряет".

Ученые, конечно, воодушевились, срочно придумали какой-то этнографический повод и отправились по указанному адресу. Приехали в деревню, и в тот же день туда привезли "вызывателя" дождя - маленького сухонького старичка-китайца. Он запросил себе хижину на отшибе деревни и чашку риса в день. А с нашими учеными разговаривать наотрез отказался. Старшина деревни сказал: сейчас заклинателю нужно сосредоточиться, подождите, пока он выполнит свою работу. Можете пока пожить у меня дома.

На третий день пошел дождь. Старичок взял свои (огромные по местным меркам) деньги и засобирался в обратный (весьма неблизкий) путь. Старшина опять передал ему просьбу ученых. На этот раз заклинатель согласился уделить им немного времени.

- Расскажите, как вы вызвали дождь, - сразу, чтобы не терять времени даром, спросил старичка мой знакомый. - Наверное, существует какой-то специальный обряд? Он передается по наследству?

- Вы с ума сошли?! - изумился старичок. - Я вызвал дождь? Я что, маг? Неужели вы могли подумать, что я, в своем ничтожестве, могу управлять могучими стихиями?!

- Но что же тогда вы сделали? - обескуражено спросили китаисты. - Ведь дождь-то идет...

- Никто не может изменить никого, - назидательно подняв палец, сказал старичок. - Но каждый может управлять собой. Я, скажу без ложной скромности, достиг некоторых вершин в этом искусстве. И вот я приехал сюда, в правильном, гармоничном состоянии, и увидел, что здесь все неправильно. Нарушен порядок вещей, гибнет урожай, люди в отчаянии. Я не могу этого изменить. Единственное, что я могу, - это изменить себя, то есть стать неправильным, присоединиться к тому, что здесь происходит. Именно это я и сделал.

- Ну, а потом? Откуда дождь-то?

- Потом я, естественно, работал с собой, возвращая себя обратно в правильное состояние. Но поскольку я был уже един со всем прочим здесь, то и оно вместе со мной, постепенно, с некоторой инерцией, но вернулось на правильный путь. А правильным для этой земли сейчас является ее орошение. Вот поэтому и пошел дождь. А вовсе не потому, что я его "вызвал"...

- Но если все так просто, почему же вы взяли за это такие большие деньги? - спросил один из ученых. - Крестьянам пришлось буквально продать последнюю рубашку, чтобы заплатить вам...

- Потому что я уже старый и немощный человек, а когда я присоединяюсь к дисгармонии, мне становится так же плохо, как и всему вокруг. Добровольно перейти из правильного состояния в неправильное - стоит очень дорого, - вызыватель дождя знаком показал, что аудиенция окончена.

В тот же день он уехал обратно в свою деревню, а ученые отправились в Пекин.

Мальчишка долго молчал. Потом спросил:

- Но вы ведь не просто так мне это рассказали? Вы думаете, что я...

- Именно. Причем тебе даже не надо, как старому китайцу, присоединяться и загонять себя в общую дисгармонию. Ты со своими двойками и почесушками уже там. При этом это все не твое лично, так как ты умен - так рассказать о семье в твоем возрасте может далеко не каждый - и, судя по медицинской карточке, которую ты мне принес, в общем совершенно здоров.

- И как же мне самому вернуться в "правильное состояние"?

- Упорно и даже фанатично делать все то, что ты сам внутри себя считаешь правильным, но до сих пор не делал.

Мальчик подумал еще.

- То есть учить до посинения уроки, - нерешительно начал он. - По утрам - гимнастику себе и Леньке, потом обливаться холодной водой и Леньку обливать, не есть чипсы, держать ту диету, которую дерматолог советовал, после школы с Ленькой в парке на велосипеде (он на велике ездит лучше, чем ходит), не считать всех в классе придурками и найти в них достоинства, как мама советует... И вы думаете, это поможет?

- Есть такая простая вещь, как эксперимент, - пожала плечами я. - Попробуй на практике, и все станет ясно. Не догонишь, так согреешься...

- А сколько надо пробовать?

- Ну, если считать, что китаец тренировался лет 50-60, и у него ушло три дня, а ты только начинаешь... Думаю, для начала надо взять три месяца, а потом оценить промежуточные результаты и либо уже забить на все это, либо продолжить... Стало быть, получается, что ты придешь ко мне с отчетом сразу после лета, в начале сентября. Хорошо?

- Ага, - сказал он и ушел.

Я о нем помнила и искренне переживала за его успех. В таком возрасте что-то последовательно делать несколько месяцев подряд без всякого контроля со стороны очень трудно. Сможет ли он?

