Семейные истории #дети

ничего полезного там, где Вы уверены – есть!

Школа – не нужна, книги – ни к чему. Ваши таланты, Ваши достижения не стоят даже упоминания. Вы были в ЛаСкала? – что он там не видел? Вы прочитали сотни книг, из которых научились эмоциям от их героев. Он – нет. И потому скудны его эмоции.

Он никогда не спросит, есть ли у Вас планы, ведь он решил, что состоится его решение. Он упрям. Не путайте с достойным словом – упорство. У него скорее всего нет чувства юмора. И, как кто-то чуткий сказал – нет чувства, что у него есть чувство юмора.

Так что же делать? Особенно, если это близкий Вам человек? Отступать? Понимая, что это даже не выигрыш времени. Жалеть его? Отрывая в его пользу все больше важных вещей от себя, детей, родных... Молчать во имя вами же придуманных отговорок, денег, перспектив... Откладывать решительный разговор…

Не думаю, что это правильно.

Эта черная дыра не будет развиваться сама и не даст Вам и Вашим детям… Нет никаких шансов, потому что он всегда прав, потому что он безошибочен, потому что ошибки и недостатки он в состоянии увидеть только за Вами, но не за собой. Дипломатичные разговоры с выверенными фразами – пустая трата времени.

Только в лоб. Только ясные слова с точными и безжалостными формулировками.

Иначе – Вы совершаете преступление по отношению к своим близким, достойным куда лучшей участи.

Да, он приносит в дом деньги. Но уносит Ваши жизни.

их обоих, купила дочери (назовём её Ольга) однушку со словами: "Тебе жилплощадь обеспечила, а мужу твоему не собираюсь, на расширение пусть сам зарабатывает". Ольга родила сына. На расширение квартиры муж так и не заработал, до самой свадьбы сына жили они всё в той же однушке, при этом тётя Люда по возможности нехило так отстёгивала из жалости их семейству.

Наш народ не может спать спокойно, зная, что где-то пустует шикарная квартира. Вот и в этом случае повзрослевший внук тёти Люды захотел привести к ней в дом свою беременную невесту (тоже без гроша в кармане) либо разменять квартиру своей бабки. Бабка послала всё семейство в х[рен], так как размен был не вариант: у неё одна комната под домашний спортзал, одна — под библиотеку, а уж детей ей в квартире и подавно нах[рен] не нужно.

Семейство во главе с Ольгой решило наказать бабку и перестать к ней ездить/помогать по дому/звонить/навещать в больницах и прочее. Как раз в это время несколько лет назад в сюжет истории вошла моя подруга, которая периодически к бабе Люде заезжала. Выслушав бабушку, подружка отговорила её от идеи пожизненной ренты, предложила сама ухаживать за ней (тем более она врач: давление померить в ночи, укол поставить — всё без проблем). Сказано — сделано.

Через какое-то время бабушка играет в ящик, семейство на похоронах потирает руки, а потом медленно сползает по стене вниз, узнав правду о наследстве. Истерики, суды, тряска перед лицом ребёнком с криком: "Ты у НЕГО жильё отбираешь!" На судах семейство по проторённой дорожке идёт в х[рен] (у подружки муж-юрист всё оформил по закону).

В общем, смеха на застолье было больше, чем на стендапе. А я теперь жду, когда и по моей улице проедет инкассаторская машина, в которой будет сидеть взбалмошная бабка с трёшкой в центре.

растительность на грядках, кусты и - самое интересное! - домашнюю живность в виде кур. Куры обитали возле сарайчика в небольшом загончике, огороженном высокой сеткой. Их можно было просто рассматривать, а можно было даже бросить им какой-либо корм и смотреть, как они суетятся и кудахчут. Каждый занимался своим делом, наслаждаясь покоем и неспешным течением дня.

Неожиданно тишина взорвалась громким детским плачем. Никто не знает, что не понравилось петуху, который пасся с курами в том же вольере, но он, вероятно, почему-то решил, что нарушают границы его владений. Каким-то образом перелетев сетку, он сначала прыгнул малышу на голову, а потом стал бегать вокруг испуганного ребёнка, подпрыгивать и пытаться клюнуть, демонстрируя поистине бандитский характер.

