Детские истории #учительница

пару филологов, которые смогли мне рассказать про красоту русской классики. Остальные десятка два люто ненавидели классическую русскую литературу. Видимо, понимали свою убогость и никчёмность в сравнении с гениями.

Итак, история первая: мне, как и моему другу-однокласснику Юрке, по пятнадцать лет. Мы учимся в 9 классе и изучаем (точнее, пытаемся изучать) "Кому на Руси жить хорошо". Надо сказать, что Юрка был из простой рабочей семьи, в которой оба родителя работали на заводе, а всего детей в семье было пятеро. Юрка был старшим. Таким образом, с учёбой у него не клеилось, но его родители твёрдо решили дать парню среднее образование, чем сильно удивили школьное начальство.

Я, будучи изначально более успешным учащимся, с класса с седьмого негласно помогал Юрке делать уроки, на чём, собственно, и базировалась наша дружба. При этом Юрка был очень неглупым парнем с, как сказал бы Л. С. Выготский, "обширной зоной ближайшего развития". С ним было интересно, он много умел и знал (по сравнению с интеллигентским мальчонкой, коим был я).

Именно из-за Юрки история, собственно говоря, и случилась.

Читая безсмертную поэму, Юрка неожиданно выдал: «Чёт я не понял! », чем меня очень заинтересовал. На мой вопрос «Что тебе непонятно-то? » было сообщено: «Смотри: дед внучке хочет обувь купить за два двугривенных. Это ж вроде 40 копеек? » Я говорю: «Да, 40 копеек, а что? » «Да ничего, только мы тут собирались Светке (Юркина младшая сестра) ботинки покупать, так они сорок рублей стоят. Родители сказали пока погодить, походить в прежних». Я, весь из себя такой комсомолец: «Ты не сравнивай дореволюционные деньги с нашими! Тогда рабочие получали несколько рублей в месяц. Для них это 40 копеек были как сейчас 40 рублей». Юрка буркнул под нос и продолжил чтение. Как на грех, нам тогда нужно было прочитать третью и четвёртую главы. Я-то умный – читал только критику да то, что учебнике было про произведение, а Юрка – вдумчивый, ему читать само произведение было интересно. И вот он доходит в четвёртой главе до каменотёса, который в день до пяти рублей серебром наколачивал. А тут уже и мой комсомольский задор слегка поугасл: всё ж Некрасов, врать-то не будет, а не складывается по всем математическим нормам. За пять рублей можно 12 пар обуви купить и ещё два гривенника останется (20 копеек). И это в день!

Понятно, что на следующий день на уроке литературы сей литературоведческий факт был мною (Юрка на литературе всё больше отмалчивался, стеснялся высказываться, а излагать, как в учебнике, не умел) донесён до нашей учительницы русского языка и литературы, а по совместительству, классным руководителем нашего 9А класса (единственного в параллели).

То, что последовало вслед за этим, честно говоря, было для меня, тогда вполне себе идейного комсомольца, неожиданно. Я был обвинён ни много ни мало как идеологической слепоте и подрыве советского строя, возведении поклёпа на великого русского писателя и чего-то там ещё (местами филологиня переходила на ультразвук, поэтому я не расслышал). Короче, в тот же было созвано внеочередное комсомольское собрание нашего класса, на котором в присутствии завуча по воспитательной работе классуха требовала исключить меня из организации (что было невозможно из-за падения показателей социалистического соревнования между школами района), либо вкатить строгий-престрогий выговор. Завуч была в здравом уме, а потому спустила всё на тормозах, попросив меня дать честное комсомольское, что я больше так не буду. Пришлось торжественно обещать «не читать русскую классику в подлиннике». Причём, если завуч поняла стеб, то филологиня – вообще нет.

Более всех переживал Юрка, еле отговорил его выступать в мою защиту. Потому как, что простительно мальчику из интеллигентной семьи, совершенно непростительно мальчику из рабочей семьи. Правда, понял я это позже, в другое время и в другом месте, а тогда просто отговорил.