Он записался на второе сентября.

- Ленька! - сказал он мне с порога. - Мама думает, что это лошади помогли и лекарство из Германии. Но мы-то с ним знаем... Я ему про китайца рассказал. Он понял, он у нас умный.

- Отлично! - воскликнула я, подумав, что закалка, тренировки на велосипеде и внимание старшего брата просто обязаны были заметно улучшить состояние маленького брата. - А еще?

- А еще бабушка: врач сказал, что нее хорошая ремиссия, и он ее как минимум на год отпускает.

- А ты?

- Я год всего с двумя тройками закончил, а папа недавно сказал, что он и не заметил, как я вырос, и, может быть, ему есть чему у меня поучиться. Например, на диете сидеть (руки были чистыми, это я заметила прямо с порога, но летом ведь всегда улучшение)... Так что же, получается, эта китайская штука и вправду работает?!

- Конечно, работает, - твердо сказала я. - Разве ты сам не доказал это?

Kатерина Мурашова

щебетать с моей половиной:

– Значит, Семенова подходит к нашему начальнику и как ему…

Что сделала некая Семенова с начальником, я так и не узнал, потому как ангел начал качать свои права совсем не ангельским голосом.

– Соня, – наконец-то обратила внимание на дочь мать. – Ты ведешь себя безобразно. Если будешь продолжать и дальше в таком духе, я отдам тебя дяде.

«Удивительно, – подумал я. – Имею два высших образования, почти законченную диссертацию, вполне интеллигентную внешность, а мной постоянно пугают детей». Но ангел, как ни странно, не испугался.

– Хочу к дяде. Хочу к дяде. Хочу-у-у-у!

Так судьба моя была решена. Жена с подругой погрузились в шопинг, а я с маленькой девочкой направился в райский для поколения Пепси уголок со странным названием «Крэзи-парк».

– Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Отвечаешь головой, Шарапов. Ребенок на твоей совести. Мы только кофточку померяем, и все. Шоколад и мороженое не брать.

– Дядя, купи Пепси-колу и чипсы, – потребовал ангел, как только ее мама исчезла из зоны видимости. Я погладил ребенка по голове и заказал официантке в кафе возле парка пиво и фисташки.

– В коле растворяются даже гвозди, дитя мое. Поэтому мы будем пить пиво и ждать твою маму.

В своей ответной речи ангел сообщил, что вообще-то мы направляемся на аттракционы, что у нее есть целых двадцать рублей, что сегодня чуть ли не единственная возможность отдохнуть после садика и хотелось бы воспользоваться ей в полной мере. Иначе мама узнает, что ее дочь провела свой законный выходной возле барной стойки с пьяными дядями и подозрительными тетями. Горячий спич был подкреплен следующим завыванием:

– У-а-у-у-у!

Пришлось мне отставить пиво в сторону и все-таки войти в детский парк развлечений и отдыха.

Место для отвлечения детей от учебы вполне соответствовало своему названию. Я бы даже назвал его немного короче – вертеп. Здесь постоянно что-то стреляло, прыгало, бегало и орало непонятными голосами. «Неужели для этого мы трудимся по двенадцать часов на работе», – не успел горько задуматься я, как моя спутница восхищенно завизжала:

– Хочу в джунгли. Хочу быть обезьяной!

В самом конце детского парка находился уголок Африки, окруженный со всех сторон металлической сеткой. В этом питомнике бегали, прыгали, ползали по канатам ребятишки от трех до пяти лет. По крайней мере, об этом предупреждала табличка над головой девушки, следящей за порядком в этом орущем загоне для малолетних преступников.

– Скажите, вы гарантируете сохранность ребенка до моего возвращения? – на всякий случай поинтересовался я у дежурной. Получив в ответ приветливую улыбку и жетончик под номером пятнадцать я уже попытался удалиться, как вдруг оказалось, что необходимо расписаться в журнале учета посетителей.

– Как зовут дочку, папаша? И сколько ей лет?

Я задумался. Конечно, приятно, что меня считают отцом такого ангельского создания, уже прыгающего и визжащего в металлической клетке. Но, как на грех, имя ее у меня вылетело из головы сразу же после получения номерка. «Зоя, Оля, Лена… Черт побери, помню какое-то редкое. Пусть будет Света. А то эта смотрящая за клеткой как-то странно на меня смотрит».

– Света Шарапова. Пять лет. – И я, заплатив за полчаса спокойной жизни сто рублей, пошел с чистой на тот момент совестью в уже знакомое кафе.