Никто не помнит, где была бабушка до этого, она просто была вне поля зрения. Но каким-то непостижимым образом в следующий момент она материализовалась возле внука, крепко держа петуха за шею.

Тут надо немного рассказать о бабушке. Невысокая, худенькая, с сильными натруженными руками, с жёстким характером, она очень, очень не любила, когда плачут дети. Ещё с тех пор, когда у неё, подростка, на глазах сожгли всю её деревню, а она чудом спаслась. Чтобы затем прятаться в лесу от людей и волков, пережить там зиму и очутиться в концлагере в Дрездене (читали Курта Воннегута? ), где провела более двух лет. Вот такая бабушка с таким вот прошлым.

А для петуха-агрессора этот день был точно не его, не задался совсем. Рядом с сарайчиком стояла колода для колки дров с воткнутым в неё топором. Дальнейшее было так же стремительно, как и материализация бабушки. Суд, приговор и его исполнение не заняли больше десятка секунд. Подскочившие родители могли только наблюдать развязку. Малыша успокоили, благо кроме нескольких царапин других повреждений не было. Все тоже постепенно успокоились, и день мирно потёк дальше.

Вечером семья сидела и ужинала на веранде. Дедушка, недавно вернувшийся из города, с удовольствием трапезничал. "Какой у тебя сегодня вкусный супчик, Маша! ", - похвалил он бабушку. А потом задумчиво добавил: "А что это наш петушок сегодня не поёт? " "А ты что, по твоему, ешь?! ", - с вызовом, сурово глядя исподлобья, ответила вопросом на вопрос бабушка. После чего дедушка был посвящён в события уходящего дня.

Вот такая приключилась история с куриным супчиком много-много лет назад.

Берегите своих бабушек - они вас любят...

" ... просто из всех людей, живущих на 3емле, я больше всего люблю стариков и детей. "

"Обрати внимание", - говорит моя мама, большая любительница пофилософствовать, - "в Десяти Заповедях сказано "почитай родителей", но не сказано "люби своих детей". A почему? А потому что детей любить легко, а родителей почитать трудно. "

Я не знаю, почему это трудно. Может быть, это не всегда трудно.

Я люблю стариков. Детей тоже люблю. Они похожи. И те, и другие откровенны. Не скрывают своих чувств и эмоций. Симпатий и отвращения.

Видят всё как есть. Говорят всё как есть. И очень нуждаются в любви.

Со стариками я работаю много лет. Когда-то я вела утренние классы английского языка, а кто же приходил ко мне учиться утром? Конечно же, пенсионеры. Потом я была социальным работником и работала с эмигрантами. Кто чаще всего нуждался в моей помощи? Конечно, старики. Жизнь в новой стране и без языка... я успела возненавидеть постоянный припев "а наши дети заняты".

А теперь я - переводчик. И среди прочих мест работаю в очень милом заведении, которое официально именуется "Центром по уходу за пожилыми". Или как-то немножко иначе. Разумеется, никто его так не называет. Говорят о нём ласково "садик", ну или, когда хотят пошутить, "деДский садик".

А вот как назвать "воспитанников" садика, мы не знаем. Они вроде бы и не "пациенты" и не "клиенты", и не "прихожане". Официально они у нас "участники программы", но так, понятное дело, никто не говорит. Между собой мы их в шутку именуем "посещантами".

Перевожу я психологу, медсёстрам, социальным работникам. Пишу какие-то бумаги и письма. Помогаю разобраться с почтой и документами, позвонить в какое-нибудь официальное учреждение… да мало ли какая помощь может понадобиться пожилому человеку, к тому же без языка? . .

С большинством клиентов я знакома много лет. Это мои бывшие ученики, соседи, родители моих друзей и знакомых. Tак что, чувствуем мы себя вполне комфортно, и особых секретов у нас друг от друга нет.

