Медицинские истории #палата

выходим в холл, пресмыкающееся лежит как лежало, ни на миллиметр не подвинулось. Среди гостей начинаются разговоры на предмет здоровья животного, а кто-то даже высказывается по поводу восковых муляжей. Заключаются несколько пари. Один из джентльменов, богатырь двухметрового роста, вызывается развеять сомнения, для чего используются стул и природная длина рук. Крокодил тоже помогает решить вопрос и захлопывает челюсти аккурат на могучем мужском запястье, после чего получает прямой в голову слева и хватку ослабляет. Гости понимают, что теперь-то вечер удался на все сто и можно вызывать скорую.

Скорая доставляет нашего героя в клинику, где он узнает, что с его появлением счет укушенных крокодилами в Москве наконец-то открыт, и награждается уколом от бешенства прямо в сытое и пьяное пузо. На этом казалось бы все, но доктор настаивает на госпитализации, все же экзотическое животное, мало ли что... Приводят нашего бедолагу в палату и видит он своего соседа - [мав]ра цвета горького шоколада, рука которого туго забинтована. Выходят покурить, знакомятся. Патрик оказывается натуральным пигмеем из Заира, все как обычно, Патрис Лумумба, любовь, женитьба, афророссиянин... Наш высказывает мысль, что странно быть русскому укушенным африканским крокодилом в России, когда африканец, поди, цапнут нашей чертановской шавкой. Как бы не так, не собакой. А кем? Не поверишь, мужик бухой в метро укусил... Доктор сказал - самый страшный укус...

Вот ведь ирония судьбы: в час ночи на заплеванной больничной лестнице курят здоровенный русский мужик, укушенный в Москве крокодилом, и полутораметровый [мав]р, укушенный человеком...

неудобная, покрывало слазит, уж лучше диванчик. Это функциональная койка легко транспортируется, катается на колесиках, бывало мы пациентов прямо на кровати в операционную отвозили, ну или из палаты в палату. А вот поднять её, можно конечно, но очень не просто.

Так вот. К нам привезли мужичка, пьяный вхлам, избитый вусмерть, здоровый как конь. Лицо разбито, синяки, гематомы по всему телу. В животе- жидкость. Тут же взяли в операционную. Оторвалась селезенка. Убрали орган. Разрез был от лона до грудины, ну чтобы вы понимали - состояние больного.

Привезли его в реанимационную палату, сразу привязали (после пьянок подобные личности бывают весьма буйными, да и обычным людям руки фиксируем, так, на всякий случай, мало ли что привидится по выходу из анестезии, да и венозный доступ надо сохранить).

Нет, дядька на удивление оказался совсем не буйным, даже весьма спокойным. Он просто в тот же день встал у окна и любовался видами. Просто... вместе с койкой, благо спинки внизу не было, ее до этого отломал буйный пациент.

Вот и стоит он, любуецца, наслаждаецца. Вернули его в исходное положение. Здоровый дядька оказался. Выписали его.

больше склонялась к мысли идти рожать в новую больницу, очень хорошо отзывались, новая больница, отличное оборудование, специалисты со всей страны Больница была с двойный эффектом WOW! ! Сначала вы поражались ее размером снаружи, а потом ее великолепием внутри. Я серьезно.

Больницу построили в чистом поле, вернее даже на болоте в очень малонаселенной местности, в радиусе 50 км было 3 городишки с населением от 10 до 20 тысяч и с десяток деревень и поселков с населением от 50 до 350 человек. Средний возраст жителей- 75 лет, почти вся молодежь давно уехала. Я не знаю, как считается колличество койко-мест на тысячу населения, но такая больница и в центре Милана пустовала бы. Два корпуса по 8 этажей, вернее на первом были лаборатории и некое подобие поликлиники, а вот остальные 7 этажей отдали под больницу. В родильном отделении было 20 двухместных палат, т. е одновременно могло находиться 40 мам. Проблема в том, что в этой местности с трудом рождалось 300 детей в год.

