Детские истории #сын

столько, сколько нужно? Бумаги что ли жалко?

И тут я вспомнил, что давным-давно, в его возрасте, в середине 70-х, когда еще «Горбачевым» был не Михал Сергеич, а актер Игорь Горбачев, мне уже тогда, не нужно было задавать отцу такие глупые вопросы.

Я уже тогда на своей шкуре испытал, что такое: инфляция, гиперинфляция, золотой запас, денежная эмиссия, безработица, дефолт и наконец - полный финансовый коллапс…

Конечно, тогда я не знал этих мудреных слов, да и почти любой взрослый человек в те времена на вопрос: «Что такое инфляция? » помялся бы и ответил: «Это когда в Америке разгоняют мирную демонстрацию [мав]ров, протестующих против американской военщины…»

Но уже тогда, в 1975-м, не смотря на возраст, я был одним из лучших экономистов нашей страны и когда через много лет, в конце 80-х рушилась советская экономика, мне было печально, но в отличие от всех, абсолютно не удивительно. Я заранее знал - чем и как закончится дело…

Вы наверняка спросите: «А почему – это ты был одним из лучших экономистов страны? »

Отвечу: «Потому, что самым лучшим - был мой десятилетний брат Макс…»

А дело было так:

Как-то мы с братом решили, не больше, не меньше - создать свое собственное государство.

Дошло дело до денег. Долго думали какое имя дать нашей денежной единице, и назвали ее Клопф. Уж не вспомню почему, но факт - есть факт.

Макс, будучи уже тогда отличным художником, извел целую толстую тетрадь и нарисовал все деньги.

Естественно, что я опасался с его стороны подлого фальшивомонетничества, или выражаясь по государственному – денежной эмиссии.

Но и эту проблему мы преодолели – Макс вырезал из ластика красивую и очень сложную печать госбанка. Проштамповали все купюры и лезвием разрезали печать напополам. Повторить оттиск не представлялось возможным даже Максу (хоть и были попытки)

И вот, если у кого-то рвалась или истиралась банкнота, то из личных тайников торжественно доставались половинки печати, брат рисовал новую купюру, ставился объединенный штамп госбанка, а старая денежка торжественно сжигалась.

Всего в нашем государстве было 200 клопфов, по 100 у каждого гражданина.

Изначально договорились о стоимости: 1 клопф = 50 копеек.

И понеслось:

Мама велела брату помыть пол, он с барского плеча засылал мне 1 клопф и с чистой совестью бежал играть в футбол, а я корячился с тряпкой.

Посылали меня в магазин за молоком (а это по тем временам запуск на полдня) я платил 2 клопфа и братец уже плелся с бидоном…

Бывало, что за клопфы мы даже покупали свободно конвертируемую валюту (не пугайтесь – рубли)

И вот в одно довольно не прекрасное время брат, как заправский финансовый воротила, сумел подмять под себя очень увесистую пачку. Существует пословица: «Всех денег не заработаешь», так вот - эта пословица не про Макса. Хитростью и коварством, он обложил меня, как маленького елочного зайчика и заработал почти все деньги нашего государства.

У меня оставались только три несчастных клопфа. Я - нищий! Я - банкрот, который не может откупиться от ударов судьбы в виде мытья посуды или походов с тяжелыми сумками к бабушке…

Помню, я ночей не спал, все думал – как бы так напрячься и заработать у этого куркуля.

Целый месяц, наверное, я клянчил у Макса любую работу, а он только посмеивался и за сущие гроши засылал меня, во все концы света, и я летал взъерошенным бумажным самолетиком.

Стиснув зубы я все-таки добился паритета, у меня скопились целых 100 клопфов.

Решил не останавливаться на достигнутом и загнать брата в абсолютную нищету, чтобы он тоже почувствовал на себе…

Еще месяц неимоверных усилий и у меня в закромах собралось целое состояние - 199 клопфов. Уже можно было спокойно лежать на печи и без страха смотреть в глаза старости.

В одно прекрасное «черное утро» меня разбудила мама и послала в магазин за хлебом. Я небрежно сунул 1 клопф спящему бедному родственнику, но он неожиданно отбросил деньги на пол, отвернулся к стенке и сонно ответил:

- Это будет стоить 120 клопфов, не меньше.

- Какие 120?! Вчера магазин стоил один клопф! Ты что?!

