Истории из жизни

его выходил — кормил молоком из блюдца, когда тот по молодости прихварывал, растворял ему антибиотики в молоке.

После такой усиленной заботы на хорошем питании крысенок окреп, вырос и превратился в большего упитанного крыса по имени Ерёма. Ерёма прижился в бригаде, имел собственный паек, любил сало и свежий хлеб, и обедал по часам со всей бригадой.

Работали они на старой, еще довоенной, шахте, выбирая уголь почти у центра Земли. Однажды случилось во время смены ЧП — рванули пары метана, штольня почти на всем протяжении обвалилась, завалив проход метров на

200 вместе с шахтой подъемника. Нескольких горняков раздавило, как мух, остальные успели отскочить в глубь штольни.

Пришли в себя, стали подсчитывать шансы. Воздух просачивается, но из воды и запасов пищи на шесть человек только полфляги воды и три бутерброда, которые Митричу на обед положила жена. Спасателям для того, чтобы добраться до шахтеров понадобится не меньше месяца. В лучшем случае (не забывайте — 70-е годы, из всей спасательной техники — экскаватор и лопаты с отбойниками).

Все приуныли. Вдруг в темноте показались два крысиных глаза — Ерёма.

Посветили на него фонариком — крыс лежит на спине и машет лапками в сторону завала. Потом перевернулся, пробежал немного, опять на спину и машет. И так раза три. Зовет, что ли, - предположил один из горняков.

Делать-то нечего — пошли за ним.

Крыс, поняв, что люди идут за ним, более не переворачивался, залез на завал и исчез в щели. Шахтеры за ним. Сверху завала осталась щель, размером в аккурат, чтобы протиснуться самому габаритному.

Протиснулись. Метров через пять смотрят, взрывом покорежило стену штольни и открылся боковой проход. Залезли туда. В полный рост не встать, но на четвереньках можно. Крыс дождался пока последний шахтер не залезет в проход, и побежал дальше. Шестеро шахтеров на четвереньках — за ним. Проползли какое-то расстояние и уперлись в стену.

Эх, Ерёма, в тупик завел — резюмировал Митрич. Кто-то из шахтеров посоветовал переименовать его в Сусанина.

Давай назад, - приказал Митрич, еле перевернулся в штольне и пополз назад. Тут Ерёма прыгнул и вцепился в штанину Митрича, прокусив брезентовую материю и икру Митрича до крови. Так и висит на нем, задними лапами упирается. Митрич орет от боли. Но Ерёма его не выпускает.

А ведь он нам говорит — долбить надо, - догадался один из горняков, подполз к тупику и стал добить его молотком, оказавшимся при нем. Как только молоток стал вгрызаться в породу, Ерёма тут же отпустил Митрича и прилег рядом. Двоих самых худосочных отправили назад за инструментом и уже через час, сменяя друг друга, стали долбить породу. Отколотые пласты оттаскивали к завалу.

Как долго долбили, и сколько метров прошли никто не помнит. Когда сели аккумуляторы — долбили в темноте. Вымотались так, что работали как машины — без эмоций, на автомате.

Поэтому, когда молоток, прорубив породу, улетел в пустоту, никто не удивился, ни обрадовался.

Когда их, потрепанных, истощенных, но живых подняли на поверхность из соседней, заброшенной шахты, оказалось, что они продолбили шестьдесят метров за две недели, в то время как спасатели не могли до конца расчистить от обломков обвалившуюся шахту, которая еще два раза обваливалась, вынуждая начинать расчистку по новой.

А Ерёму Митрич забрал домой и с тех пор до самой своей крысиной смерти

Ерёма жил в индивидуальном доме и каждое утро жена Митрича лично меняла ему воду в поилке, сало и хлеб на все самое свежее.

Похоронили Ерёму в сделанном специально по этому случаю шахтеров из той бригады ящике из ценной породы дерева, а на могиле поставили крошечный гранитный камень с единственной надписью «Ерёме от 25 человек» (именно столько людей проживало на тот момент в семьях спасенной шестерки горняков).