При строительстве больницы местным жителям рассказали о грядущем притоке людей, процветании, экономическом росте, развитии территории и т. д и тп. Помните Новые Васюки у Остапа Бендера и международные шахматные турниры? Именно так. Иденственное, что действительно произошло- поднялись цены на съемное жилье. Все вновь прибывшие врачи сняли жилье в ближайших деревнях, цены утроились, а потом оказалось, что кроме как врачам, никому это жилье и не надо, но цены уже не опустились. Далее, к больнице не было дороги. В планах развития безусловно была 6-полосная дорога с многоуровневыми развязками, но это в планах, а по факту была узкая дорога длинной 20 км, соединяющия городок А и городок Б, примерно на 13-ом км сделали аппендикс длинной прим 3 км в сторону больницы. Т. е из одного городка получилось 16 км, из другого 10 км. Первая часть по узкой дороге среди болот, где 2 кобылы не разминутся, зато последние 3 км по 2 полосы в каждую сторону. Это была единственная дорога в больницу.

Вся больница сверкала и блестела, местные не понимали, зачем такое великолепие. Они просто не знали слова распил, а я так и представляла смету: тумбочка прикроватная 600 евро, крючок для полотенец 100 евро, подушка 300 евро и тд. Это не считая оборудования, там я даже представить боюсь.

Жарким летом в день Х меня с огромным животом и схватками привезли в больницу. В палате я была одна, что и немудрено, на все отделение было аж 5 мам, причем остальные уже родили. .

Фотографии у меня получились отменные. Никто не верит, что это государственная больница, а не отель 5 звезд. В палате была 2 кровати для мам (я была одна), 2 кроватки для малышей, шкафчики и тумбочки, диванчик для приема гостей, стол для обеда и столик с вазой для цветов (так и вижу в смете ваза- 200 евро), туалет с отличным душем и с пеленальным столиком. Не буду перечислять все, и так понятно, что эта больница обошлась, как бюджет Анголы или Ботсваны на медицину на пятилетку.

Родился мой сын. Он был очень крупным, я довольно мелкая. Да, отвлекусь еше раз, в таких больницах дежурный врач-анестезиолог сидит не в отделении, а дома, его вызывают в случае необходимости. Поэтому глядя на меня врачей больше всего мучил вопрос вызывать мне анестезиолога или я сама справлюсь. Роды были долгими и сложными, но я справилась, сил реально не осталось, я уснула в палате рядом с кроваткой сына. А когда проснулась, его рядом не было, меня охватила паника. Выхожу в коридор и что я вижу? Новогоднюю елку и деда мороза. Волосы от ужаса встали дыбом. Неужели я 6 месяцев в коме провела? Почему я не сошла с ума в тот момент, остается загадкой. Меня окликнул муж. Он делал фотографии ребенку, не хотел меня будить. А елка? Она и вчера была, просто я не заметила. На самом деле в больнице снимали фильм. По сценарию фильма главный герой попадает в аварию, а потом выходит из комы на Рождество. Продюсер (или кто занимается подбором площадок) выбрал нашу больницу, т. к она была очень красивой и практически пустой. И из всех отделений выбрали родильное, т. к в нем все счастливые и улыбаются, в отичие от, например онкологии, где все грустные и плачут. На улице плюс 40, жара и духота, все черные от загара, зато в свитерах и куртках ходят по украшеннуму гирляндами мраморному холлу вокруг елки. Мамы и родственики путают настоящих медсестр и актрисс из фильма. Потом то я научилась отличать их, форма немного отличалась. Ну и финал истории, мы ж про подмену младенцев говорили. Все дети одеты по погоде в легкие боди и укрыты голубой или розовой простынкой, и только моя свекровь боясь, что ребенок застынет, укрыла его шерстяным одеялом (на улице 40 градусов, в помещении кондей взрывается, чтоб поддерживать 25). Режисер не мог упустить такой колоритный кадр. В одной из сцен на заднем плане идет медсестра с люлькой с закутаным в одеяла младенцем. Это мой сын, длительность сцены в фильме прим 0, 4 секунды. Сына сделали звездой кино и вернули нам. Потом подошла настоящая медсестра и сказала, что надо показать педиатру, всех детей показывают педиатру, это рутина, ничего особенного. В этот момент она заметила, что у ребенка нет браслета. Думала, что это киношники сняли, мы еще толком не понимали о чем речь. В больнице начался небольшой переполох. Как так, непорядок. Мы к вам по человечески, а вы браслеты детям снимаете. Киношники ушли в отказ, какие браслеты, мы вообще не при чем, нам бабушка люльку дала 5 метров по коридору прокатить, мы ничего не трогали.