Полчаса пролетели незаметно за кружечкой чешского светлого и просмотром новостей с чемпионата Европы по футболу. Но оплаченное время пребывания моего ребенка в джунглях на канатах подходило к концу, и пора уже было обменять свой жетончик на одну маленькую девочку.

– Вот, пожалуйста, верните мне мое сокровище, – я улыбнулся девушке-смотрительнице.

Та взяла номерок, посмотрела в журнал и закричала:

– Света Шарапова. Выходи. Твой папа пришел.

Я похолодел, поняв, что ребенок не знает о том, что у нее на некоторое время поменялись имя и фамилия.

– Она, наверное, заигралась. Давайте, я сам ее найду.

– Что вы. Туда взрослым категорически запрещено. Сейчас я ее приведу.

Лучше бы я в тот день остался дома и не поддался на уговоры жены хоть раз в жизни сходить с ней в торговый центр на шопинг. Оказывается, дети после пребывания на аттракционе «Джунгли» все на одно лицо. Потные, грязные и противные.

Через несколько минут мне была предоставлена первая кандидатура. Честно признаюсь, я не очень понял, что мне вынесли. Это был визжащий, полный энергии клубок, изображающий тигра во время нападения на стадо слонов. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это мальчик, и его пришлось отпустить.

Второй мне предъявили девочку, и я уже готов был признать ее своей, но подвели глаза. У моей были ярко синие глаза. А у той, что пытались мне подсунуть, карие. И родители ее явно были откуда-то с очень далекого юга. Точнее сказать, она была чернокожей.

Далее я отмел еще троих девочек и одного мальчика. Пока, наконец, измученная сотрудница детского зоопарка не нашла на одной из пальм моего ребенка.

– Ваша?

– Моя!

– Слава Богу. Так, Света Шарапова, иди быстренько к своему папочке. А то он уже заждался.

Ангел надул губки:

– Я не Света. Я Соня. И не Шарапова, а Бобрикова. А это не мой папа. Мой папа красивый. – И, показав мне язык, ребенок вырвался из рук девушки и убежал обратно в джунгли.

Возникла ничем не подкрепленная пауза, и я попытался ее заполнить:

– Давайте так, девушка. Номерок я вам сдал. Ребенка в обмен не получил. Ну перепутал немного имя и фамилию. Ну, бывает. Поймите, если моя половина увидит меня одного, диссертация о «Естественном сжатии газов в природной среде» останется незаконченной, и наша наука понесет невосполнимые потери. Нам это надо?

Но девушка меня уже не слушала и звонила в службу безопасности парка.

Следующие несколько часов я провел в «обезьяннике» ближайшего опорного пункта милиции. Пока шло выяснение личности, я внимательно выслушивал свои характеристики, которые моя жена выкладывала дежурному по части. Самым мягкими выражениями были:

– Старый склеротик и опустившийся интеллигент.

Но я забыл про все эти неприятности выйдя на волю. Первое, что увидел на улице, был маленький ангел с пронзительно синими глазами.

– Дядя, меня Соня зовут. Запомнишь? Давай будем дружить. – И протянула мне ромашку, явно только что сорванную с клумбы около дежурной части.

на электричке полчаса от Финляндского вокзала. Мы там всегда были желанными гостями – и с удовольствием к тётке ездили – она нас любила. Своих детей у неё не было, она была намного старше матери, и по возрасту годилась нам в бабушки- когда происходили описываемые события, тётка была уже на пенсии.

Зима 1969 – 70. Мне уже целых семь лет. Школьные зимние каникулы. Я пристал к матери – «Хочу к тёте Кате». Вот прямо сейчас хочу – а что дома делать? Но каникулы-то у меня, а родители на работе – и отвезти меня в Дибуны решительно не имеют возможности.

Очевидно я слишком сильно приставал, потому что мать согласилась довезти меня до вокзала и посадить на электричку. Дальше- самостоятельно. Всем, кто сочтёт этот поступок безответственным – от платформы до тёткиного дома было метров пятьдесят, я ездил туда десятки раз, и даже с закрытыми глазами бы не заблудился.

Мать вручила мне бидончик с какой-то едой, мы оделись и поехали. Ближайшая электричка оказалась Сестрорецкой, и меня сбило с толку примечание на табло – «через Дибуны». Обычно в этом месте табло указывались станции, где поезд не останавливался. Мать посадила меня в вагон, попросила какую-то тётку присмотреть за мной и поехала домой.

