Женские истории #машина

о себе часто рассказывали, делились ощущениями. Тебе, говорили, Антоновна, крупно повезло. Это же надо, так легко климакс переносишь!

Как сглазили подруги. Стали вскоре происходить с Антоновной странные вещи. Понимала она, что это гормональные изменения в организме, которые бесследно не проходят. Отсюда, наверное, и беспричинная смена настроения, и головокружение, и слабость.

Все труднее стало Антоновне наклоняться к внучке Лизоньке, аппетит пропал, спина болеть стала как-то по-новому. По утрам часто отекало лицо, а по вечерам — ноги. Какое-то время на свои недомогания Антоновна особого внимания не обращала. Первыми забили тревогу невестки: какая вы, мама, квелая стали, бледная. Сходите к врачу, сделайте УЗИ, не тяните, с такими делами не шутят!

Антоновна молчала. Сомнения, что с ней что-то неладно, и так уже давно поселились в ее душе. А тут еще стала сильно болеть грудь, ну просто огнем горит, не дотронуться. Низ живота тянет, спать не дает. Часто бессонными ночами под мерное похрапывание мужа, лежала Антоновна на спине, уставившись в потолок, и тихо плакала, думая о будущем и вспоминая прошлое.

Ну как же не хотелось ей умирать! Ведь только пятьдесят два еще, до пенсии даже не дотянула. С мужем дачу начали подыскивать, решили на природе побольше побыть. Сыновья такие замечательные, на хороших работах. Невестки уважительные, не дерзят, помогают седину закрашивать, советуют, что из одежды купить, чтоб полноту скрыть.

Внучка единственная, Лизонька, просто золотая девочка, не нарадоваться. Фигурным катанием занимается, в первый класс осенью пойдет. Рисует хорошо, уже вязать умеет – бабушка научила.

Как же быстро жизнь пролетела! Кажется Антоновне, что и не жила еще совсем. Вот младшего сына только что женила, еще детей от него не дождалась, а тут болезнь, будь она неладна!

Утирала Антоновна горячие слезы краем пододеяльника, а они текли и текли по ее щекам. По утрам под глазами образовывались синие круги, лицо потемнело, осунулось.

Кое-как пережила Антоновна весну и лето, а к осени совсем ей плохо стало. Одышка, боль в спине страшная почти не отпускает, живот болит нестерпимо. Решилась, наконец, Антоновна записаться на прием к врачу и рассказать о своих страданиях мужу.

В женскую консультацию Антоновну сопровождала почти вся семья. Муж, Андрей Ильич со старшим сыном остался в машине, а обе невестки ожидали ее в коридоре.

С трудом взобравшись на смотровое кресло и краснея от неловкости, Антоновна отвечала на вопросы докторши: когда прекратились месячные, когда почувствовала недомогание, когда в последний раз обследовалась. Отвечала Антоновна долго, успела даже замерзнуть на кресле, пока докторша заполняла карточку, мыла руки, натягивала резиновые перчатки.

— Онкодиспансер? – кричала та в трубку. – Это из пятой. У меня тяжелая больная, нужна срочная консультация. Срочная! Да, да… Видимо, последняя стадия. Я матки не нахожу. Пятьдесят два… Первичное обращение. Да, не говорите… Как в лесу живут. Учишь их, учишь, информация на каждом столбе, а лишний раз к врачу сходить у них времени нет. Да, да, хорошо, отправляю.

Закончив разговор, докторша перешла к столу и стала оформлять какие-то бумаги.

— Вы сюда одна приехали, женщина?

— Нет, с мужем, с детьми, на машине мы, — тихо ответила Антоновна онемевшими губами. Только сейчас почувствовала она сильнейшую боль во всем теле. От этой боли перехватывало дыхание, отнимались ноги, хотелось кричать. Антоновна прислонилась к дверному косяку и заплакала. Акушерка выскочила в коридор и крикнула:

— Кто здесь с Пашковой? Зайдите!

Невестки вскочили и заторопились в кабинет. Увидев свекровь, все поняли сразу. Антоновна плакала и корчилась от боли, словно издалека доносились до нее обрывки указаний докторши: немедленно, срочно, первая больница, онкология, второй этаж, дежурный врач ждет… Вот направление, вот карточка… Очень поздно, сожалею… Почему тянули, ведь образованные люди…

В машине ехали молча. Андрей Ильич не стесняясь шмыгал носом, время от времени утирая слезы тыльной стороной ладони. Сын напряженно всматривался на дорогу, до боли в пальцах сжимая в руках руль.