Браслет нашелся. Он лежал на дне люльки под матрасом (люльки тоже подписаны), его просто забыли одеть при рождении. Так что у моего сына есть уникальные кадры, на всех фото в свой перый день жизни новорожденный без браслета. Ну и измученная мама, зато с браслетом.

привезли человека с закрытой

черепно-мозговой травмой.

- Как состояние?

- Да, нормальное, мы дальше поехали.

Поднимаюсь в приемный покой, вижу, на столе никого нет, думаю,

на каталке человек лежит, сейчас сестры примут, и поднимем в палату.

Беру сопроводиловку, читаю диагноз: "ЗЧМТ" (см. выше). Читаю дальше

графу "Что случилось" и тихо офигеваю. "Шел. Упал. Опух. Умер".

Мать честная, это что же скорая такую подлянку среди ночи устроила.

Сами не хотят с покойником возиться, милицию вызывать, так они нам

подсунули. Стал я вызывать бригаду, которая привезла этого товарища.

Связали меня с ними по рации.

- Так-перетак, говорю, вы мне кого привезли?

- А чего такого? Нормальная травма…

- Дык, он же мертвый…

- Что уже умер? Мы же живого везли…

-…, у вас что в сопроводиловке написано? "Шел. Упал. Опух. Умер".

Тишина на том конце. Потом через паузу.

- Дима, это мы торопились и сократили: Опухоль умеренная…

Подхожу к каталке, а там тихо посапывая спит в жопу пьяный мужик

со здоровенной шишкой на лбу.

sanya1981

А поскольку все это время он орал, что жить без нее не будет, убьется - то его ремешками к кровати и прикрутили. Поскольку с пареньком все в порядке, то надо его из реанимации перевозить, что мне и поручили. Везу я его с капельницей, а он никак не успокаивается, орет. Мне это маленько надоело, и решил я приколоться.

– Ах так, - говорю, - Жить не хочешь? Ну и не надо, будешь донором органов, - и отсоединяю у него капельницу. Действие безвредное, однако эффект производит тот еще. И везу его дальше. Он притих. Подхожу к лифту. А надо сказать, что везти его можно было двумя путями: поверху и через подвал, где морг. Так вот, захожу в лифт, меня спрашивают куда: наверх или в морг? Я говорю:

– В морг.

Паренек белеет и начинает что-то бормотать о врачах-убийцах. Когда добрались до низа, он начал орать уже во весь голос: «Спасите, помогите, убивают! ». А все видят, что человек явно не в себе, ремнями к кровати прикован, и внимания на это никакого не обращают, кто-то успокаивает:

– Это не больно, потерпи. Раз - и готово, - и т. д…. Паренек понимает, что это явно вселенский заговор, вспоминает все фильмы, где у людей вырезают органы, и впадает в полную прострацию…. Когда добрались до палаты, на него смотреть стало страшно: лежит весь белый, покорный судьбе. Больше он покончить с собой не пытался, шоковая терапия, блин!