Этот камень стоит там до сих пор.

того, что прямым текстом сказал: "Не дашь, тебя отчислят, а мужа заберут в армию (тогда служили 3 года и 4 года на флоте)". Мама в слезах, не знает, что делать, до истерики дошло, решили бросать учёбу. Баба Зина послушала, матюками приободрила родителей и посреди ночи набрала телефон.

Родители слышали такой разговор: "Слышь, ты, полковник! Да мне пох[рен], что ночь, жопу поднял и отправляй посыльного! Скажи, что Зина звонит". Через 10 минут звонок. Баба Зина разговаривает с кем-то, как со старым другом: "Да ты и тогда был хорош, чего замуж не позвал? Да иди ты, жених хренов. Ну, спасибо за помощь". А далее, как в сказке, говорит: "Ложитесь спать. Утро вечера мудренее".

Утром мама с папой хуеют от извинений декана и от новости, что препод уволен, и им автоматом ставят пятерки. Приходят домой, баба Зина улыбается, пыхтит Казбеком и говорит: "Ну вот, не зря я этого борова через линию фронта на себе тащила, пригодилась боевая дружба". Баба Зина, оказывается, воевала, да в таких местах, что не приведи Господь. Сама четыре раза была ранена, вытащила больше сотни раненых с поля боя, но почему-то героя так и не дали ей. Один из спасенных оказался тогда майор-разведчик, а на тот момент член Генерального Штаба ВС СССР — это высший командный совет всей армии Советского Союза. Он-то и помог родителям.

серьезная стратегическая, где рядовыми только повара были, а вторая - полк десантный, который охранял первую от вероятных иноземных диверсантов. На территорию первой нас и близко не пускали, а на второй мы и дневали и ночевали, ходили с десантниками в их столовую (каша в солдатской столовой не сравнить с домашней : ), кинотеатр, спортзалы и тд. Никто нас не гонял, а наоборот поощрял - пусть пацаны готовятся к армейской службе с малолетства.

Другой причиной, заставлявшей нас дневать у десантников - были местные аборигены. Дети офицеров были мальчики хорошо воспитанные, мамы которых учительницы и врачи, бабушки дедушки в больших и столичных городах, каждый год лето в Крыму или в Сочи. А вот местные - дети передового отряда советского народа - папа слесарь или грузчик, мама - уборщица, классовая ненависть к барчукам была им знакома с пеленок. В общем отряды пролетарских малолеток отлавливали и били офицерских детишек и в школе и во дворах. Умение драться против стаи воспитывалось вынужденно с малолетства. Уличная драка, это особая драка, это не секция по дзюдо или самбо. Здесь приемчики не помогут, тут надо было быть и хитрым и жестоким. Ну а десантники нас подкачивали, показывали некоторые фокусы с предметами. Повзрослев мы со своими обидчиками примирились и стали даже друзьями, некоторые вместе висят на мемориальных досках, не вернувшихся из Афгана.

Но это было потом. А пока вывезли нас, третьеклашек с другом-одноклассником родители на майские праздники в Москву. Впервые. Бородинская панорама, Кремль, Детский Мир и конечно ВДНХ со своими аттракционами. Умотавшиеся родители уселись на лавочки, а нас одних отправили на аттракционы, дав не жалеючи денег. То что 9-летние мальчишки самостоятельно отправляются черти куда - для наших предков проблемы не составляло, мы же гуляли сутками черти где и никто не пропадал. Вот эти деньги и притянули к нам местную вднховскую шпану. Чистенькие мальчики, в шортиках и белых рубашечках - чем не добыча. К слову сказать, при драках с пацанами дома, те у нас никогда деньги не отнимали и то, что кто-то может нас ограбить, даже в голову не приходило. Тем более было неожиданно, что десяток столичных пацанов, гораздо старше нас, вдруг ни с того ни с сего лезет к нам в карманы и тащит родительские деньги. Ярость и обида, конечно, была недетская. Выломав палки-опоры у саженцев и вспомнив все фокусы десантников мы начали бить это шоблу, так как учил десант - в глаза, кадык, коленки, по пальцам. К сожалению самые здоровые оказались и самыми опытными в драках, достали ножи и вряд ли мы смогли бы устоять против них, если бы не помощь неожиданная от одноногого мужичка на костыле. Тот увидев, что шпана потащила в кусты двух мальчишек, не стал кричать родителей, а встал и поковылял на помощь мальцам. Несколькими ударами костыля в секунду он уложил ублюдков на землю. И вытащил нас на дорожку. Тут уже отец подбежал и все закончилось хорошо. На лацкане пиджачка инвалида было всего три медали, как сказал отец это были медали за Вену, Будапешт и Отвагу. Звали его если не ошибаюсь Аркадий Евлампиевич Полевич. Они долго с отцом сидели в пивнушке, смеялись и что-то обсуждали.

