Получение VIP статуса в муниципальной поликлинике
Началось с того, что на башке у брательника вскочил ПРЫЩ, да, именно так. Огромный такой, фурункулом зовется. Ну, и подорвалась мама с ним в местную поликлинику. При виде прыща у терапевта случился баттхерт вида «АААА ОНО ЩАС ПРОРАСТЕТ В МОЗГ! СРОЧНО К ХИРУРГУУУУ, НА АМПУТАЦИЮ
Изрядно набегавшись по Москве и так толком ничего не добившись, мама решает нанести контрудар и катает официальную заяву, да не кому-нибудь, а напрямую мадам Арбидол (она тогда еще была министром здравоохранения). Описывающее в красках все это дерьмо. И тут все заверте…
С дальней авиабазы минздрава в адрес всех чекпоинтов полетела огромная стая черенков от лопат, которыми начали яростно иметь всех причастных к хождениям мамы по кабинетам. Драли и пи[тух]или оба этих медучреждения и в хвост, и в гриву, без вазелина, до свежего мяса. С интервалом в несколько часов маме начали названивать все подряд: сначала - заведующая, потом - главврач, потом - злосчастный хирург, потом главврач челюстно-лицевой. Все каялись, извинялись и божились, что такого не повторится.
По мере того, как письмо шло по инстанциям от зама к заму, в адрес несчастных лечебниц вылетали все новые и новые эскадрильи черенков от лопат. Всего было три или четыре налета с интервалом в несколько дней. В итоге выжили лишь немногие.
Маме же от канцелярии министра пришла отписка, дескать, ребенок поступил в удовлетворительном состоянии, от предложенной госпитализации отказался.
Но это не конец истории, а только начало. Спустя какое то время, мама с братом опять подорвались в больницу, и им потребовалась карточка. Тетка, сидевшая в регистратуре, отправила к терапевту, мол, карточка там. Терапевт отправил в регистратуру, а на заяву, что там карты нет, выдала хамским тоном, что, дескать, сами следите за своими картами. И нефиг тут шляться и отвлекать.
Мама же, не сильно стремаясь, вломилась в подсобку терапевта, где хранятся карточки, и нашла там искомое. Это было не трудно, т. к. медкарта брательника имеет размеры нехилого чемодана и без ручек не переносится. Она не лежала в ячейках по фамилии, а валялась на полу в горе несортированных карт.
Только она успела возрадоваться находке, как на нее с криками кинулся терапевт, мол, какого хрена вы тут делаете, вам сюда нельзя, и вообще, кто вы такая и [фиг]ли тут вообще делаете.
Отобрала карточку, открыла, что-то там увидела… и тут у неё подкосились ноги, губы задрожали, а сама она, изменившись в лице, стала извиняться и причитать, чуть ли не рыдая, что она не виновата, у неё просто очень тяжелый день, и кто-то там из родных умер.
Видать, тайный знак в карточке неиллюзорно намекнул на эскадрилью летающих лопат.
Я про одну смерть свою расскажу.
Попал в ВМА ( Военно Медицинская Академия) по скорой, нога ниже колена немеет, немного болит, или сильно болит... Первый день в коридоре - мест в палатах нет( парни лежат с ранениями). Потом мне нашли койку, какие-то анализы сделали. Вроде бы день и прошёл. Утром сестрички вручают бритву - прям как у маминого
- Ногу до трусов брей!
Побрить волосатую ногу оказалось очень сложно, бритвой видимо пользовались все пациенты ВМА. Минут через 5, сестричка крикнула в туалет:
- Ну что, обрил?!
А я только научился этой бритвой волосню с корнями выдирать! Зашла значит эта барышня в туалет, посмотрела на меня и мою ногу:
- Сейчас бритву поменяю. —Поменяла, сама мне ногу побрила. - Иди в палату.
В палате завалился на кровать, заходят сестрички с каталкой, называют мою фамилию
- На операцию! — Дали оперблоковскую одёжку. - И крест снимай!
Крестик снял, а мне так что-то страшно стало... До этого тоже операции были, но крестик всегда на мне был .