На Сестрорецк поезда ходили двумя направлениями – прямо, по берегу залива, и с разворотом в Белоострове – через Дибуны. Это я сейчас знаю, а тогда мне эта надпись не давала покою- а что, если поезд в Дибунах не остановится? Ладно, думаю, выйду на остановку раньше, там от платформы до платформы чуть больше километра – хожено пешком многократно. Дойду, не потеряюсь – тем более, что дорога вдоль железнодорожного полотна – заблудиться невозможно.

И поехал. Женщина, что обещала за мной присмотреть вышла, пробубнив что-то что вот, сейчас будет П…во, потом Л…во, бу бу бу, а потом твоя остановка. Названия в вагонах объявляли, но так тихо, что за шумом движущегося поезда было совершенно ничего не разобрать.

И я, со всей дури выскочил не на одну, а на две остановки раньше. Слез с платформы, дорога идёт, как я помню, и как ей положено - вдоль полотна, поэтому, ничуть не волнуясь, я и побрёл вперёд.

Первые сомнения начали появляться, когда дорога превратилась в тропинку. По идее, уже должна быть видна платформа Дибуны, но вместо этого, тропинка круто ушла направо - в лес. Мне бы просто вернуться и дождаться следующей электрички, тем более, что ходили они часто – интервал минут двадцать. Но вместо этого я бодро попёр пешком вдоль рельсов – прямо по целине вперёд. Дурак.

Пошёл вдоль по правому рельсу – не сообразив, что поезда будут догонять меня сзади. Когда прошёл первый поезд - я еле успел отскочить, провалившись в снег почти по пояс. Это было довольно страшно – двинуться не можешь – снег слишком глубокий, а в метре от тебя грохочут колёса. Выше меня ростом.

Так и пошло – идёшь вплотную к рельсу, по шпалам – не проваливаешься. Сделал шаг в сторону – провалился в снег. Очевидно, я впал в какой-то ступор, потому что сообразил перейти на противоположную сторону железной дороги – чтобы поезда двигались мне в лицо, и их можно было увидеть издалека, только где-то после второй или третьей электрички, от которой приходилось отскакивать в снег.

Зимой темнеет рано, примерно через минут сорок - час этого путешествия стало смеркаться – иду один, в лесу, темнеет и холодно. Когда вижу приближающийся поезд, отступаю как можно дальше – пропускаю его и продолжаю это топтание. И каждый раз становится тошно смотреть на пролетающие с грохотом колёса, которые выше головы – ощущаешь себя беспомощным. В голове пусто, не то, чтобы очень страшно одному, я просто не представлял всех возможных перспектив из того, что там вообще могло со мной произойти.

Если посмотреть по карте, от станции, где я вышел, до тёткиного дома всего около шести километров. Сколько часов я шёл – точно не помню. Как полностью стемнело, на дороге включили освещение- вроде стало полегче, но лес превратился в сплошную чёрную стену - это ещё более жутко, чем когда можно в сумерках разглядеть каждое дерево.

Этот монотонный процесс передвигания ног выключает сознание полностью – я вполне понимаю, и могу представить, что чувствовали полярники в пеших экспедициях к полюсу. В голове осталась одна мысль – дойти. В общем, когда я добрёл до той станции, где собирался выйти – за километр от тёткиного дома, то не останавливаясь пошёл дальше пешком.

Дошёл. И бидончик с котлетами не потерял. Вроде бы было уже часов одиннадцать. Сказать, что тётка охренела от времени такого визита – не сказать вообще ничего. Я честно рассказал ей, как получилось, что я так поздно, попросил только матери ничего не рассказывать. Тётка накормила меня ужином, напоила чаем и уложила спать.

Вторая серия.

Если читатели уже решили, что на этом мои приключения закончились, то это не совсем так.

Утро, солнце, день прекрасный. Позавтракали, я выпросил у тётки финки – финские сани, и поехал кататься. Напутствием было – «По дороге дальше речки не уезжай! »

Кто не представляет себе, что такое финские сани – это деревянный стульчик с рукоятками на спинке, установленный на длинные стальные полозья. На одном полозе стоишь, держась за ручки, свободной ногой отталкиваешься. На стул можно посадить седока, или ехать одному- как в моём случае. Поворачивать с длинными полозьями, не имея опыта довольно сложно, но я это уже давно освоил – не в первый раз так катался.

Возле речки была небольшая горка, где можно было разогнаться побыстрей. На льду сидело несколько любителей зимней рыбалки – они смотрели, как я несколько раз скатился с горки, каждый раз разгоняясь быстрей и быстрей. Пока не зацепился полозом за какой-то корень – его не было видно под снегом.

