Женские истории #жена

Так вот, выхожу я в коридор и вижу, что по нему в банном халате (после дуща) туда-сюда ходит жутко серьезная (брови насуплены) Маша. (К слову сказать она у нас по жизни серьёзная девушка). Спрашиваю: "Ты чего не спишь?" - Ответ: - "СЕКСА ЖДУ!" Не ожидая такой откровенности, я, слегка обалдев и покосившись в сторону ванной, в которой принимает душ Лешка, изрекаю что-то вроде - "Надеешься? ну-ну." Маша поясняет на ходу: "Большого ceкса в большом городе!". Я, обалдев еще больше, автоматически поддакиваю: "Ну да, Москва ведь большой город" и тут меня осеняет, что это она ждет начала очередной серии фильма "Секс в большом городе". Припомнив, что вроде бы его показ уже закончен, говорю: "Но вроде бы он уже был?", на что Маша убежденно говорит: "Лешка обещал, что сегодня еще будет" и уходит смотреть фильм.

Я тихонечно хихикая, выхожу на кухню и вижу на столе заботливо разложенные Лешкой книжечку и вкусненькие бутербродики. Видимо он решил по своему использовать выдавшиеся свободные минутки.Л. выходит из ванной и, с благодушной улыбкой ( в превкушении спокойного чтива и т.п.) спрашивает: "Ты чего хихикаешь?" "Да, - говорю,- Маша ходит под дверью ванной и ждет большого ceкса." Улыбочка сползает с его лица, и ,схватив заветную книжечку, он, заметавшись по коридору вопит шопотом: "А МНЕ...ТЕПЕРЬ... КУДА ЖЕ7 ДЕТЬСЯ МНЕ КУДА...А?"

Спустя неколько секунд, осознав ситуацию, хохочем оба. А Машка спокойно смотрит сериал.

дураков. Хороша, чертовка! И грезил я тем, что приглашу её встретить Новый год, и приложу все старания, всё усердие и вылью на неё такое количество нерастраченной своей приязни и душевной благости, что не устоит зазноба моя!

Сижу, стало быть, планирую тактические действия, прикидываю финансовые возможности. Возможностей - хоть на пятерых! Но всё достанется Ей одной.

Тут приятель пришёл. Выручай, говорит, друг! Мне НГ встречать негде!

Может приютишь? Славно будет, оттянемся по-нашему. . . А то может квартиру оставишь, если сам куда намылился?

Нет, говорю. Извиняй, дружище - моя квартира мне в этом году нужна самому. До зарезу!

Тот мол, нет - так нет, без обид. И забыли.

А назавтра - звонок. Она, душенька моя звонит. Сама! Послушай, говорит, что ты планируешь на НГ? И дальше - видишь ли, родители уезжают

(туда-то), меня просят за дачей присмотреть и как раз в НГ! Одной мне там тошно, вот подумала, может ты согласишься со мной туда съездить?

Если других планов нет, конечно. . . От это сюжет! Фортуна делает боевой разворот ко мне передом! Ну конечно, говорю - об чем речь (Голуба моя, это ж надо как везёт-то! ), дальше я лепечу, как это здорово-великолепно на мой взгляд - НГ не в городе, а у беса на рогах, вдали от людей,

Тишина, уют и благодать и всё такое. . . В общем - да, дорогая! На том и порешили.

На душе моей сразу категорически посветлело, ибо я был уверен, что такой карамболь неспроста складывается, и что по всем правилам жанра, просто так закончиться он тоже никак не может. В планы были внесены необходимые поправки - и выходило даже лучше, чем я сам планировал! Позвонил давешнему приятелю. Паша! Заезжай, говорю за ключами. Меня не будет, делай что хочешь, только квартиру мне не спали! Веселись, друг! . . .

. . . Никогда ещё празднование Нового года не повергало меня в такую глубокую Задницу! Все мои имеющиеся в наличии добрые и светлые чувства были оскорблены и повергнуты в прах одновременно! В истерзанной душе поселилась глубочайшая тоска. Клянусь, реально хотелось всплакнуть! В общем, когда мы приехали, я неожиданно узнал, что молодец, что забил багажник всякой необходимой фигней, потому что вероломная зазноба моя зазвала кучу народу, с половиной из которого я был едва знаком. Я был представлен собравшимся как самый лучший на свете и самый любимый. . . друг. Один собравшийся несколько напрягся при этих словах, потому что он-то, оказывается (знать бы раньше! ) был как раз не «друг», а всё остальное. . . С ним-то она и мурлыкала весь праздник, потом исчезли оба куда-то. Ха! «Куда-то! ». "Ну как же так! ? ", - этот вопрос раскаленным жупелом жёг разум. Это она оказывается «позаботилась» обо мне по-дружески, чтоб я не скучал в городе, девушек было кстати понаприглашено в достатке и даже без особой настойчивости вполне «можно было». . . Но мне-то что за интерес! Я был растоптан, разбит, подавлен, уничтожен!