Ну, в общем, я стерильное одел, на каталку лёг, привезли меня на этаж, где оперировать будут. Анестезиолог нашёл нерв, сделал укол, потом нашёл ещё один нерв сзади, и тоже сделал укол. Вывезли в коридор...
Подходит анастезиолог:
- Ногу подними, пальцами пошевелить можешь?
Поднял, пошевелил.
-Ну лежи тогда.
Потом мне очень захотелось пить, позвал медсестру
- Мне пить очень хочется! Дайте хотя бы ватку с водой! Промочить губы!
Сестричка промокнула мне губы, а я попытался сожрать ватку ... Снова вышел анастезиолог
- Ногу поднять можешь? Что чувствуешь?
Поднял ногу, сказал:
- Чешется очень сильно!
- Полежи ещё.
Потом в операционную меня закатили, на стол кладут, и доктор говорит:
- Галя, катетер ему! - И меня спрашивает- Как ты себя чувствуешь?
Помню, сказал ему, что как пьяный. И Гале сказал :
-Галечка, не щиплите меня - мне больно!
Потом мне стало очень хорошо, я не знаю, как это рассказать... Я увидел себя со стороны, мне так хорошо было! Я вроде бы парю над самим собой, и мои руки и весь я - это точечки света, я слышу, как сестричка говорит
- Дыши, дыши! Ты забыл как дышать?! Дыши, дыши!!!
Увидел я себя в общем. Увидел с той стороны .
А потом в палату пришёл мой хирург
- Крест чей на тумбочке?
- Его!
-Кто снял?!
- Сестра , которая увозила . - Ну, [м]ляди! А ты — кадр! Кадр -это было мне.
- Ну, [м]ляди! А ты — кадр! Кадр -это было мне.
В 80-х годах работала медсестрой в хирургическом приёмнике, поступает амбал 1.90 роста и веса полтора центнера с разбитой башкой. Приходит нейрохирург и начинает собирать анамнез, а в процессе неврологическим молоточком перед его глазами водит, по коленкам и предплечьям постукивает. Уж не знаю, что этому амбалу в башку взбрело, только кинулся он на доктора, повалил и под себя подмял, одни ноги из-под амбала торчат. Сказать, что я перепугалась - не сказать ничего, охраны в те годы никакой не было, во мне 50 кг. Позвонила я скорей в отделение с криком "наших бьют" и, пока врачи бежали бегом с седьмого этажа, подскочила я к амбалу и что было сил дёрнула за ногу. Амбал дёрнулся и затих, а я чувствую, что его нога с ботинком из штанины выходит и у меня в руках остается. Стою, ни жива, ни мертва, вниз боюсь посмотреть, тут хирурги прибежали и на вопрос, что происходит, получили ответ:
- Я ногу мужику оторвала.
Протез оказался.
Мужика в обезьянник, нейрохирурга на больничный, а меня два часа чаем отпаивали. Зато потом, если какой-нибудь бузотёр поступал, хирурги ему говорили:
- Ты здесь не очень-то, а то щас Наташку позовём, она тебе живо ноги повыдёргивает.
Фамилии бывают разные, вроде бы какая разница, кто будет вас оперировать - Петров, Сидоров или тот же Грум-Гржимайло. И все же, как-то не по себе становится, когда узнаешь, что фамилия хирурга - Выпивохин или, скажем, ЗарезАло.
Но это еще что, а вот жил некогда во Львове хирург по фамилии... Гробтруп. Так к этому хирургу на операцию всякими правдами и неправдами старались попасть больные едва ли не из всего Союза! Вот так человек доказал - не фамилия красит человека, а высокий процент выживаемости. У этого Гробтрупа за долгие-долгие годы ни один пациент не умер. Говорят, после его смерти даже возникала идея о присвоении его имени... впрочем, идея эта, в отличие от пациентов, не выжила. Надеюсь, не надо объяснять, почему?
Гадский Гугл.
Пациент выглядел крайне обычно, рутинная операция, несложный моложавый 65летний мужик...
Начало разговора не предвещало ничего необычного, я прошёлся по его анализам и ЭКГ, пересмотрел лекарства, спросил , когда он принимал их последний раз, осмотрел его для наркоза.
Всё штатно.