Еще несколько лет мы посылали и получали от него открытки на майские. Жаль, что так недолго. Но в память врезался тот день на ВДНХ навсегда. Наверное, ничто так не привило нам с другом уважение к ветеранам войны, как тот майский поступок инвалида, молча без показухи бросившегося на помощь мальцам. Не судите ветеранов, мы живем - благодаря им. Спасибо Вам. С праздником.

чистого листа документа Майкрософт Уорд и самоистязании на тему идентификации себя во времени и пространстве, а также, почему в конце денег остается так много месяца.

Перегрелся на репортаже в засыхающем ботаническом саду, и в расплавленных мозгах мысли роились все больше депрессивные, думалось: ну вот, напишем мы в очередной раз о том, какие у нас замечательные селекционеры и какие они в состоянии свернуть горы! А финансирование исследований все равно никто не откроет. Как говорится, собака лает — караван идет. Гораздо проще дождаться, когда этот ботсад засохнет на корню, и продать землю новоявленным нуворишам под их “псевдорублевские скворечники”. Лет через несколько, скорее всего, так и будет.

Размышления на эту тему генерировали во мне непреодолимую экзистенциальную тоску.

А тут еще жена поставила перед фактом: купила, говорит, билеты на вечерний сеанс в кинотеатр “Ала–Тоо”. Это когда вокруг тебя на расстоянии дыхания сидят совершенно незнакомые перцы, вторгшиеся в жизненное эксклюзивное пространство, жуют поп–корн и два часа трещат по мобильникам. “А какие еще есть варианты? ” — спрашиваю. — “Никаких. Билеты по 200 сомов уже куплены”. Вот елки–палки! “А какую картину хоть смотреть–то будем? ” — робко интересуюсь, попрощавшись с надеждой выкрутиться. — “Секс в большом городе”, — победоносно завершает разгром благоверная. Ех–тибидох, я этого ceкса в большом городе по ящику насмотрелся — воинствующий гламур–мур–мур в исполнении ceксуально озабоченных голливудских матрешек, а тут еще тащиться через весь город знакомиться с версией последней, полнометражной, обновленной!

Чертыхаясь, пошел на улицу гулять с собакой, привыкать к мысли о неизбежности приобщения к масскультурному тотему западного мира. Раньше в двенадцатом микрорайоне у собачников и разных спортсменов для выгуливания и пробежек было железно законное место — набережная речки Ала–Арчи. И здесь бесцеремонно вторглись в жизненное пространство. Эх, нет на вас комуняк! Хрен бы они вам позволили строить ваши хоромы в водоохранной зоне. Сел на бордюр и задницу об разогретый бетон грею — профилактикой простатита занимаюсь, представляю, как “Секс в большом городе” смотреть буду. Тут подруливает такой ухоженный дедок в адидасовском костюмчике и кроссовках “Катерпиллер”, седая аккуратно постриженная бородка недвусмысленно намекает на принадлежность к интеллигенции — нервам современного общества. В васильковых глазах горит огонек интеллекта. Плюхается рядышком, сверкая доброжелательной человеческой улыбкой. Следом прилетел такой же голубоглазо–доброжелательный далматин в концентрированно–экзальтированном состоянии. Перемещался в пространстве как ртутный шарик. Наконец до его собачачьих мозгов дошло, что невежливо так носиться, не поздоровавшись. Подошел и решительно лизнул меня прямо в нос. Потом пристально смотрел в глаза, изучая мою реакцию. Видимо, реакция показалась ему адекватной — он удовлетворенно фыркнул и поскакал знакомиться с моей ризеншнауцерихой Дарси, которая вопросительно таращилась на него: дескать, какого черта ты там застрял?