В общем, еду домой, думаю, сейчас ещё в квартире прибираться, после

Пашкиной компании, а то и разгонять засидевшихся гостей. . .

Вхожу домой. Тишина. В квартире чисто, убрано. Никого. Пылесосили они что ли, думаю, или вообще никого не было. . . Ан нет. На журнальном столике - открыточка. «С новым годом! », внутри поздравления, поцелуйчики отчмоканы. Четыре разных насчитал, значит - славно-таки Паша повеселился!

Тут же вазочка с фруктами стоит, рядом - тарелочка с пряной закусочкой, огурчики-селедочка-грибочки. И венцом всему - еще не отпотевшая бутылочка водочки столичной, запечатанная, и стопочка чистая подле неё. Тронуло это меня до слёз! Вздохнул я глубоконько, бутылочку распечатал, налил, хлопнул. . . Еще налил. Хлопнул. Сел на диван, завел музычку. Взял телефон. Звоню. Паша, с Новым Годом, дружище! Не спишь? Нет, говорит - некогда. А чего, говорю, свалили-то в такую рань? Да так, подумали, вернешься - не до нас будет, оставили гостинчик, прибрались да пошли. . .

Пашенька, друг, разворачивайте оглобли и дуйте ко мне, мигом! Девчонок не растеряй по дороге! В магазин не ходите, я щас сам слетаю. Всё, жду!

Слетал в магазин и сел ждать.

Вот такого шикарного, светлого и задорного первого января у меня тоже никогда не было! Что характерно - девчонок и правда было четыре. Одна из них теперь моя жена.

развод, типо, «я ему еще покажу! ». На суде муж как упрашивал, чуть ли не на коленях просил жену не разводиться, да и судья видя абсурдность состояния, тоже пытался втолковать ей, что зря она это все, но жена ни в какую, развожусь и все. А муж, кстати говоря, был видным мужчиной, высокий, широкоплечий, довольно красивый и работал где-то в хорошем месте. Вот в этих судебных заседаниях-то и положила глаз на него наша Верочка. Вдруг стала и одеваться получше, и прическу сделала модную, похорошела. И не зря, оказывается.

Как бы муж не противился, закон есть закон, в конце концов их развели. Но наш страдалец быстро нашел успокоение в объятиях Фемиды прекрасной и как только решение суда вошло в силу, отправил сватов к Верочке.

А жена, теперь уже бывшая, сидела и ждала, когда ее благоверный притащится на задних лапках, будет целовать ее ноги и умолять вернутся. И не дождалась. Прочуяв, что дело неладное, она навела справки и с удивлением узнала, что ее бывшего мужа уже опутала любовными путами и держит крепко «та выдра из суда». Не поленившись, она потащилась в суд и устроила Верочке концерт на весь суд, мол, «уводишь чужих мужей» (трехэтажный мат пропущен). А Верочка не растерялась и спокойно ответила женщине:

- Я с ним была незнакома до того, как вы подали на развод. И между прочим, это ВЫ подали на развод, а он умолял вас не делать этого. Так что, не надо свою вину валить на меня, я у вас мужа не уводила. И если вы сами сейчас не уберетесь отсюда, я вызову охрану.

Охрану звать все-таки пришлось. Дальнейшие преследования, угрозы, жалобы со стороны этой женщины Верочку не испугали и она благополучно вышла замуж за того мужчину. Не знаю, счастливо ли жили они, или нет, но второй развод мужику пережить не пришлось. Умер он несколько лет тому назад от какой-то болезни, то ли язва желудка, то ли что то другое.

А мораль истории такова: Выпендриваться нужно в меру. Всем хорошего : )

да небольшой сейф. Несолидно… Правда, вчера привезли новый шкаф для бумаг, который с трудом впихнули в кабинет, устроив неимоверный кавардак.

Набрав через громкоговоритель секретаршу, Шеф раздраженно спросил: «Где Моисеев? ».

Толик Моисеев был офисным «козлом отпущения». Всегда первый в списках на увольнение, лишение премии и прочих немилостей руководства.