На заднем сидении невестки с двух сторон поддерживали свекровь, которую покидали уже последние силы. Антоновна стонала, а когда боль становилась совсем нестерпимой, кричала в голос, вызывая тем самым у Андрея Ильича новые приступы рыданий.

Иногда боль на несколько мгновений утихала, и тогда Антоновна успевала увидеть проплывающие за окнами машины пожелтевшие кроны деревьев. Прощаясь с ними, Антоновна мысленно прощалась и с детьми, и с мужем, и с внучкой Лизонькой. Уж не придется ее больше побаловать вкусными пирожками. А кто теперь поведет ее в первый класс, кто встретит родимую после уроков? Кто обнимет ее крепко-крепко, поцелует, восхитится ее первыми успехами.

В диспансере долго ждать не пришлось. Антоновну приняли сразу. Семья в ужасе, не смея присесть, кучкой стояла у окна. Андрей Ильич уже не плакал, а как-то потерянно и беспомощно смотрел в одну точку. Невестки комкали в руках платочки, сын молча раскачивался всем телом из стороны в сторону.

В кабинете, куда отвели Антоновну, видимо, происходило что-то страшное. Сначала оттуда выскочила медсестра с пунцовым лицом и бросилась в конец коридора. Потом быстрым шагом в кабинет зашел пожилой врач в хирургическом халате и в бахилах. Затем почти бегом туда же заскочило еще несколько докторов.

Когда в конце коридора раздался грохот, семья машинально, как по команде, повернула головы к источнику шума: пунцовая медсестра с двумя санитарами быстро везли дребезжащую каталку для перевозки лежачих больных. Как только каталка скрылась за широкой дверью кабинета, семья поняла, что это конец. Андрей Ильич обхватил голову руками и застонал, невестки бросились искать в сумочках сердечные капли, у сына на щеке предательски задергался нерв.

Внезапно дверь кабинета снова распахнулась. Каталку с Антоновной, покрытой белой простыней, толкало одновременно человек шесть-семь. Все возбужденные, красные, с капельками пота на лбах. Бледное лицо Антоновны было открыто. Ужас застыл в ее опухших глазах. Оттолкнув невесток, Андрей Ильич бросился к жене. Пожилой врач преградил ему дорогу.

— Я муж, муж, — кричал Андрей Ильич в след удаляющейся каталке. — Дайте хоть проститься. Любонька, милая моя, как же так, мы же хотели в один день…

— Дохотелись уже, — медсестра закрывала на задвижку широкую дверь кабинета. – Не мешайте, дедушка, и не кричите. Рожает она. Головка вот-вот появится.

В родильном зале было две роженицы: Антоновна и еще одна, совсем молоденькая, наверно, студентка. Обе кричали одновременно и так же одновременно, как по приказу, успокаивались между схватками. Вокруг каждой суетились акушерки и врачи. Пожилой профессор спокойно и вальяжно ходил от одного стола к другому и давал указания.

— И за что страдаем? – спросил профессор у рожениц во время очередного затишья.

— За водку проклятую, она во всем виновата, зараза, — простонала студентка.

— Ну, а ты, мать? — обратился профессор к Антоновне и похлопал ее по оголенной толстой ляжке.

Антоновна помолчала немного, подумала, а потом тихо, ибо сил уже не было совсем, прошептала:

— Да за любовь, наверное. За что ж еще? Вот день рождения мой так с мужем отметили. Пятьдесят второй годок. Побаловались немножко…

— Не слабо, нужно сказать, побаловались, — усмехнулся профессор. — Так неужели, и правда, не замечала ничего или хитришь?

— Да что вы, доктор! Если б я знала, если б только подумать могла. Стыд-то какой! Ведь я уже бабушка давно. И толстая такая с самого детства, меня-то из-за фигуры по имени с двадцати лет никто не звал, только по отчеству. Уверена была, что у меня климакс и онкология в придачу. Вот и в консультации матки не нашли, сказали, что рассосалась, рак, последняя стадия.

— Срак у тебя, а не рак, — профессор раздраженно махнул рукой. – Все мы живые люди, и, к сожалению, врачебные ошибки еще иногда имеют место быть. Но хватит разговаривать. Тужься, мать, давай, тужься. Твоя ошибка хочет увидеть свет!