Начал
И где-то на втором его вопросе понял, что-то не так...
Мужик изъяснялся на моём профессиональном жаргоне, применяя его грамотно и к месту.
Я прервал себя на полуслове и спросил, не врач ли он?
Нет, инженер на пенсии...
Инженеры люди умнющие, грамотные - но не до такой же степени!
Ощущение было нереальное - будто я разговаривал с коллегой, вопрос-ответ, ещё вопросы и всё-то он знает, всё спрашивает по делу, системно и дотошно.
Так, откуда такие знания, мужик, колись, я уже офигеваю.
Короткий ответ - Гугл, умелое его использование очень грамотным и дотошным мужиком... .
Мой осмотр затянулся, занял в два раза больше отпущенного времени, все свои хохмы и навыки я вывернул наизнанку, на, мужик, пользуйся, повернулся к его жене, есть ли у неё вопросы.
Она с иронией посмотрела на мужа, меня - после вашего диалога никаких вопросов, вы тут всё перелопатили, спасибо за ваше терпение, его не всегда легко выносить, 40 лет слушаю и поражаюсь дотошности.
Пишу назначения.
Подходит хирург, начинает объяснять свою часть работы.
Вот тут самый цирк и начался!
Пациент знал об операции ВСЁ!
И какие катетеры и какие альтернативные пути и какие осложнения, не, ну так не бывает, он накопал горы знания в гадком Гугле, горы!
Они бы ещё долго балакали, но я довольно решительно вмешался, пошутив, что мы больше времени потратим на разговоры чем на операцию!
И что вы думаете?!
Попал в точку, мы за минут 25 отстрелялись, удачно, с мягкой посадкой в пробудительной комнате.
Вышел к жене, успокоил, всё, мол, в порядке, все прошло в соответствии с Гуглом, то есть, тьфу, стандартами лечения.
Пошёл к себе в кабинет с сильным желанием выпить чего покрепче...
Неуютное это чувство - разоблачение чудес фокусника, никакой мистики или там тайны, играем в открытую, блеф или шулерство не проканает.
Эх, Гугл-Гугл, чтож ты, гадина такая, наделал, сорвал ореол с моей загадочной специальности, придётся на старости лет переквалифицироваться в управдомы!
Или в дрессировщика собак. Удачной вам всем охоты, гуглящие и гуглимые!
Удачной вам всем охоты, гуглящие и гуглимые!
КАК Я ВЫЛЕЧИЛ ХРОНИЧЕСКИЕ ГОЛОВНЫЕ БОЛИ в 18 лет, т. е. давно ))
В школе страдал мигренями был доходягой и вместо футбола сидел в библиотеке.
В виду болезненности, часто кушал таблетки и запомнил название многих и показания ну и естественно всем давал советы чем и от чего лечиться. За что меня ласково называли "Хирург", "ходячая
И вот мы после 1 курса радиотехнического института едем на первую шабашку в Могилёвскую глубинку бетонировать полы в коровнике. Столичные парни первым делом сходили на танцы познакомились с барышнями и после работы устраивали посиделки на лавочке у общежития, меня естественно называли "хирург", были там и "Адик", "Серый", Лёха. Ничто не предвещало приключений, но вот одна девушка на 3 день на посиделки пришла с... бабушкой. Та: - Дохтар, у меня голова болит неделю не проходит, что делать? немая сцена как в Ревизоре. тут цитрамоном или сульфадимезином не обойдёшься...
В библиотеках я читал в основном фантастику, но иногда переваривал и научно-популярную литературу. Однажды в руки попалась книжка знаменитого невропатолога Успенского, где описывались типовые патологии и просты способы избавления. МИГРЕНИ лечатся приёмом самого простого сосудорасширяющего препарата типа дибазол, папазол или папаверин... в течении 10 дней принимать по 10 раз в день 1\10 часть таблетки. итого: мигрень лечится 1 упаковкой препарата за 10 копеек и риски минимальные. Принцип - отучить сосуды спазмироваться. Стирается память спазма боли исчезают. На себе тогда пробовал - помогло даже при гипотонии -хронически низком давлении.