разложив п@рнуху у себя на чайном столике и призвала Юрца к себе на ковер, в будуар. Мы приникли к дверям, предвкушая забавную экзекуцию. Словесную, естессно. Бить у нас в семье считалось непедагогичным.

- Сынок! - с тихой болью в голосе начала мама. - Сынок, ты понимаешь, что привело этих женщин сниматься за деньги вот в таком виде?

Юрец пробубнил что-то отрицательное.

- Я объясню тебе, сынок, - воодушевилась мама. - Дело в том, что эти женщины живут в жестоком, капиталистическом мире. У многих из них нет работы. И мужья их, скорее всего, тоже остались без работы. Так вот, чтобы прокормить детей, чтобы их семьи не остались на улице, эти несчастные женщины вынуждены сниматься в таком вот позорном виде. Мама, как профессиональная учительница, выждала немного с тем, чтобы Юрец усвоил полученный материал и кульминационно воскликнула:

- Вот тебе бы было приятно, если б твоя мать, твои сестры снимались бы в таком виде, чтоб заработать себе на кусок хлеба??

- Ну ты чо, мам... Конечно нет! Вы же толстые!

JonnyB

института Ирина Ивановна.

Воспитанная матерью филологом, потомственная учительница, она отворачивалась (при матери) когда по телевизору в фильмах показывали скромные советские поцелуи. А недавно вышедший фильм «Маленькая Вера» считала чёрной п@рнухой. Но конечно же не сдержалась и посмотрела.

7Б был бы неплохим классом. Если бы не Петя Кучеренко. Он был хулиганом и грозой параллели с 1 класса. И чем дальше, тем более отвязными становились его шутки. Тем меньше он считался с авторитетом старших. Ирина Ивановна стала первой, на ком он стал проверять степень своей безнаказанности. Но до сегодняшнего дня шутки его были глупыми и детскими.

Шёл последний урок — урок литературы. Ирина Ивановна пыталась донести до учеников всю трагедию жизни и смерти Мцыри. Его подвиг, его чувства. Но класс откровенно скучал. Петя скучал больше всех.

Никакого подвига в том, чтобы убежать из монастыря и тут же сд@хнуть он не видел. Но слова «ко мне он кинулся на грудь, но в горло я успел воткнуть» не давали покоя начинающим просыпаться гормонам.

Неожиданно для самого себя, Кучеренко встал и уже почти сформировавшимся баском на весь класс сказал.

— Ирина Ивановна, может быть прекратим заниматься фигней и обсудим половой вопрос?

— Половой вопрос? — переспросила учительница.

Она все еще была мыслями в горном монастыре и любовалась красотой природы. Когда смысл сказанного наконец дошёл до Ирины Ивановны, слёзы брызнули из её глаз и она всхлипывая выбежала из класса.

В учительской сидели учителя старого поколения. Среди них выделялась Людмила Викторовна — 50 лет, завуч, член партии, КМС по метанию ядра, 190 сантиметров роста и 120 кг веса. Ирина Ивановна вбежала в учительскую, упала на стул и громко разрыдалась. После кружки чая она рассказала, что произошло.

— Я разберусь! — рявкнула Людмила Викторовна и кажется одними мышцами ягодиц отбросила стул к стене.

Как и любой класс, оставшийся без учителя, 7Б шумел. Но никто не ушёл домой несмотря на то, что урок был последний. Распахнулась дверь и в класс вошла Людмила Викторовна. Сразу воцарилась такая тишина, что стало слышно, как на шкафу совокупляются мухи.

— Все свободны, Кучеренко остался!

Класс молниеносно, но при этом в абсолютной тишине очистился от детей.

— Кучеренко, я считаю, что ты достаточно взрослый, чтобы не только обсудить половой вопрос, но и приступить к практическим занятиям, — сказала завуч и закрыла дверь класса на ключ.