Ну и, конечно, "всюду жизнь". Есть и тут друзья и враги, союзники и соперники, идейные противники и единомышленники – словом, весь спектр человеческих отношений…

А ещё, конечно (не без этого), присутствуют какие-то сложные старые счёты и обиды, взаимные претензии, берущие начало где-нибудь в Киеве или Одессе, родственные связи, многолетние семейные ссоры... Я стараюсь в это не вдаваться.

Так, сегодня, как всегда, все на месте - тут шахматисты, там доминошники, тут воспоминаниями делятся, там кулинарными рецептами обмениваются...

А вон там, подальше, за столом у окнa, устроились Поля и Гриша. Влюблённая пара. Всегда вместе. Сидят рядышком, о чём-то тихо беседуют, иногда целуются.

Сотрудники реагируют по-разному. Кто-то их игнорирует, кто-то посмеивается, кто-то фыркает, кто-то даже сердится... Я любуюсь.

Ну да, у обоих тяжелейшая потеря памяти, цветущий Альцгеймер - у Поли хуже, Гриша чуть в лучшем состоянии. Они уже и узнают не всех, и адресов своих не помнят, и какой сегодня день недели вам не скажут. С другой стороны - зачем им знать день недели? Вон им как хорошо вместе. Пока люди помнят, что они друг друга любят – может, всё ещё не так безнадёжно? ...

Вот только интересно, о чём они говорят? И ведь находят, что обсуждать целый день. Пока домой не увезут. (Гриша всегда занимает для Поли место в автобусе, который развозит "посещантов"по домам. )

Сегодня я сажусь совсем близко - помощь нужна их соседке по столу. Кажется, мне удастся наконец удовлетворить моё неуёмное любопытство.

Они, как всегда, сидят рядом. Держатся за руки. Гриша наклоняется и целует Полю в макушку. А она поёт ему песенку. Вот оно как, оказывается - она ему поёт! Я невольно улыбаюсь про себя - интеллигентнейшая москвичка Поля поёт "Девушку в серенькой юбке". Причём - что удивительно! - помнит все слова этой не такой уж и короткой дворовой баллады.

Гриша внимательно слушает. Гладит Полины руки. И вдруг, когда она заканчивает песенку, говорит с такой неизбывной тоской в голосе и с такой неожиданной силой, что у меня на секунду заходится сердце: "Почему тебя не было в мoей жизни? Жизнь была такая длинная, а тебя в ней не было... Почему тебя не было? . . "

Я в изумлении гляжу на Гришу. Но глаза его уже опять потухли. Он уже снова молчит, сгорбился, нахохлился, ушёл в себя. Поля прижимается к нему и ничего не отвечает. А что тут ответишь? . .

Ну, что ж. На сегодня хватит. Я закончила. Пора уходить.

Складываю бумаги и поднимаюсь. Говорю всем "до свидания". Поля и Гриша никак не реагируют. Они существуют в каком-то своём отдельном мире, и меня там уже нет…

Поля начинает новую песенку. Гриша опять задумчиво слушает.

А я иду домой, и в душе у меня саднят и ноют слова очень старого, очень беспомощного и очень влюблённого человека: "Почему тебя не было в моей жизни? Почему тебя не было? . . "

А вы говорите - Альцгеймер!

напыщенности, саморекламе и несметном богатстве зажравшейся тётки:

Переехали с одного конца страны на границу со Швейцарией. Чтоб было легче представить, городок среди гор, без машины тут скучно. Ни друзей-знакомых, ни родственников - я, муж и трёхгодовалый ребёнок. Как полагается мечта на двоих - купить или построить дом. Стройку отмели буквально сразу. А вот купить в здешних местах недвижимость это действительно для богатеев. Через дорогу Швейцария - зарплата там ого-го, в радиусе 50и км Цюрих и Базель, Бавария под боком, до Франции рукой подать, да и сама земля индустриальная. Но если мы чего решили, уже не остановить!

Нашли дом. Хотя на тот момент его сложно было назвать домом. Старьё, рухлядь, развалюха - синонимы более подходящие. Зато с огромным участком и таким же огромным потенциалом для таких идиотов-энтузиастов как мы.