Бригада сидит на лавочке и ждёт как я выкручусь, тихо ржут. Что делать? я рассказываю теорию д. Успенского, бабуля шамкая поблагодарила и удалилась... . Фух, отлегло.
Проходит неделя, возвращаемся с работы - у общежития стоит девочка к корзиной куриных яиц от бабушки -ПОМОГЛО))) и с её соседкой. .. радикулит. Но это отдельная история))
Паранойя.
Дежурства бывают разные.
В больших центрах- 12- 24 часа, всё время занят, зато отработал- и домой.
В маленьких госпиталях небольших городов- дежурство на дому, с пейджером или на телефоне.
Дежурства бывают разные- от ничего до очень много операций и родов, иногда- травмы.
По старой традиции,
Вот про одно такое дежурство и рассказ.
Четыре дня, 96 часов- я приготовился к осаде, еда, кофе, телевизор.
Проверил телефоны- с мобильного позвонил на домашний, с домашнего- на мобильный и пейджер( история старая, мы тогда использовали ещё пейджеры). .
Всё работает.
Первый день я посмотрел телевизор, просмотрел почту, много спал-в запас.
Второй день- без изменений, никто не звонит, много гулял с собаками, начал удивляться молчанию ягнят из госпиталя.
На третий- никому я не нужен, телефоны молчат, коллеги не звонят, приёмный покой, родильное- ни- фи-га, оглушительное молчание...
Нет, так не бывает, ночь спал плохо, ворочался, включал свет, смотрел на телефоны- ничего.
На четвёртый день меня затрясло в паранойе- да что с госпиталем?! ?
Что происходит? Почему не воюем?
Не выдержал, плюнул в сердцах и поехал сам, проверять- не провалился ли госпиталь под землю?! ?!
Госпиталь был на месте, ни одной машины на парковке для врачей- хороший знак, приёмный покой- покой и есть, никакой активности, сидят и байки травят, чаи- кофея гоняют, увидели меня- ржут!
"Чего вам так весело, бродяги?! ?! "
"Да до тебя уже и дежурный хирург приезжал, акушер- проверяли! !
Домой иди , надо будет- позовем, не сомневайся. " Не позвали... 96 часов в ожидании войны- которая не случилась.
Не позвали...
96 часов в ожидании войны- которая не случилась.
Начало 80-х. Мой папа - обычный советский инженер, волею обстоятельств, дружен с местными городскими хирургами.
Умирает его отец, то есть мой дед. Время советское, очереди везде, даже за справкой в морг. Один из знакомых хирургов представляет моего отца патологоанатому в морге со словами: "Это наш человек. Пожалуйста, сделай ему справку побыстрее! " Тот: "Хорошо, пусть через часик подходит! "
Через час отец возвращается в морг. Патологоанатом, замкнувшись на фразе хирурга "... наш человек... ", принимает отца тоже за хирурга. Ничего не подозревающего отца заводит непосредственно в препарационную или как она там называется. "Справка готова. Пока не зашил, можешь сам убедиться - печень, мозг в норме, лёгкие - тоже, сердце не выдержало... " Обморока не было...
Обморока не было...
Ногу сломал месяца за два до дембеля – в марте 84 года.
Стоял ночью на посту, пришла смена. Разводящий, не дожидаясь, пока мы проговорим «пост сдал – пост принял», пошёл с поста, Я за ним вдогонку, когда подошва моего левого валенка соскользнула вперёд по накатанному снегу, и я с маху сел на подвернувшуюся правую ногу.
Острая боль в лодыжке,
Снял автомат с плеча, поковылял кое-как, используя его в качестве трости. Приклад вниз, а на мушку опирался рукой. Временами просто скакал на левой ноге. Останавливался отдыхать. Идти было километра два, наверное.
Пришёл в караул, доложил начкару о неприятности, вижу его раздумье – что делать. Хлопотно это – вызывать из роты мне замену. Это надо звонить кому-то из офицеров домой – будить, объяснять, в чём дело. Тому идти в роту – смотреть составы завтрашних караулов и нарядов, определять – кого сейчас поднимать на замену Гладкову. Выдавать автомат и патроны, перед этим звонить дежурному по части - объяснять необходимость открытия ночью комнаты для хранения оружия, потом сопровождать этого нового караульного до караульного помещения. И решать – что делать с Гладковым, как доставлять его в санчасть. А завтра ещё и кучу рапортов отписывать о происшествии и принятых мерах.