Вся жизнь пролетела перед глазами Пети. Его яички сжались до размера горошин. Не так он представлял свой первый ceкс. Холодный пот предательской струйкой стекал по спине и щекотал между булок.

— Я… Я не хочу. Не надо. Я больше не буду, — лепетал он.

— Сейчас ты у меня будешь жить половой жизнью! — гремел голос Людмилы Викторовны. И она неумолимо надвигалась на Кучеренко как айсберг на Титаник.

Когда хулиган уже вжался спиной в дальнюю стену и между ними оставалось каких-то пару метров, она остановилась и, указав рукой в угол, сказала:

— Вон там ведро и тряпка. Берешь их и драишь полы до зеркального блеска! Вот такая у тебя будет сегодня половая жизнь!

Петя Кучеренко шёл домой. Он курил, не прячась ни от кого и улыбался. Сегодня он не стал мужчиной, но был этому несказанно рад...

но не работала на них).

Следствие: мышление "компьютерных" детишек отличается от привычного для нее, но в классе таких детей еще слишком мало, чтобы она перестала париться. Мне же приходится разруливать недоразумения.

Например такие:

Приближается годовщина - день освобождения нашего родного города от фашистов. В школе, на уроке русского, дети пишут небольшой диктант - о войне, об освобождении города и т. п.

Начинается новый абзац диктанта: "Когда я думаю о войне, то мне кажется, что...". Домашнее задание - дописать эту фразу, 1-2 предложения.

Дома сын говорит:

- Мам, я сам придумаю, что написать.

Я иду заниматься своими делами. Через полчасика он важно подносит мне тетрадь, в которой дописаны слова: "... что на нас скоро нападут ацтеки".

Я офигеваю... так... "Цивилизация" рулит. Муж, сын, брат - все по вечерам сидят в ней. А еще понимаю, что сынуля практически ничего не знает о войне, только пару фильмов смотрел. Зато почти все знает о "Цивилизации". Наше родительское упущение. Впрочем, в 8 лет мы сами не много знали. Мой дед и его прадед, ветеран - мог бы рассказать, но он уже совсем стар и плох, практически не разговаривает и не слышит. Я беру глобус (физический, а не политический), и показываю сыну - где ацтеки, а где мы. И добавляю, что "те" ацтеки были уничтожены хрен знает когда. Сын заинтересованно расспрашивает - а где немцы, а где французы, а где римляне и китайцы. Я ему примерно показываю и рассказываю, откуда шли на нас всяческие армии.

Сын, насытившись информацией, берет еще полчаса на раздумья.

Опять приносит тетрадь. Изменения: слово "ацтеки" красиво зачеркнуто (нифига себе! раньше за ним подобной аккуратности не наблюдалось! ), и написано "римляне".

Я думаю - оставить так или нет? С одной стороны, фиг с ней, с будущей оценкой. Он же старался, думал, прикидывал - пусть будет так, как написал. Потом, понемногу, объясним ребенку всё что нужно.

С другой стороны, меня 100% ждет очередной вызов в школу (отпроситься с работы у нас - дело нелегкое), и объяснения в школе (возможно, не только с учительницей, но и с более высоким руководством), что:

а) у сына вполне "все дома", это "Цивилизация" рулит;

б) что такое "Цивилизация";

в) какое отношение к ней имеют всяческие римляне и аккуратно зачеркнутые ацтеки;

г) вредны ли 8-летним детям компьютерные игры;

д) почему папа, вместо проявлений строгости в этом отношении, сам рубится в них ночами напролет.

Я еще раз беру глобус, объясняю, мы рисуем на глобусе приблизительные пути армий... добивает меня вопрос сына:

- Мам, ну если нашим было так тяжело вначале воевать, почему они мелиорацию не сделали???

Дальнейшее было как в тумане. Мы ползали по дивану, тыкали пальцами в глобус, обсуждали ведение боевых действий в условиях болот, лесов, степей и высокогорий. Через часик вспомнили о домашнем задании. Сын ушел еще на 10 минут, дабы подумать.