Довольно сложно описать расположение. Башня эта в центре города, но со своим въездом и без соседей. Вокруг в шаговой доступности расположены школы, магазины... только лишь нужно проложить путь-дорожку, так как участок заброшен насмерть. То есть не трава-бурьян, а сплошной лес и джунгли. Для тех, кто не знает, растительность в наших краях буйная.

На первую помощь позвали друзей. Увидев этот ужас друзья повертели пальцем у виска и засомневались в нашей умственной способности.

На закрытом балконе соорудили полевую кухню, спальные места оборудовали в полуподвале - на удивление там было более менее сносно.

Наш ребёнок на вопросы одноклассников отвечал, что живём мы в другой деревне и окольными путями добирался домой, лишь бы не засекли дислокацию. Через две недели мы с мужем сами стали сомневаться в умственных способностях, но назад дороги не было.

Мы научились всему! Сами, с помощью такой-то матери, с ржачем, покалеченными частями тела. Научились спать по пять часов, валить лес, ломать и снова строить и свыкнуться с мыслью, что так будет БЕСКОНЕЧНО!

Никогда не забуду первый удар: полетела отопительная система дореволюционной постройки. Сантехники разводили руками, мол хана вам, ребята. На улице конец ноября, дубак и колотун. Грелись в машине и у костра во дворе. Неописуемое ощущение по утрам снимать с себя три куртки, умываться ледяной водой и наконец-то и слава богу ехать на работу - в теплоооо!

Профессию сантехника пришлось тоже осваивать быстро. Прокладывали новые трубы, устанавливали батареи. Ну и что, что затопили этаж и чуть не пришибла мужа, опустив ему на руки тяжеленный котёл. Сказал опускай, опустила - безпрекословно действую инструкции.

После бури слетела черепица с новой крыши, три штучки. Чёкнутый муж купил скалолазное снаряжение, вызвал службу с подъёмным краном и под охреневшие взгляды скакал, вернее сидя жо... верхом на коньке крыши в каске и опутаный верёвками приляпывал черепицу. Без его дебилизма, тьфу, героизма мы бы обанкротились, наняв фирму...

Нам понадобилось 7 лет, никак не две недели, чтобы теперь уже гордиться собственными усилиями, бредовыми идеями и трудом. И да, наш дом понатыкан кондиционерами и прочей техникой, есть пруд с рыбами, бассейны и камины. И над одним из них в зале на почётном месте весит картина страшнючего строения среди зарослей ежевики.

но была одна проблема, которую предстяло уладить - в этот день некому было забирать Павлика, моего сына, из детского сада. Пришлось звонить моему папе, он согласился и в выходной приехал, чтобы посмотреть где расположен садик, из которого надо забрать ребенка. Дело в том, что папа у нас бывал редко, так как у него не очень складывались отношения с моим мужем. Папа приехал, показали мы ему детский садик (рядом - точно такой же, живем в типовом районе), сказала "папа, не перепутай, наш сад справа" и распрощались до вторника.

Но в назначенный день выходит с больничного дежурная сестра и меня отправляют домой в обычное время. Дай, думаю, зайду за Пашкой, может мой папа еще его не забрал. И точно - ребенок в группе, одеваемся, уходим.

Подходим к подъезду. И тут бабки у подъезда меня ошарашивают:

" А Слава (это мой папа) с Павликом уже пришли! "

Я смотрю на своего ребенка и недоумеваю: "А я с кем? "

Быстро поднимаюсь в квартиру, открываю дверь и застаю следующую сцену: на стуле в комнате сидит и ревет чужой маленький мальчик, вокруг него суетятся мой папа и моя старенькая подслеповатая бабушка, тычут ему альбом с фотографиями и твердят наперебой: "Павлик, Павлик, не плачь, детка, вот твоя мама, завтра с работы прийдет". Бабушка начинает гладить малыша по голове и вдруг напряженным голосом произносит: "А у нашего-то волосики были короче! - затем щупает ножки и добавляет "И колготочки другие". Мой папа в ужасе начинает озираться и наконец-то замечает меня с сыном. "Ревизор", немая сцена.