Сани завалились на бок, а я полетел кувырком вниз – прямо в полынью. Глубина в той речке – чуть больше чем по колено, но мне хватило выкупаться. Мужики побросали удочки и бросились меня спасать. Собственно, я сам уже почти вылез, но всё равно- помогли. Спасибо им.

Стою, капаю. Мужики взахёб говорят что-то, теребят, стряхивают с меня воду, суетятся. Главное – цел, под лёд не утянуло (а течение там есть, и не слабенькое), а что весь мокрый – так надо просто поскорей в тепло.

- Ты откуда, далеко идти? Сам дойдёшь?

- Дойду конечно, тут почти рядом – Железнодорожная улица.

Кому из них пришло в голову эта идея? Они помогли мне вытащить сани на дорогу, заставили выпить полстакана водки и отправился я домой- тётку радовать.

Пока ехал обратно, вода подмёрзла, и одежда превратилась в панцырь. Санки поставил возле дома, а сам еле-еле сумел подняться по ступенькам на крыльцо – штаны-то не гнулись. Тётка помогла мне раздеться, переодела в сухое. Я уселся возле печки, но даже рассказать ничего не успел – от тепла и водки меня развезло так, что проснулся я только вечером.

Матери тётка ничего не рассказала – слава Богу, все эти приключения закончились благополучно.

Это было нашим секретом много лет – и сейчас, когда я прихожу на кладбище проведать родню, всегда вспоминаю ту историю.

и у Грушиных «голубая птица» висела на третьем этаже. По трубе хвостатый разбойник добрался до форточки, снять мясо не смог, но цинично обгрыз мороженую птицу. Иринку Травкину, которой симпатизировало большинство пацанов, руки в кровь разодрал. Ласку принял, но, когда она попыталась вычесать колтуны, ятаганы когтей оставили глубокие царапины. Голубята оказались последней каплей!

Наказать кота надо, но как? Смертоубийство мы отвергли, мы же не хулиганы, а хоть недисциплинированные, но пионеры! Решено было изготовить парашют и в наказание за смерть несмышлёных птенцов десантировать кота! Задумались, где взять материал на парашют? С нами крутился Кондратенко, по прозвищу, конечно, Кондрат. На два года нас младше, мелюзга. Он сказал, дома у него материала завались! Умный ребёнок взял из шкафа новую простынь и вырезал потребное количество с угла полукругом. Тонкий льняной шпагат стал отличными стропами! Подвесную систему сделали из старого офицерского ремня папы Кондрата, рука его дрогнула, когда резали ремень, сердце вещун! Парашют испытали, привязали кирпич и запустили с забора, целый остался, даже крошка не откололась!

И вот час икс для покорителя воздушных стихий!

По двутавровым балкам (лестничные марши стояли только до пятого этажа) полезли на крышу строящегося семиэтажного здания редакции «Забайкальского Рабочего». Сверху замечательный вид на тогда малоэтажный центр города, тополиная зелень дворов, синее забайкальское небо. Здание промышленное, этажи не меньше трёх метров.

Раскачали, раз, два, три! Полёт альбатроса!

Но что-то не учли, бесформенным комом молча падает Васька! У меня сжалось сердце, но на уровне где-то пятого этажа хлопок! Как настоящий открылся парашют! Расправив лапы как можно шире, покачиваясь в струях воздуха, как горный орёл парит парашютист! Ветром испытателя отнесло в сторону, громкое «А-а-а! » огласило окрестности. «Мяу» отсутствовало, видимо от восторга замерло сердце! Как мы не поломали ничего, когда летели к испытателю воздушной стихии до сих пор загадка!

Васька приземлился на кучу кирпичей, замолчал, парашют покрывалом накрыл подопытного. Никогда больше не видел так широко распахнутых глаз у кота. Жёлтые светящиеся даже днём фары безумно смотрят в никуда! Кондрат предположил, кот справил естественные надобности, но не пахло, Мишка сказал, что он это сделал ещё в воздухе. Немудрено!

Из сострадания снять подвесную систему с Васьки невозможно. Глаза навыкат, машет выпущенными кинжалами когтей, оскаленная пасть с клыками, еле слышно шипит, другие звуки по-прежнему отсутствуют!