И наконец принес мне тетрадь... слово "римляне" там было тоже аккуратно зачеркнуто, но добавлено: "... что если кто на нас нападет, то получит в лоб".

Фу-у. .. ну хоть так... можно спокойно сдавать тетрадь на проверку : )

Историк уволился в первых числах сентября. Предмет раскидывали между учителями, и я - трудовик - вцепился за эти два часа. Потому что Историю Древнего мира любил с детства, неплохо знал.

И ещё дважды повезло!

первый раз оказалось, что есть замечательное методическое пособие под авторством Годера, где расписан почти каждый урок. Какие задать вопросы по прошлому материалу. Что нарисовать на доске по новому материалу. Какие есть диафильмы и плакаты-картинки... Как рассказывать... Какие задать вопросы по новому материалу... Годер - был ВЕЛИКИЙ методист! Поклон его памяти! В методическом кабинете ГОРОНО это пособие не предложили. А учительница истории на пенсии, к которой меня привела моя девушка, меня опросила, протестировала, сочла достойным, и эту книгу мне отдала.

Второй раз, когда оказалось, что этот пятый класс — уникальный. Жадный к знаниям!

Я рассказывал - впитывали ушами, глазами и раскрытыми ртами. На каждый мой вопрос - лес рук! (ну, и предмет, конечно благодарный - мифы, легенды, герои, подвиги, красавцы и красавицы... ). Звонок на перемену - "Мы не пойдем! Спросите ещё! Расскажите ещё! "

Проблема была - по классической тогдашней методике мог за урок опросить и поставить оценки только 5-7 человек.

А ответить хотели все 27!

Как-то сообразил-придумал тестовую систему.

Составлял на каждый урок до 20 вопросов по прошлым пройденным материалам с ответами "да"-"нет".

Урок вел по стандартной схеме, но оставлял в конце 2-3 минуты на этот опрос.

Раздавал им листочки, где надо было только в столбик записать номер вопроса, и поставить плюс или минус.

Как они любили эти тесты!

После звонка на перемену бегом сдавали эти листочки, и ждали оценок.

Тут же проверял их по своему шаблону, и выставлял каждому "5" и "4".

Пятерок всегда было больше.

Они убегали в столовую, если успевали, или на следующий урок.

А я выставлял в журнал оценки, и бегом относил журнал к их следующему учителю. Которая уже волновалась, что звонок на урок прозвенел, а журнала нет.

И каждый их урок по истории - у каждого оценка в журнале!

Не все были суперспособными... Обычный класс - с середнячками. Но все тянулись. Всем было интересно...

И вдруг пришел второгодник.

Он не слушал. Ему было не интересно. Всё время что-то гундел. Отвлекал соседа по парте, соседей спереди и сбоку. У этих сразу снизилась успеваемость.

Трудно рассказывать, спрашивать, когда кто-то в аудитории говорит одновременно с тобой.

У меня - план урока. Расписана каждая минута. И каждая минута интересна и мне, и всему классу. А я отвлекаюсь на него, успокаиваю... Учебный процесс срывается. Радуюсь каждому его прогулу. Потому что при нём - что-то не додаю остальным.

Молодой я был - плюс-минус 30. Он - всё больше наглел. Сорвался я однажды... Не буду сейчас - потом может расскажу. Продолжением...

А в тот год в качестве эксперимента ввели экзамены в каждом классе по выбору учеников.

И во всех классах дети относительно равномерно выбирали предметы для экзаменов. А эти пятиклашки - все выбрали Историю!

Завуч схватилась за голову:

- Виктор Николаевич! Отговорите их! На экзамен по расписанию два академических часа! Мы не успеем принять у 27 человек!

Я разводил руками, и радовался!

На экзамене было, как на уроках:

- Понятно! Первый вопрос ты знаешь! Хватит! Переходи ко второму!

- Второй я тоже знаю! Но я ещё про первый не всё рассказал!

35 почти лет прошло. До сих пор их люблю!