Акушерка вышла из родильного зала довольная и исполненная важности. Будет что подружкам рассказать –- не каждый день в наше время бабушки рожают.

— Пашкова Любовь Антоновна. Есть родные?

— Есть, — хором ответила семья, делая шаг вперед.

— Поздравляю, — с откровенным любопытством разглядывая мужскую часть семьи, сказала акушерка. — А кто отец-то будет?

— Я, — хрипло, не веря еще всему происходящему, прошептал Андрей Ильич.

— Он, – одновременно ответили невестки, указывая на свекра.

– Обалдеть, — не удержалась от эмоций акушерка и добавила уже с явным уважением. — Мальчик у вас. Три пятьсот. Рост пятьдесят один сантиметр. Накрывайте поляну, папаша. Еще бы часик и неизвестно, что было бы… К самым родам поспели. Вот чудеса так чудеса. Зачем только в онкологию везли, не понимаю?

И вот на днях я приобрёл дверь жАлезную. И вспомнилась следующая история.

Eсть у меня друг Саня - просто фанат горных лыж. И вот как то, дело было в начале лихих 90-х, он накатался до того, что сломал себе шею, но слава Богу без осложнений, закатали его в гипс, как космонавта в скафандр: наружу только лицо и затылок, чтобы было где почесать в часы долгих раздумий. Сидит он дома и приходит к нему товарищ с просьбой: "Мол тебе всё равно делать нечего, сходи завтра в соседнюю новостройку, там одна знакомая квартиру приобрела, завезла мебель, сделала ремонт, а завтра ей должны поставить жАлезную дверь, а она работает и не может присутствовать". Вручил Сане ключи, адрес и отбыл во свояси.

Это сейчас я пришёл в салун, у меня выспросили, а что же я хочу, какого цвета, какие замки и в каком количестве и прочее, ну короче любой каприз за Ваши деньги, а тогда был мастер одиночка и лепил всё на свой вкус.

На следующий день, в условленный час Саня прибыл по указанному адресу, открыл дверь мастеру и стал наблюдать за работой, а мастер рассказывает, что он как то отгородил себе на лестничной площадке эдакую кладовку, установил дверь с замком, который снаружи открывался ключом, а изнутри с помощью вертушка-запирки. Только вот стену до конца в этот же день не доделал до потолка, а осталось сантиметров 50. А утром обнаружил, что ночью кто-то перелез через стену, открыл дверь с помощью вертушка-запирки и дверь ушла. И вот теперь он всем ставит замки, которые и снаружи и изнутри открываются только ключом. Ну быстро установил дверь, закрыл квартиру и отдал ключи Сане.

А на следующий день, ближе к обеду Саню осенило, что хозяйка квартиры его не знает и надо бы сходить и оставить записку со своими координатами, а точнее с координатами ключей от этой квартиры. Ну поднимается Саня на нужный этаж, но надо сказать, что этаж не низко, но и не последний, где-то четвертый или пятый, и слышит, что в квартире за дверью, ключи от которой только у него, кто-то есть. И Саня решил открыть и посмотреть, а что мол ему будет он-то в гипсе и повредить его будет сложно. Ну открывает он дверь, а там на пороге стоят две очень не хилые тётки, злые вот-вот его крушить начнут, но когда его разглядели то начали натурально ржать, чуть-ли по полу не кататься.

И вот когда разобрались? что да как, выяснилось следующее. Одна из них хозяйка квартиры, а другая её коллега по работе. И вот накануне они задержались на работе до поздна (что-то до 1 или до 2-х часов ночи) и их на служебном транспорте повезли по домам (а надо сказать, что они сотрудницы одной из силовых структур). Ну время позднее и хозяйка квартиры предложила переночевать у неё, т. к. время уже позднее, азавтра прямо от туда пойдем сразу на работу, благо рядом. Ну доехали до дома, водитель ещё предложил подождать немного, но его заверили, что этого не нужно и отпустили его.

Поднимаются на свой этаж, а дверь новая и ключей нет. Не долго думая спустились к ближайшему телефону-автомату (напомню начало 90-х, про мобильники только слышали, не то что мечтать), позвонили в другую силовую структуру, а именно в тогдашнюю пожарную охрану, благо знакомые там были и вызвали пожарную машину. Те приехали, но вот дверь ломать не стали, т. к. если нет возгорания, то ломать не имеют права, а вот поднять этих тёток на балкон по пожарной лестнице и вскрыть балконную дверь это пожалуйста. Сказано сделано, как их поднимали на пятый этаж это уже другая история. Подняли их на балкон, запустили в квартиру и уехали.