попасть в их лапы…

Эпизод первый- слегка иронический.

Июль 1986 года. Наглотался в Адлере сероводородной водички – ныряли на глубину за рапанами, приехал домой из отпуска, началось расстройство желудка просто реактивное – пришлось идти лечиться.

Инфекционная больница в Ленинграде (собственно и сейчас - в Петербурге) называется «Боткинские бараки». Строгий режим, личные вещи отбираются, выход из коридора заперт, больной может только находиться на своей пронумерованной койке, сидеть на своём пронумерованном горшке, или прогуляться по коротенькому коридору.

Анализы относят в лабораторию, ставят на посев в автоклав и надо подождать полторы- две недели, пока будет результат. От результата зависит дальнейшее- то ли выпишут, то ли заставят в стационаре лечиться. А то и вовсе изолируют от остальных- инфекции и весьма опасными бывают.

Скучно было ужасно. Дней через пять мне удалось украсть белый халат и собственные брюки. Рядом с окном находилась водосточная труба, можно было вылезти тайком (второй этаж) и прогуляться по парку, изображая из себя младший медперсонал. На территории было только два телефона, с которых можно было позвонить в город – на проходной и в больничном морге.

С проходной меня вахтёрша прогнала после второго раза – нечего тут отсвечивать! А в морге девчонки – практикантки из мединститута, заставили меня помогать им перегружать, гм, тела усопших – за своего приняли. Им самим тяжеловато было.

Всё какое- то развлечение.

Потом в палату к нам перевели паренька с диагнозом «острое отравление».

Он и поведал эту историю. В отпуске на юге он познакомился с барышней своей мечты – море, пальмы, романтика.

Барышня ответила взаимностью. Уезжали, расставаясь- только что не плакали. Он Ленинградский, а она из Сибири. Обычно отпускные романы долго не живут, у них же получилось иначе – чем дальше, тем больше оба чувствовали, что не могут друг без друга. Почти год прошёл.

И настал тот миг, когда она радостно ответила «ДА! » на его предложение. Папа будущего жениха нашёл способ оформить заявление в ЗАГСе заочно – по высланной доверенности, была выбрана дата волнующего события, и накануне из заснеженной Сибири прибыла сияющая невеста с коллективом ближайших родственников.

Разумеется, для знакомства был организован тёплый междусобойчик. Что там на столе оказалось несвежее? Бастурма из медвежатины? Самодельный осетровый балык? Грибы? Настойка (70 градусов) из облепихи?

Отравилась вся компания. На скорой последних увозили уже без сознания. Парень вместо свадьбы двое суток пролежал под капельницей.

Скоро он узнал, что если высунуться по пояс из окна, и поорать, повернувшись налево, то можно увидеть свою избранницу в женском отделении. Развлечений действительно было мало, поэтому эти сеансы связи с удовольствием смаковались и обсуждались всей палатой.

Из наиболее добродушного, что ему говорилось сквозь хохот – «Это тебе Бог знак подал, не женись! » Но были и более ехидные подколки –«Ты у неё спроси, сколько раз она сегодня на горшке сидела, кто больше, ты, или она? Кого раньше выпустят? »…

Парень был добродушный, не обижался. А нам всем в общем- то просто немного завидно было смотреть на его счастливую физиономию.

Результаты моих анализов пришли раньше его, диагноз – гастроэнтерколит, лечится дома простым фесталом, так что я не увидел завершения этой истории - выписали. Но надеюсь, что у них всё было в порядке…

Эпизод второй – почти чудо.

На работе в котельной лопнула стеклянная колба, небольшим осколком меня несильно стукнуло в глаз. Легонько, не больно, поморгал, промыл и забыл. (Забегаю вперёд - это было лёгкое повреждение склеров- наружных покровов глаза. Если бы я вообще к врачам не обращался, само бы прошло).