- (Макс почти засыпая) Ну вот вчера и приходи, а сегодня - 120…

Так в дефолт погибли все мои накопления на счастливую жизнь и безбедную старость.

До сих пор, где-то на антресолях, у меня пылится толстая, истрепанная пачка перемотанная бечевкой и обильно политая тяжким трудовым потом.

Умом-то я понимаю, что того государства давно нет и никогда уже не будет, но выбросить рука не поднимается, все-таки деньги и не малые…

что-то. Детская медсестра приходила и устраивала скандалы.

— Его надо отдать в специализированный садик, а потом в школу для умственно отсталых детей.

— Да какой же он отсталый, — препиралась с ней прабабушка, — вон книжки читает, считать умеет. Болтунов и так полно.

— Наплачетесь вы с ним, полоумным, — отвечала медсестра.

Мне было лет 11 и в то лето ретивая медсестра донимала эту семью особенно сильно. А я выгуливала свою черепашку и черного кота.

Мальчик подошел ко мне очень тихо и погладил кота.

— Его зовут Барсик, — сказала я, — а меня — Леся.

Четко, внутри своей головы я услышала: «Тёма».

Вот так мы познакомились. Наше общение выглядело весьма странно. Обычно говорила я, а он молчал. Но иногда мы молчали оба. Снаружи. Как-то увидев нас, сидящих в молчании напротив друг друга, подошла моя мама.

— Что вы делаете? , — спросила она.

— Разговариваем, — ответила я.

— Хорошо, болтайте, — сказала мама и пошла заниматься делами.

Тёма удивительно умел ладить со всеми животными: собаками, котами и даже моей черепашкой. Он выучил Барсика давать лапу и команде «голос» не произнеся вслух ни единого слова. Его прабабушка на наш молчаливый диалог смотрела с видимым изумлением.

— Ты его понимаешь? — спросила она

— Да, конечно, — отвечала я, — очень хорошо слышу, прямо внутри головы.

Она покрутила пальцем у своего виска. А мне было все равно.

Как-то пьяный прохожий тащил на поводке мимо палисадника маленькую болонку. Песик отвлекся на кота и стал тянуть. Мужик отломил ветку от клена и ударил собаку. Тёма прямо кричал внутри себя: «Не надо, нет! » Я заорала на весь двор: «Перестаньте! ». А мужик продолжал бить хворостиной собаку. Моя мать выскочила из подъезда. Дядька отстегнул болонку с поводка и быстро ушел. Растерянный песик даже не побежал за ним. Мама оглядела нас, взъерошенных и заплаканных и сказала Тёме:

— Они тебя не слышат, почти никто. Говори снаружи.

— Как, не слышат? , — прозвучало в моей голове.

— Просто не слышат и все, не умеют, не получается у них. Надо говорить вслух. Ты хочешь эту собаку? Пойди к родителям и скажи вслух: «Я хочу эту собаку, я буду с ней гулять».

Шестилетний Тёма взял на руки маленькую избитую болонку и понес к подъезду. Из окна первого этажа высунулся его отец — Игорь.

«Папа, — сказал Тёма, — давай возьмем собаку, ее выбросили». Игорь уронил кружку и выбежал на улицу.

«Папа, — повторил Тёма, — давай возьмем собаку». Игорь заплакал.

Собаку они взяли. Первые три недели Тёма болтал беспрерывно. Со временем угомонился…

Спустя много лет, гуляя с маленьким сыном, когда я вдруг услышала внутри своей головы: «Мама, смотри, кот», я совсем не удивилась.

Посмотрела на здоровенного рыжего кота и позвала: «кис, кис, кис».

А потом сказала сыну: «Говори вслух, иначе тебя не услышат». И он заговорил. И перестал разговаривать внутри. Но иногда, до сих пор, я его слышу, даже если он далеко. Маленький Тёма научил меня слушать…

одноклассницу сына, хорошенькую белокурую девочку, сопровождаемую тоже папой. Разговорившись с ним, мы обнаружили, что мы коллеги, только он работал на рыболовных судах и тоже первый раз вёл дочурку в школу. Было сразу видно, что дети очень рады друг другу и мы вели беседу, следя только за тем, чтобы они правильно переходили перекрёстки. Возле школьного двора они помахали нам ручками, а мы с новым знакомым пошли вместе домой, зайдя по пути в кафе попить кофе. Так и водили мы с ним детей в школу до Нового года.