И вот на утро выясняется, что дверь без ключа изнутри открыть нельзя. И сообщить никому тоже невозможно - мобильников тогда ещё не было, а стационарные телефоны в новостройку ещё не успели провести, ну сидят они дома, начинают беспокоиться, в голову лезут мысли о смерти от голода и решают, что как только прийдет этот кадр с ключами, то они его натурально покалечат, становятся всё злее и злее, обсуждают как будут калечить этого злодея, вот слышат как открывается замок, бросаются к двери, чтобы начать отводить душу, а тут открывается дверь и на пороге стоит человек уже искалеченный и закатанный в гипс по самое не хочу, вот тут то их на смех и прошибло.

многоквартирными домами (apartment complex), принадлежавшими богатым родственникам жившим где то в Айдахо. Был он разведён, с двумя детьми, уже выросшими и жившими отдельно. Имел хороший дом со всеми игрушками, как катер, спортивная машина и Харлей... Человек был скромный и до этих событий проблем с законом не имевший, только один штраф за превышение скорости лет двадцать назад.

И вот однажды, поехав по бизнесу в Сан Диего, встретил там девушку из Ирана. Училась девушка в Канаде, а в Калифорнию приехала с подругой, навестить родителей подруги на каникулы. Девушка, даже на фотографиях подшитым к делу выглядит как шамаханская принцесса, не царица. Сама невинность, персидские очи, все как надо.

И вот надо же было так случиться, что мужик просто потерял голову. В тот же день сделал предложение, купил подарки. Но куда там. Только к следующей весне она, наконец, переехала к нему в Штаты. За это время брокер несколько раз летал к девушке в Канаду, жил там, по слухам, в гостинице по неделям, дарил цветы, красиво ухаживал...

Наконец то добившись своего, брокер буквально носил девушку на руках...

Девушка не минуты не сидела на месте, училась в университете, получила лицензию нотариуса, стала помогать в бизнесе.

Но видать красивые сказки рассказывала брокеру по ночам. Невзначай говорила , представь, если как то выручить лямов 10, то можно жить в Иране реально по королевски, а папа, уважаемый и влиятельный человек, нам поможет.

Спустя короткое время брокер, подделав документы, продал те апартаменты которыми до этого много лет управлял, хитро переведя бабки в китайский банк, а оттуда в иранский.

С банковского счёта брокера ещё и один платёж хозяевам прошёл чтобы все было гладко.

К тому времени когда хозяева хватились, пожаловались, да наш департамент начал расследование, поезд уже ушёл. Деньги вернуть не смогли. Брокер и девушка давно уехали в Иран. Тоже через Китай.

Но, как вишенка на торте, примерно через неделю после прибытия в Иран и получения примерно 9 лямов наличными, брокера сбила насмерть грузовая машина. Вот ведь незадача. Зато прекрасная femme fatale, погоревав для приличия (а может и нет), осталась одна со всеми деньгами.

Про это рассказали наши партнеры федерального подчинения...

Что же до брокера, тогда я был молод и не мог понять как человек мог бросить богатую и спокойную жизнь.

Теперь, когда я уж и сам разменял полтешок, я его понимаю. Извинить не могу, но понимаю вполне.

Вот так вот...

смывшись пятнадцать лет назад к любовнице. Вообще-то баб у него за жизнь было столько, что если он хоть три десятка из них запомнил в лицо и по имени – это уже круто.

Остальные сотни растаяли в дымке прошлого. Но к теме.

Звоню ему. Долго отнекивается, но у меня это не канает. Договорились.

Приезжает. Со СВОЕЙ. Ей, оказывается, тоже томограмма нужна.

Надо сказать, что сей тандем - «мать-и-мачеха» - люто ненавидели друг друга только первые полгода. Потом стало пофиг. А по истечении пятнадцати лет стал пофиг уже и папик. Обеим.

Приезжаем.

(Крошечное, но важное отступление: платная медицина отличается от бесплатной только одним – тебя оближут с ног до головы. Тебе будут улыбаться. Лечение назначат то же, что и в бесплатной. С абсолютно тем же эффектом. Но «приятственное» ощущение останется. ) Итак. На правах главного папик подруливает на ресепшн.