Заболело к утру - не сильно, но неприятно. Позвонил на работу и поехал в глазной травмпункт на Литейном. У врачихи в кабинете человек пятнадцать практикантов в белых халатах-

- Отлично! Проводим исследование на предмет поиска осколка!

Вместо стола там вытянутое горизонтально зубоврачебное кресло. Меня укладывают, накрывают салатного цвета простынёй с отверстием для доступа к глазу, сёстры забегали за инструментами, студенты располагаются стоять поудобнее, чтобы лучше видеть...

Небольшая заминка. Сестра что- то шепчет врачихе, та-

- Что, совсем нет? Гм. Так, больной, придётся потерпеть- ди... на (не помню названия, препарат для анестезии) нету, но вы не беспокойтесь, на глазном яблоке нервных окончаний нет, вы почти ничего не почувствуете.

Поехали. Веки раздвигаются специальной скобкой с защёлками- чтоб не моргал. Каждое своё действие она описывает и объясняет, давая всё рассмотреть в деталях тем, кто не успел увидеть вовремя.

Вы пробовали поднести себе иголку поближе к глазу? Неприятно, правда?

Так это в своей руке, и знаешь, что не уколешь. А тут не иголка, а скальпель, или пинцет - и знаешь, что в глаз полезут.

Я же всё вижу - глаз- то работает. И эти ещё десятки внимательных зрителей.

Минут через пять меня уже колбасило так, что и руки и ноги тряслись, и зубы стучали.

- Больной, вы спокойнее можете? Вы мне мешаете! И зачем я вообще пришла работать в травму!

- Извиняюсь, а вы раньше не в Гестапо работали?

Стекла не нашли, про гестапо я огрызнулся, когда она уже зашивала глаз. Делается это кривой иголкой, и, чтоб затянуть стежок, глазное яблоко дёргают достаточно сильно - а это ощутимо больно.

Слово "палач" не имеет приемлемого варианта в женском роде - не "палачиха" же? Гадина обиделась, бросила инструменты, разоралась и ушла. Вернулась правда, минут через пять и зло, молча закончила. Башку забинтовали повязкой, как у пирата. Я на ватных ногах спустился в регистратуру, выписал больничный, оделся и вышел.

Руки трясутся, закуриваю - должно быть кто- то в этот момент на меня сверху, из за облаков, вдумчиво так посмотрел – как изнутри толкнуло что- то. Я вытащил больничный - ну точно, печать забыл поставить.

Возвращаюсь. Так мол и так, я тут печать забыл...

- О, как хорошо, что вы вернулись. Мы тут машину в Первый Мед отправляем, поезжайте- ка с ней, пусть там посмотрят- стекла- то так и не нашли?

Печать ставить отказались, куда деваться? Ну и поехал.

Я никогда не слышал, чтобы врачи так матерились. Единственно, что было сказано без ругани в адрес коновалов с Литейного, это - "НЕМЕДЛЕННО НА СТОЛ! "

Эта "врачиха" зашила разрез сикось- накось, и глаз потёк. Если бы я поставил печать на больничный, и поехал домой, часа через три лечить было бы уже нечего. Пусть лишний раз в гробу перевернётся от моей благодарности, гадина.

Обстановка в хирургической на два порядка выше, чем в травме, институт всё же. Тёмная операционная, врач работает со специальным микроскопом с подсветкой. Два человека - врач и сестра.

Но.

Анестезии и там не оказалось.

А способность испытывать стрессы такого уровня уже были исчерпаны мною не то- что полностью, а и в долг на пару месяцев вперёд.

- Доктор, говорю, не обижайтесь, но давайте сделаем что- нибудь, чтобы или ничего не было видно, или чтоб я ничего не чувствовал. Иначе я тут сейчас точно- или в штаны себе наворочу, или искусаю кого- нибудь.

Дальше просто - атропин в глаз, реальность превращается в расплывчатое светлое пятно, минут за десять- пятнадцать всё закончилось.