Перед зимними каникулами в школе, как всегда, устроили новогодний утренник для детей, но я с утра был по делам в пароходстве и пообещал подъехать к его началу прямо в школу, что я и сделал, опоздав, правда, минут на десять. Утренник был уже в полном разгаре и я начал искать своих, удивляясь, что не вижу ни одного знакомого лица. Через минут десять я не выдержал и спросил молодую женщину, активно работающую с детьми, не знает ли она где 2-й «Б» класс?

- Это как раз мой 2-й «Б», я его веду с первого класса.

У меня, наверное, был настолько растерянный вид, что она даже рассмеялась:

- А кого вы ищете?

Я назвал фамилию сына и его маленькой подруги. Теперь настала ее очередь удивиться:

- У меня в классе таких не было и нет. Вы что-то путаете, может они учатся в школе неподалёку, в двух кварталах от нашей? У них там тоже утренник сегодня.

Сообразив, что если я буду продолжать в том же духе, то, в лучшем случае, выставлю себя на посмешище, поэтому я поблагодарил её и быстренько ретировался.

Немного поразмыслив на свежем воздухе, я решил сходить в соседнюю школу - хорошо, что это были старые добрые времена и строго контроля на входе в школу не было.

Вы уже, конечно, догадались - все наши были там: и дети, и родители!

По дороге домой я докопался до истины: оказывается наши дети души друг в друге не чаяли и всегда старались побыть вместе подольше, а тут вдруг такой случай подвернулся - они прощались с папами у чужой школы, делали вид, что туда заходят, а когда мы уходили, брались за руки и шли в свою школу! Я старался сохранить строгий вид, но в глазах у меня начало предательски пощипывать и я перевёл разговор на другую тему.

Когда в следующий раз мы с другом вели их в школу, то молча переглянулись и решили оставить все, как есть, прощаясь с ними возле чужой школы и давая им возможность хоть немного побыть без опеки, хотя для уверенности следовали за ними незаметно на большой дистанции, а они шли, держась за руки, увлечённо беседуя и никогда не оглядываясь назад.

P. S. С тех пор прошло сорок лет и ничего не изменилось: они до сих пор вместе. Совет вам да любовь, дети!

Сынок пробурчал что-то вроде того, что стал посещать дополнительные занятия по русскому языку, чтобы подтянуть предмет.

Мне оставалось только порадоваться.

Но вот однажды подвез я его как обычно в школу и только отъехал - обнаружил, что у меня остался его ключ от квартиры. Пришлось возвращаться в школу - отдать ключ.

Сына своего я сразу разыскать не смог, поскольку никто не слышал ни о каких факультативах по русскому. Наконец одна девчонка на мой вопрос ехидно так ухмыльнулась и сказала, что все ребята в кабинете биологии.

Разыскав этот кабинет, я тихонечко отворил дверь и узрел жуткую и ничем необъяснимую картину.

В центре помещения стоял скелет, на нем был надет пиджачок от школьной формы, а вокруг него стояло и сидело человек пятнадцать пацанов (включая моего сына), и все они поливали это чучело самым что ни на есть отборным матом, причем делали это беспрерывно. Мне даже показалось, что скелет трещал и дымился. (Как потом выяснилось, так оно примерно и было).

Я резко вошел в кабинет, мат смолк, и я вызвал сына для объяснений в коридор.

И вот, что он мне рассказал.

Оказывается, отец одного из его одноклассников был профессиональным изобретателем. Не нравилась ему, что его сын ругался матом, и он решил пацана от этого дела отучить. Соорудил приборчик из фонетического анализатора, распознающего мат, небольшого самодельного аккумулятора и обширной электрической цепи. Все это он заделал в пиджак от школьной формы сына. Как только сынок переходил на нелитературный язык, он получал удар током. Не сильный, но чувствительный. А поскольку в школе существовали строгие правила - ходить только в форме, задумка изобретателя до поры до времени действовала.

А парень страдал, как при ломке. Ведь нынешние восьмиклассники (и не только они, конечно) - без мата себя чувствуют так, будто им язык отрезали.

Но наконец какой-то отличник по физике сказал, что придумал выход, но надо провести эксперимент. Собрали полтора десятка добровольцев за полчаса до начала занятий в кабинете биологии, надели нашпигованный электроникой пиджачок на скелет и стали материть его почем зря.

Отличник оказался прав в своих расчетах - через полчаса бесперебойного мата аккумулятор сел.

Ну вот с той поры и пошли эти факультативы по русскому.