А я же ещё и не уверен, что перелом. Вдруг просто растяжение, завтра может всё пройдёт, а я такой переполох этой ночью устрою. Говорю начкару: «Товарищ лейтенант! Я на девятом стою, он же двухсменный-ночной. Утром склады откроют, часового снимут. Мне осталось одну смену отстоять. Так я эту смену могу на губе отстоять, а с губы часового на девятый можно отправить».
Начкару моя схема понравилась, и я пошел отдыхать. Но сначала снял валенок – посмотрел ногу. Лодыжка начала отекать. Понятно, что если лягу на топчан разутый, то через час нога в валенок не влезет. Лёг обутый.
Через час – «Смена подъём! »
На одной ноге доскакал до пирамиды, взял автомат, встал в строй. Томский, которому вместо тёплого коридорчика гауптвахты достался мой девятый пост, недовольно на меня посматривает и шёпотом матерится по-якутски: «Абас кынси! »
Отстоял свои два часа на губе, сдал пост. Начкар говорит: «Оружие и патроны оставляй здесь – двусменники отнесут в роту, а сам иди в санчасть. Разрезаю штык-ножом голенище валенка, снимаю его, рассматриваю чудовищно распухшую лодыжку.
Прыгаю на одной ноге из караулки. До санчасти километр-полтора. Из тёплого бокса выезжает командирский УАЗик. Водила охотно соглашается меня подбросить. В санчасти хирург осматривает лодыжку, и отправляет меня на санитарной машине в госпиталь. Там прыгаю по коридорам и лестнице на второй этаж до кабинета хирурга. Хирург выписывает направление на рентген, который на четвёртом этаже. Скачу туда. Делают снимок, велят подождать на стуле в коридоре. Рентгенолог выходит с результатом: «У тебя перелом лодыжки».
Встаю, спрашиваю:
- К хирургу идти?
- Куда ты пойдёшь? ! С переломом нельзя ходить! Сиди, сейчас костыли принесут…
Рассказывал друг: Он учится в мед институте и летом проходил практику в больнице.
Как то к ним поступил пациент, который, каким то невероятным образом, умудрился запихать карандаш в свой причиндал. Все мед сестры в шоке.
Повезли его в реанимацию, приготовили.
Заходит хирург приподнимает простынку, и с самым серьезным видом говорит: "О, член-корреспондент!" Операцию не могли начать еще минут 20)
Операцию не могли начать еще минут 20)
В жизни бывают ситуации похлеще анекдотов... У меня некоторое время болит правое колено . Ну, и пощелкивает иногда левое (его 10 лет назад оперировали). Хирург направила на рентген коленей. На рентген смог попасть только через 3 недели - электронная система три раза отменяла записи. Прихожу, а рентгенологи мне говорят, что будут снимать ЛЕВОЕ колено! Говорю: покажите направление! В направлении написано: снимок с обеих сторон. Они говорят: ну у вас же операция была! Я говорю: но БОЛИТ ПРАВОЕ ! Они мне: или снимаем левое, или отказывайтесь ! Пришлось согласиться на снимок левого, а после этого идти ругаться со всеми возможными медицинскими руководителями. И такой маразм в Москве - "лучшем городе земли, с лучшей медициной".
И такой маразм в Москве - "лучшем городе земли, с лучшей медициной".
Племяш, будущий медик как-то замечает:
- Есть только одни способ справиться с целлюлитом. Признать, что целлюлит - это красиво. Чувствую, что перед нами - будущий пластический хирург.
Чувствую, что перед нами - будущий пластический хирург.
Доверяйте внутреннему голосу.
Дело было в февреле 1979 года. Канун праздника 23 февраля. В честь ознаменования праздника нас, слушателей военного заведения, отправляют бежать лыжный кросс 10 км на Химкинское водохранилище. Кто бегал там по лыжне, тот знает завывание встречного ветра, в какую бы сторону ты не бежал. Ну дует прямо
Я поднимаюсь на этаж своего 3-го курса и нарываюсь на начальника курса.