А дело было так: папа, конечно, перепутал садик. Поднялся в предополагаемую группу, попросил "выдать" Павлика. Времена были советские, за безопасность никто не парился. Павлик в этой группе, к сожалению, нашелся. Папа его схватил и начал одевать, мальчик стал реветь. Тогда папа сунул ему банан (тогда - дефицитное лакомство).

Мальчик стал есть банан, немного успокоился, благодаря чему папа его быстро собрал и привел домой. Псевдовнук ревел всю дорогу. Ну а плачущие дети, по словам моего отца, все на одно лицо.

Не передать тот ужас, с которым я выслушала эту историю. "Папа, беги быстрее в детский сад, там, наверное, родители мальчика с ума сошли! "

Когда мой отец примчался в тот злополучный соседний садик, на детской площадке на качелях сидел и курил одинокий папаша. Он забрал своего

Павлика и на сбивчивые объяснения отца сказал только одну фразу:

"Не представляешь как тебе повезло, мужик, что его сегодня не мать забирала! "

руки, у кого воевавшие бабушки и дедушки живут не в селе, а во Львове и смогут на День Победы прийти в школу, чтобы рассказать нам о войне?

Рук оказалось поменьше, выбор учительницы пал на Борькиного деда, его и решили позвать.

И вот, наступил тот день.

Боря не подкачал, привёл в школу не одного, а сразу двух своих дедов и даже бабушку в придачу. Перед началом, смущённые вниманием седые старики обступили внука и стали заботливо поправлять ему воротничок и чубчик, а Боря гордо смотрел по сторонам и наслаждался триумфом. Но вот гости сняли плащи, и все мы увидели, что у одного из дедов (того, который с палочкой), столько наград, что цвет его пиджака можно было определить только со спины. Да что там говорить, он был Героем Советского Союза. Второй Борькин дед нас немного разочаровал, как, впрочем и бабушка, у них не было ни одной, даже самой маленькой медальки.

Героя – орденоносца посадили на стул у классной доски, а второго деда и бабушку - на самую заднюю парту. На детской парте они смотрелись несколько нелепо, но вполне втиснулись.

В самом начале, всем троим учительница вручила по букетику гвоздик, мы поаплодировали и стали внимательно слушать главного героя.

Дед оказался лётчиком и воевал с 41-го и почти до самой победы, аж пока не списали по ранению. Много лет прошло, но я всё ещё помню какие-то обрывки его рассказа. Как же это было вкусно и с юмором. Одна его фраза чего стоит, я и теперь иногда вспоминаю её к месту и не к месту: «Иду я над морем, погода - дрянь, сплошной туман, но настроение моё отличное, ведь я уверен, что топлива до берега должно хватить. Ну, даже если и не хватит, то совсем чуть-чуть…»

При этом, разговаривал он с нами на равных, как со старыми приятелями. Никаких «сверху вниз». И каждый из нас начинал чувствовать, что и сам немножечко становился Героем Советского Союза и был уверен, что если нас сейчас запихнуть в кабину истребителя, то мы, уж как-нибудь справимся, не пропадём.

Класс замер и слушал, слушал и почти не дышал, представляя, что где-то далеко под нами проплывают Кавказские горы в снежных шапках.

Но, вот второй дедушка с бабушкой всё портили.

Только геройский дед начинал рассказывать о том, как его подбили в глубоком немецком тылу, так тот, второй дед, вдруг принимался сморкаться и громко всхлипывать. Учительница наливала ему воды из графина и успокаивающе гладила по плечу.

После паузы герой продолжал, но когда он доходил до ранения или госпиталя, тут уж бабушка с задней парты начинала смешно ойкать и причитать.

Мы все переглядывались и старались хихикать незаметно. Уж очень слабенькими и впечатлительными оказались безмедальные бабушка с дедушкой. Ну, да, не всем же быть героями. Некоторым, не то что нечего рассказать, они даже слушать про войну боятся.

Только недавно, спустя годы, я от Борьки узнал, что те, его - «слабенькие и впечатлительные» бабушка с дедушкой с задней парты, были Борины прабабушка и прадедушка. Они просто пришли в школу поддержать и послушать своего сына-фронтовика, а главное, чтобы потом проводить его домой, а то у него в любой момент могли начаться головные боли и пропасть зрение…