- Это – моя жена. Хм. Старшая жена. Ей – снимок позвоночника. Этой – указывает на Галю – Вторая жена - снимок головы. Говорит, что голова болит.

Миленькая медсестренка понимающе кивает, мол всё бывает в этой жизни, и интересуется указывая на меня:

- А этой?

- Какой?

- Ну… младшей наверное… - неуверенно выговаривает девочка, - снимок чего делать?

Папик задумывается на несколько секунд, потом выдаёт:

- Этой??? А, этой ничего не надо. – Думает ещё, разглядывает меня

(видимо узнает) и изрекает: - Вообще-то это моя дочь…

с белой стрелкой, направленной вверх, который разрешает лишь движение прямо и запрещает поворот в любую сторону, включая в том числе и мой двор.

Согласно ПДД я должен в этом случае проехать дальше и при первой же возможности развернуться. Ну, а затем, вернувшись назад, повернуть налево в свой двор, пропуская все помехи справа. Ну слава богу, что хоть "кирпич" не подвесили на въезде во двор.

Все это время, понимая идиотизм ситуации, я конечно же ложил болт на этот дурацкий дорожный знак. Однако, прежде чем чего-то положить на кого-то, я конечно же всегда глядел вперед и назад на возможное присутствие работников ГИБДД в зоне прямой видимости. Но ничего такого, насколько я помню, не приключалось. Скорее всего этот знак вообще нелегитимный, но поди докажи это в суде.

А вот буквально сегодня заезжаю я в свой родной двор с "грубейшим нарушением ПДД". После этого поворот налево параллельно улице, и еще каких-то 200 метров, и я уже на месте. Однако буквально на расстоянии 100 м до моей цели стоит посреди дороги какая-то дамочка в ослепительно белой курточке с капюшончиком того же цвета и пялится в свой смартфончик, пытаясь там чего-то кликать пальчиком, совсем не замечая приближение автомобиля. А при этом ширина дороги не дает ни малейшей возможности объехать ее. Кроме того за своим капюшоном она не только не видела и не слышала приближения машины, но и я при этом тоже не видел ее лица.

Я приблизился к ней буквально на метр или около того и остановил движение машины как можно ближе к ней, и она по-прежнему меня не замечала. Знаете, я не любитель бибикать без крайней необходимости и к таким мерам прибегал в своей жизни крайне редко. Но в данном случае ситуация меня просто позабавила, и я решил подождать, чем же это все закончится. И не пожалел об этом. Только пожалуйста не подумайте, что все реклама движка моей машины, звук от которого не слышится с метра-полтора. Скорее всего дамочка на самом деле была немного глуховата. Но не в этом дело.

Не прошло и минуты, как она все-таки заметила меня с машиной. И когда она повернулась в мою сторону, я наконец увидел ее лицо. И сразу же в памяти всплыли давно известные всем строки: я помню чудное мгновенье... Или: ох, какая женщина ... мне-б такую.

Она улыбнулась мне, и я ей тоже в ответ улыбнулся, помахав при этом ручкой.

сказать чешутся все гинекологи страны, лучше мясо носите), и взгромоздилась в кресло в своем естественном виде. Наша гинекологиня натянула перчатки, взяла зеркала и т.п. и начала осмотр пациентки согласно протокола. В это время в дверь заглядывает санитарка и надрывно сообщает о том, что в буфет больницы привезли колбасу и копчености под зарплату, и если она немедленно не примет участие в потрошении буфета, то останется со столовскими окаменелостями. Извинившись за минутную отлучку и сняв перчатки, схватив пакет и сумочку, наша героиня устремилась к вожделенной цели. Ну, сперва очередь, затем разбор полетов, затем встреча со школьной подругой, затем муж подруги с машиной - довезу сумки до дому... Пациентка лежала в кресле, пока не перестала чувствовать конечности. Затем сидела, глядя на тазы, затем ходила по кабинету... Уже в сумерках она подошла к регистратуре, в которой регистраторша собиралась домой и сдавала ключи сторожу. "А где? - такая-то доктор", - поинтересовалась она. "Как где" - удивилась регистраторша - "давно дома". Гинекологиня же уже легла спать, как вдруг вспомнила!!! В ужасе она дозвонилась до сторожа, который ее успокоил - "Пациентка? Недавно ушла. Передала мне от вас коробку конфет, не знаю за что, но большое спасибо...."