Дай ему Бог здоровья! Он на меня орет ором. На что советую ему позвонить в медсанчасть (думаю, пока будет готов результат анализа автобус с
"лыжниками" уедет, а я "откожу", потом отбрехаюсь). Проходит минут 10 и сообщают, что результат анализа подозрительный и меня надо срочно отправлять в поликлинику. А мне стыдно как, слов нет. Ну, не болит ничего! Приехав своим ходом в поликлинику, попадаю на прием чуть ли не к главному хирургу. Женщина осматривает меня (в какой раз - ничего не болит! ) и говорит, что нужна срочная госпитализация. Причем, запрещает самостоятельно передвигаться, вызывает санитаров и те на носилках уносят меня в "Скорую помощь". Я думаю, что попал я крупно! Как выясниться, что симулировал, шкуру сдерут и отчислят из славного учебного заведения.
Привозят, однако, в ЦКБ (да-да! ). Осматривает зам. начальника хирургического отделения, солидный мужчина, и рекомендует операцию по удалению аппендицита. Тут я совсем ошалел! Делайте, говорю, если считаете нужным. Э, нет, отвечает, согласие ваше нужно. Ну ясень день, соглашаюсь. Делают операцию под местным наркозом, это отдельная история.
Вырезают и этот зам. начальника хирургического говорит. цитирую: "Еще бы час - полтора и был бы у вас перетонит гнойный".
А я думаю, сдох бы я на Химкинском водохранилище и вряд ли мне смогли помочь, если бы не послушал я внутренний голос свой.
Получил как-то ножевое на улице, но успел вызвать скорую…
Та приехала быстро и забрала меня в больницу. В приёмном больных нет, а медперсонала — дежурный врач (мужик-хирург лет 50) и две медсестры (одна опытная, другая — только из училища). Меня отвезли в смотровую, где избавили от лишней одежды. Лежу голый на столе — дрожу не столько от холода или боли, сколько от страха.
Хирург осматривает рану и отсылает медсестру (опытную) за медикаментами, физраствором и еще чем-то. После этого меня успокаивает:
— Ничего тут страшного — порез глубокий, крови много, но ничего не задето. Зашьём. Потерпи — сейчас обезболим и сделаем хорошо. (эта фраза очень важна )
И тут же поворачивается к молодой медсестре:
— Света, отсос нужен!
Она врачу отвечает:
— Нет, Валерий Сергеевич, вы что! Я не такая!
Я краем глаза вижу, что вторая сестра от сдерживаемого смеха чуть не выронила поднос с инструментами. Доктор сделал совершенно серьёзное лицо (респект мужчине) и назидательно так:
— Света, это твой медицинский долг. Делать, чтобы больному было ХОРОШО!
Света, с печатью обреченности на лице, делает пару шагов к столу. Но хирург выдаёт: — Нет, Света, мин@том тут не поможешь! ОТСОС НАДО ПРИНЕСТИ!
— Нет, Света, мин@том тут не поможешь! ОТСОС НАДО ПРИНЕСТИ!
Историю рассказала молодая девушка. Каждый сам решит, правда или нет. Я думаю правда.
В это страшное время решила рассказать вам одну историю, которая поможет напомнить и показать то, что даже когда всё кажется уже абсолютно безнадёжно, всё ещё есть шанс, что всё обязательно наладится.
История о моём рождении и о том,
Я родилась в 1999 году в городе Магнитогорске. Я была вторым ребёнком в семье, поэтому никто не ожидал никаких возможных проблем. Однако, я родилась с исключительно тяжёлой аномалией строения сердца и абсолютно минимальными шансами на выживание. Врачи не давали мне больше трёх возможных месяцев, единственным возможным вариантом для спасения на тот момент была операция в Германии за 100. 000 долларов. Конечно же, моей семье это было недоступно. Врачи умоляли отказаться от меня, и родственники семьи тоже. Родители и не думали об этом варианте, поэтому сразу же из роддома меня перевели в городскую больницу. Мое сердце не разгоняло кровь, и из-за этого она застаивалась в нём, оно увеличивалось в размере и давило на легкие. В 3 месяца я была в весе новорождённого ребёнка. Каждый день мог стать последним. Однако, я оказалась слишком живучей, и никто не понимал, каким образом. Одна медицина Челябинской области могла лишь поддерживать мое более-менее возможное «нормально» состояние, но не вылечить.