Со стола я стекал, как тесто. Сестра реально помогла дойти до палаты - сам стоял, за стенку держась, а идти - это надо было передышку после каждого шага.

Дня через три сняли повязку, всё получилось хорошо, спасибо врачам Первого ЛМИ - больше сорока лет прошло, оба глаза видят одинаково прилично.

Змею на Литейный так и не вернули.

так и указано: «молитва».

Ученые использовали так называемое рандомизированное двойное слепое исследование с контрольной группой: учитывая отсутствие специфических лекарств от вирусной инфекции, медики могли предложить ковидным больным лишь симптоматическое лечение, потому и основной целью эксперимента было проверить, повлияют ли молитвы о скорейшем выздоровлении пациентов на процент летальных исходов среди них (то есть на их выживаемость).

Две сотни взрослых пациентов больницы с подтвержденным коронавирусным диагнозом случайным образом разделили на две группы (предварительно исключив тех, кому по тои? или иной причине помочь было уже нельзя). В какую из групп попадали больные не знали ни сами инфицированные, ни лечащие их врачи. Обе группы пациентов получали медицинскую помощь «в соответствии с принятым протоколом лечения коронавирусных пациентов».

Единственное отличие заключалось в том, что по просьбе медиков о выздоровлении каждого из пациентов экспериментальной группы на протяжении всего лечения регулярно, трижды в день (в общей сложности по четыре часа ежедневно) молились лидеры местной христианской общины. Делать это разрешалось в свободной форме, однако просить нужно было о сохранении жизни пациента, а также об отказе от искусственной вентиляции легких и сокращении пребывания больного в реанимации (и в больнице в целом).

Результаты испытании? в обеих группах показали, что число погибших от ковида в обоих случаях оказалось одним и тем же (по восемь человек). Тогда исследователи начали сравнивать другие показатели: необходимость и продолжительность подключения больного к аппарату ИВЛ, перевод в палату интенсивной терапии и длительность нахождения в реанимации, а также общую протяженность госпитализации.

По каждому из этих параметров расхождение оказалось минимальным. Ученые заключили: молитвы о выздоровлении ковидных больных — пусть и в рамках относительно небольшой выборки — «не оказали какого-либо существенного влияния» ни на общий результат лечения пациентов, ни на его скорость.

ухаживать и всяко активизировать лежачего старика одна разъединственная медсестра не может - некогда. И врач тож не может - тож некогда. Тут либо родственники нужны любящие и внимательные, либо сиделки. Хотя бы внимательные. В общем лежит дедулька в палате у Эфенди, тихо преет. День лежит, два лежит, три лежит. Эфенди ему и так, и эдак объясняет, что надо бы детей позвать. . . Дед в отказную - дети все заняты, у них свои дела. А вы вот тут мной и занимайтесь. Откровенно залеживаецца дед.

Подумал Осман Будулаич, прикинул, да и прибег к старому методу.

Приходит утром к деду и говорит:

- Слушай, отэц, я тут подумаль. . . Я сам бэжэнэц, у мэна 8 дэтэй и двэ жэна - жыт нам нэгдэ. А ты такой адынокый савсэм, дажэ ныкто нэ прыходыт. Я сэчас собэс вызову, оны мнэ твой квартыра оформят. А мой дэты за тобой будэт ухажыват! А еслы ты помрош, мы тэбя по мусулманскый традыцый похороным!

. . . стоит ли говорить, что через два часа толпа родственников, крайне озабоченных состоянием здоровья дедульки, ворвалась в отделение. Заву стоило немалых трудов разогнать половину из них. Вторая же половина едва деда не угробила, начав одновременно делать ему массаж, кормить, ворочать и мыть. Стремительнейшим образом больной пошел на поправку.

А Эфенди знай посмеиваецца себе в бороду:

- Биляяяят! Квартырный вопрос - двыгатэл мэдыцынского прогрэсса!