Догадались набросить на испытателя парашют, в брошенных рабочих рукавицах прижали страдальца и расстегнули ремень. Но кот сдаваться не собирается, бросился на голые ноги Кондрата, когтями расцарапал и укусил за палец. Или то, что Кондрат один был в шортах, то ли посчитал его главным мучителем. Мы не успели прийти на помощь, Васька, высоко подпрыгивая, скрылся в подвале, преследовать мы не решились, ну его!

Больше геройского кота мы не видели. Мишка вроде бы видел его на заднем дворе кафе-мороженого, но поручиться, что это он не мог, близко, конечно, не подпустил. Взрослые коты вообще старались к мальчишкам не подходить, опасались.

Неприятности у Кондрата на этом не закончились. Когда мама развернула простыню и увидела огромную дыру, почему-то оказалась очень недовольной. Рассказала отцу, тот не мудрствуя лукаво, выпорол ни за что сына, ещё на день запретил выходить во двор. Кондрат нас не предал.

что? Пойди туда, принеси то, не мешай, а ты уроки сделал? Телевизоры были редки, включались только вечером при родителях, одним словом - тоска. Конечно, где-то существовали "дворцы пионеров" как некие миражи, но больше они существовали в воспалённом воображении и отчетах пионерских руководителей. Единственное, что спасало от этой тоски дома, были книги. Но, впрочем, кому как.

К первому классу я уже бойко читал, и когда другие узнавали что «мама мыла раму», я узнавал про «Остров сокровищ», «Трех мушкетеров», «Робинзона Крузо» и уже не помню что еще. Безусловно, для моего незрелого ума была обозначена родителями «запретная» литература, которая была предусмотрительно упрятана на верхние полки шкафа, да еще и задвинута в самый угол. За её чтение можно было запросто лишиться доступа к книжному шкафу: «Декамерон» Боккаччо, «Гойя» Фейхтвангера, где был не важен текст, а были невыразимо интересны иллюстрации, какие-то запретные поэты ни на фиг мне не нужные, но, как известно, - главное не попадаться. А так, вынес на улицу помойку, сгонял за хлебом, чего-то нацарапал в тетрадь на завтра в школу и можно укрыться в дальнем углу с книгой, что бы тебя не трогали.

Все выше изложенное не более чем введение в ситуацию.

Так вот, добрался я как-то до книги «Проклятые короли» Дрюона. Не очень-то интересные, куда им до «Трех мушкетёров», но все-таки - короли, заговоры, отравления. Я несся галопом по сюжету пока не набрел на какое-то заковыристое слово: РОГОНОСЕЦ. Вроде бы обидное, но не мат и для сюжета имеет значение. Одним словом, я не нашел ничего умнее, чем спросить о нем моего отца. Его реакция меня удивила, нет, скорее напугала!

Вместо того, что бы ответить или отмахнуться от меня, сказать не знаю, отец напрягся и стал мне задавать вопросы: «От кого ты услышал, когда, где и т. д». Я понял, что залез куда-то не туда, прочел что-то не то, и меня сейчас лишат доступа к книжному шкафу. Помятую судьбу героических пионеров-партизан, которыми нас потчевали в школе, я ушел в несознанку. Мол слышал во дворе от мальчишек, не помню кто, не помню когда и так далее.

Отмазка была слабая, можно сказать вообще никакая. Принести со двора трехэтажный мат, самую актуальную феню, блатные поговорки - это сколько угодно. Постоянная ротация дворовой шпаны и блатных (в истинном значение этого слова! ), которые то появлялись откуда-то из зон и лагерей, то туда уходили, поддерживала тот языковый сленг, на котором мы все во дворе и общались. Но дома - ни в коем случае. Можно было схлопотать достаточно серьезно. Но - РОГОНОСЕЦ! Это тоже самое что спросить, сейчас, у второклашек про амбивалентность или дискурс. Как далее стало понятно - не прокатило.

Я затаился. И не напрасно. На следующий день мать поинтересовалась приторно елейным голосом, мол, откуда сыночек услышал это слово и, главное, от кого? Я понял, что влип по-крупному, замкнулся и перестал отвечать.

Конечно, его можно было услышать в нашей коммунальной квартире, где жило девять семей. Состав был пестрый: санитарка из поликлиники, профессорша античной литературы с мужем, большая рабочая семья, вдова полковника с двумя сыновьями, районный депутат с тихой, незаметной женой, мои родители, которые работали оба в министерстве и я со старшим братом и дедушкой. Все могли быть на подозрении. Сюда можно было добавить еще друзей родителей, которые часто собирались у нас или мы у них. Вот могли быть источники, но никак не двор!