Спустя время мои родители узнали о клинике в Ереване и фонде «Норк-Мараш». Это детский кардиологический центр, который делал сложнейшие операции в области кардиологии за счет фонда и моя семья схватилась за этот шанс. Напомню, что на дворе 1999 год. Связаться с клиникой из Челябинской области невозможно практически никак. И моя мама решает написать письмо «Почтой России». Как вы понимаете, если бы она отправила его именно почтой, то дошло бы оно скорее всего только сейчас. Моя мама на почте в очереди была в ужаснейшем состоянии. Понятно почему. И в этот момент к ней подошел пожилой мужчина и спросил, что произошло. Она рассказала и тогда услышала: мой племенник завтра летит в Ереван. Он сможет письмо отвезти - и мама на доверии отдала ему это письмо. Это одна из первых случайностей в последующей цепочке тех, в которые сложно поверить, но которые в итоге спасли мне жизнь. Уже через день письмо было в клинике и привезли его в день конференции врачей.
Письмо зачитывал главный хирург, Грааер Саакович, который в будущем трижды оперировал меня. Врачи сразу после прочтения письма приняли решение браться за мой случай, как сказал главный хирург: Счёт идет не на дни, а на часы - однако, на тот момент деньги фонда уже были потрачены. За тот год прооперировали порядка 20 детей. Денег уже не было. И весь персонал клиники отказался от своих зарплат и содержания, чтобы спонсировать операцию. Сразу, без каких-либо сомнений. Однако, появилась другая проблема - связаться с моей семьей и оперативно доставить меня в Ереван.
И вот снова по счастливой случайности у одного из врачей клиники в Челябинске жил брат, и он в тот же день позвонил ему и попросил найти мою семью. Человека, которого попросили меня найти зовут Артём, сейчас он мой крестный отец. Он в ту же ночь занялся поиском моей семьи по телефонным справочниками Челябинской области. И нашёл. На звонок дома ответил отец и сказал, что мы с мамой находимся уже в Челябинске. Он сразу же поехал в больницу. Нашёл нас и сказал, что нас берутся оперировать. Через чуть больше суток я уже была в Армении. Однако, оставалась другая проблема. Оплата операции и реабилитации была решена, но необходимы были, как их называл мой хирург, «винтики-шпунтики» из США стоимостью 15. 000 долларов. Жена Артёма, моя крёстная, Таня на тот момент была известной телеведущей (она кстати брала интервью на первой инаугурации Путина) и во всех газетах разместила информацию о счёте для сбора средств. Конечно, ничего с помощью этого способа не смогли собрать. Пара поступлений и всё. Казалось, что теперь всё - жизнь дала шанс и сразу же его отняла. Но, как говорится, х[рен], потому что в этот момент появляется «хороший человек», который с условием, что его имя никогда не будет озвучено переводит одну сумму всем платежом. Моя семья так и не знает, кто это был. Он был другом моего крёстного. По факту именно он дал мне шанс. И меня прооперировали. В полгода была моя первая операция длительностью около 8 часов. В дальнейшем будущем у меня было ещё две операции. В 5 и в 12 лет. Самая сложная была в 5: кома, клинические смерти, атрофия мышц, переучивание говорить и очень долгая реабилитация.
Эту историю я сейчас рассказала вам лишь с одной целью: даже когда кажется, что шанса нет, когда буквально в любую минуту может случиться катастрофа и пути назад нет - всё может стать хорошо и именно благодаря людям. В такие времена только вместе можно спастись. Один незнакомый человек с добрым сердцем может спасти вашу жизнь. Одна случайная встреча. Один звонок, один разговор. Я очень прошу вас не терять надежду и верить, что однажды все станет лучше. Что вы сможете вздохнуть так же, как и я, полной грудью, хотя месяц назад ваше сердце разрывало само себя и вы не могли дышать. Сейчас уже всё хорошо, я здорова в пределах своей нормы, и особо это всё не мешает мне жить.