“Могу поспорить, молодой человек, ваши мозги заняты эзотерической чепухней о роли личности в формировании собственной судьбы. Бросьте вы эти глупости, будьте проще, и народ к вам потянется! ”. Излагаю деду в сокращенном варианте существующее положение вещей. Дескать, репортажи снимать нужно, писать сюжеты нужно, а тут загружают по самое не хочу, в кино волокут.

Он выслушал мой спич не перебивая, пожал плечами и сказал: “Хорошо–хорошо, я вас понимаю. Вы очень загружены на работе, каждый день — вчера, сегодня, завтра. Даже в выходные бегаете, что–то снимаете или пишите. Видимо, вам платят соответствующие деньги. Да пусть они вам платят сколько угодно. Поймите, за эти деньги вы продаете свою жизнь!

Подумайте, все это время вы недодаете своим близким. Я не верю, что нужно так вкалывать, чтобы свести концы с концами. Вы работаете, чтобы удовлетворить свои желания. Но знайте, что это замкнутый круг: чем больше денег, тем больше всего хочется, и тем больше вы пашете, чтобы получить еще больше. Нужно попробовать в какой–то момент спросить себя: “А действительно ли мне так нужен новый навороченный телефон, ноутбук или автомобиль? И ради этого вы готовы пропустить выпускной бал вашей дочери, который никогда больше не повторится, или спортивное выступление вашего сына? С вашего позволения расскажу, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни”. И он начал объяснять свою теорию:

— В один прекрасный день я сел и занялся арифметикой. Мои расчеты были очень простыми. В среднем человек живет 75 лет. Я понимаю–понимаю: некоторые больше, некоторые меньше, но в среднем именно 75 лет. Потом я взял и умножил 75 на 52 — это количество воскресений в году, и получилась цифра 3900 — столько воскресений у вас в жизни. Когда я занялся этими подсчетами, мне было 51. Это значит, что я израсходовал 2754 воскресенья, и у меня их осталось 1146. Я пошел в магазин игрушек и купил несколько упаковок маленьких пластиковых шариков, вернулся домой и высыпал их в круглую вазу, похожую на аквариум. После этого каждое воскресенье я доставал из вазы и выбрасывал один шарик. Я заметил, как начал меняться. Когда видишь, как неумолимо уменьшается количество отведенных тебе дней, начинаешь больше обращать внимания на истинные ценности жизни. Это как шагреневая кожа. Очень сильное средство.

А в заключение, перед тем, как я заберу свою собаку и побегу к своей любимой жене и внукам, которые пришли к нам в гости, я хочу завершить свой рассказ вот чем: в прошлое воскресенье я вытащил свой последний шарик из вазы. И теперь каждый день для меня подарок. Я принимаю его с благодарностью и хочу поделиться им со своими любимыми и близкими, хочу доставить им тепло и радость. Считаю, что это единственный способ правильно прожить жизнь и ни о чем не сожалеть. Было приятно поговорить с вами, но мне нужно спешить.

Он бодренько засеменил к своему микрорайону, а я пошел в свой. Поднялся на пятый этаж и первым делом выключил компьютер. Поцеловал жену и дочку, которые офигели от такого спонтанного проявления нежности. Потом я сказал им, что нужно собраться пораньше, потому что мне необходимо успеть до кино заехать в магазин, чтобы купить пластиковых шариков.

Владимир ПИРОГОВ.