Тем временем дома сгущались тучи, нет - неумолимо надвигалась буря, причиной которой был я. В общении появились сугубо интеллигентные выражения типа: «Не будешь ли любезна налить мне тарелку супа», «Тебя не обременит сходить, пожалуйста, в магазин за картошкой», ну и тому подобное. В принципе, ничего сверхъестественного не звучало. Вот, например, когда к телефону в коридоре звали профессоршу, то начало было такое: «Будьте любезны, не откажите пожалуйста в одолжении, если вас не затруднит позвать Н. А. к телефону». Это другой ветхозаветный профессор античной литературы звал нашу на предмет написания общего учебника. Но дома! ? В обиходе! ? У брата перестали ежедневно проверять дневник на наличие записей о его текущем хулиганстве, что грозило вызовом родителей в школу, и, того хуже, к кляузе из школы в партком отца (не шучу). Брат, глядя на меня, торжествовал, правда не понимал причины и предавался игре в карты во дворе. Мои попытки узнать у пацанов, кто же это «рогоносец», выдало мне только решение типа - «тупой как баран». Но это не проходило по контексту.

А двор, в принципе, знал все. Помню, как-то на резонное замечание девочки почти моего возраста, я ей отвесил: «Отвали, а то как дам по яйцам», получил десятиминутную унизительную лекцию о невозможности данного события по причине разного устройства этих органов у нас, с деталями и функциями. Пришлось позорно ретироваться и лезть на шкаф для уточнения нюансов по иллюстрациям к Гойя.

Я старался прошмыгнуть к себе в угол, как мышь. Тем не менее я, как оказывается, не закрывал плотно дверь в коридор, и из-за меня смердило из общей кухни тушеной кислой капустой и жареной на нефтепродуктах перемороженной камбалой. Двор отпал как-то сам собой, и жизнь покатилась под гору.

Так прошла рабочая неделя, и в воскресение утром я был поставлен перед отцом. К чему это разбирательство могло привести, я уже догадывался. Это называлось «выдрать как сидорову козу». Отец был бледен (ну, может быть, это художественное преувеличение) и неумолим. Надо было колоться, иначе моя филейная часть могла познакомиться с солдатским ремнем, на котором отец правил опасную немецкую бритву.

Юные пионеры-партизаны с сожалением взирали на меня с небес.

Со слезами на глазах, понимая, что я лишаюсь недочитанного «Декамерона» и еще ряда других сокровищ мировой литературы, признался, откуда это проклятое слово - РОГОНОСЕЦ. В подтверждение мне пришлось достать эту книгу, найти эти цитаты и уже почти разреветься. И... ничего! ! Ну то есть ВООБЩЕ ничего! Шкаф не закрыли, во двор отпустили. Из кухни стало пахнуть снедью от Елены Молоховец. В доме опять стали жить «котик» и «мусик». Даже брат не получил по заслугам.

К вечеру родители ни с того, ни с сего укатили в ресторан, а нам с братом оставили включенный телевизор.

Однако слово так и осталось необъясненным. На мой робкий вопрос отец ответил, что слово это нехорошее и лазить, куда мне не следует, он не рекомендует, а когда я вырасту, то узнаю сам. И правда, когда вырос, то узнал действительное значение этого слова.

на велосипеде в шлемах.

Мы уходили из дома утром и возвращались поздно вечером, когда зажигались фонари (там, где они были).

Мы ели пирожные, мороженое, пили лимонад - и никто от этого не толстел.

Из одной бутылки пили несколько человек, и никто от этого не умер.

У нас не было игровых приставок, компьютеров, множества телеканалов спутникового телевидения, компакт-дисков, сотовых телефонов, интернета... Мы неслись толпой смотреть мультфильмы в ближайший дом, так как мультики показывали по времени, и программа передач на неделю была выучена наизусть (а трудно ли запомнить два мультика за неделю! )

Некоторые ученики были не очень сообразительными, поэтому их оставляли на второй год.

На самом деле есть не семь чудес света, а гораздо больше. Разве не чудо света первое советское средство после бритья! Помните? Кусочки газеты на порез!!!

А такое чудо, как тюнинг автомобиля "Москвич – 412"! Помните?

5-копеечные монеты по периметру лобового стекла, мЕховый руль, эпоксидная ручка коробки передач с розочкой.

Пирожок с повидлом - ну разве не чудо! Никогда не угадаешь, с какой стороны вылезет повидло!

А этот чудесный мамин развод: "Я тебе сейчас покупаю, но это тебе на день рождения".

А волшебная бабушкина фраза на прощание: "Не забудьте банки вернуть! "

А холодильник ЗИЛ с замком, на случай коммунальной квартиры, помните?

Это же однорукий бандит: дёргаешь за ручку - высыпаются банки.

Бесплатная медицина. Это тоже чудо. Врач один, а очереди три: одна - по талонам, другая - по записи, третья - "Я только спрошу".

Сколько ещё было чудес!

Маленькое окошко из кухни в ванную - Что там было смотреть? ;-) Обувная ложка - лошадка.

Зубной порошок, который чистил не только зубы, но и серебро, и стёкла на окнах.

Молоко в бутылках с крышечкой из фольги.

А автоматы с газированной водой!!! Там был граненый стакан - один на всех. (Сегодня никому в голову не взбредёт пить из общего стакана. ) А ведь раньше все пили из одного стакана и никто не боялся подхватить какую-нибудь заразу. Кстати, эти стаканы использовали местные пьяницы.

И, представьте себе, они их ВОЗВРАЩАЛИ.

А белая простыня на стене и выключен свет. Нет, это не секта. Это - диафильм.

Дым валит, едкий запах по всей квартире. Это - выжигание. Миллионы советских мальчишек выжигали на дощечках разные картинки.

А девчонки играли в резиночку. Так никто и не знал правил этой игры.

А ещё, сидели в ванной на стульчике, в темноте, при красном фонаре.

Догадались? Обычная печать фотографий. Вся наша жизнь на чёрно-белых фотографиях, отпечатанных собственными руками.

Если Вы - один из того поколения, я Вас поздравляю!

ногой стопку таких же, но уже "свинченных" табуреток и была в плохом настроении. Мало того, что ей по жребию выпал "руль" их с Юркой общей машины и весь праздник прошел мимо, так еще и по всему было видно, что домой она повезет совершенно никчемное тело. Видя такую грусть симпатичной тетки Леха не мог не спросить:

- Оль, может чем помочь?

- Чем же ты поможешь, Леха, - Ольга окинула оценивающим взглядом Лехину могучую фигуру, - его ж теперь никакой силой из-за стола не вытащишь. а мне еще табуретку свинчивать.

- Нет проблем, - Леха, толком не разобрал зачем, кого и куда вытаскивать, но слово табуретка расслышал отчетливо. Он подошел к Юрке и одним движением выдернул из под него табурет.

Юрий Александрович, не ожидая ни от кого такой подлости, только что открыл рот, поднеся к нему рюмку холодной водки, и уж зажмурил было глаза в предвкушении удовольствия от заедания водочки маринованным конишончиком, как из под него вылетел табурет.

Видимо Юрке помогло его предвкушаемое состояние нирваны. Он не упал, нет. Но и в воздухе не повис, - до состояния левитации еще не хватало пары рюмок. Он обкатил спиной ковер, как обкатывает бумагу пресс-папье с промокашкой, или кресло качалка. Рюмку Юрка в падении не выпустил. Он ее выпил в рот, не пролив ни капли. Наверное, он бы и закусить успел, но падать было невысоко. Все зааплодировали, а Юрий Александрович к радости жены засобирался домой.

Вечером следующего дня я встретил Леху на улице. Передвигался он странным мелким шагом, руками не размахивал совсем, держал спину неестественно прямо, а на морде имел кислую кислую мину и много царапин.

На мои вопросы он вдруг ответил, что теперь совершенно уверен, что Колька именно его сын.

- У тя чо сомнения были! ? - я офигел от таких слов до невозможности: достаточно одного взгляда на эту семейку, чтоб понять, что Колька Лёхин сын, а Танька - дочь, то есть жена (у Лехи рост 198, а Танька дотягивается до метр семьдесят только, подпрыгивая на каблуках, когда семенит за мужем).

- Нет, не было у меня никаких сомнений, - мрачно ответил Леха, - зато доказательства теперь есть. Менделя и наследственные признаки помнишь?

Я кивнул.

- А помнишь, как я из-под Саныча табуретку выдернул?

Я опять кивнул.

- Вчера вечером стою я на табуретке и белье за окно вешаю. Танька попросила. Она не дотягивается. Вот этот юный мендель, этот Колька, табуретку из-под меня возьми и выдерни. Я в окно вылетел. В куст спиной и мордой одновременно. Жасмин, е[ж]т. Пахнет. Так что Колька у меня весь в папу. В меня, то есть. - Леха нахмурился и спросил - Чего ржешь-то? Больно ведь. - И сам счастливо засмеялся.

Кольке на тот момент исполнилось пять лет, и, к счастью, они жили на первом этаже.