«Моисеев! Срочно к директору! » - прошипела секретарша.

Бедный Толик с ужасом и тоской в глазах обреченно зашел в кабинет. Никому не охота с утра огребать. Впрочем, через минуту он с облегчением выскочил из кабинета и заблеял секретарше: «Шеф сказал, что не вызывал меня! Фуууу, пойду кофейку хлебну. . ». И поскакал на кухню упокоить нервы.

Через минуту из динамика снова раздался, не предвещавший ничего хорошего, голос Шефа: «Я не понял, где Моисеев! ? ». Секретарша Оля подпрыгнула на стуле, разлив чай на свежеподготовленный приказ, и прокричала в ответ: «Сейчас-сейчас, сейчас он придет! ».

«Моисеев! Срочно к директору! » - крикнула с надрывом секретарша. «Бегом, я сказала! Ничего не знаю, он тебя требует сию секунду! ». И Моисеев с перекошенной физиономией шагнул обратно в кабинет… Впрочем, через 10 секунд он вылетел оттуда пробкой, а Шеф в ярости вышел в приемную и прорычал пунцовой секретарше: «Я в последний раз спрашиваю: ГДЕ МОЙ СЕЙФ?! ! »

как в фильме "Белое солнце пустыни". Потом подумал, что для защиты от солнца это самое то одежда, проверенная веками и Каракумами, которые Москва сейчас из себя в сущности и представляет. Любоваться этой компашкой было особенно нечем - дамы что-то ели и поэтому хоть лица были видны, но ничего особенно красивого - лица как лица в масштабах столицы. Среднеазиатской наружности, от 20 до 35 где-то. Младшенькая очень даже ничего, назначил бы ее любимой женой - меланхолически подумал я и пронесся мимо на верхнюю площадку парка, где тоже была тень, но еще и дуло. Клумбы всякие, руины, в общем люблю перекуривать там, где всё прекрасно. Это помогает курить меньше, потому что таких мест очень мало.

Закурить мне, однако, не дали - только взгромоздился я на эту площадку, пошли звонки. Разъяренно шагал я между клумб, любуясь с высоты утками. Только закончил, полетели утки и потянусь женщины Востока. Они закончили свою пирушку и растянувшись в долгую процессию, шли к клумбам. Трое добрались первыми и принялись оживленно совещаться, застенчиво поглядывая зачем-то в мою сторону. Наконец от них отделилась самая бойкая, младшенькая, и на почти чистом русском языке попросила их сфотографировать всех вместе. Я кивнул, взял ее смартфон и принялся командовать:

- Доброе утро, барышни! Задние, ну-ка подтягиваемся, скоро уезжаю! Теснее! Еще теснее! Зря не улыбаемся, теперь улыбаемся!

Щелк, критически гляжу на результат. Девушки очень разного роста, две головы торчат нелепо и загораживают розы. Слегка переставляю девушек местами, охотно слушаются. Соображаю про солнце.

- Девушки, вы вообще не там встали. Солнце - оно вон где! Пойдемте к другому краю клумбы.

И пошел туда. Клумба была большая, девушки гуськом засеменили следом. В движении стало заметно, что у них у всех под этими дурацкими балахонами прекрасные фигуры. Я одобрительно улыбнулся им ни с того ни сего, они заулыбались в ответ. Почувствовал себя товарищем Суховым. Понял, что счастье - это когда вокруг много стройных баб и все они тебя беспрекословно слушаются. Восток дело тонкое, конечно, и малопонятное, но он знает толк в жизни. Хрена ли мне эти перекормленные или доведшие себя до истощения москвички. Их объединяет одно - строптивы и сварливы. Еле ноги волочат, сгорбившись над своими смартами. А тут красота - семенят бойко, улыбаются весело!

и понесла за огород хоронить. Муж её, Василий Ерофеич, возился в углу двора в погребе: что-то там внизу крепил, ремонтировал и глухо матюкался.

Отдав последние почести коту-питомцу, баба Шура забросала ямку и вышла из прогала. На весу она несла лопату, перепачканную глиной. Мимо проходила соседка – городская баба Фаина.

- Доброго здоровья, Александра батьковна! – поприветствовала Фая и для проформы спросила: – Чего деешь-то?

- Да вот, - сказала баба Шура. – Васька мой отмучился, болезный. Бог прибрал старичка. Поплакала да за огородом его прикопала.

От этого известия Фаина забыла куда и шла. Не далее чем вчера она видела Василия Ерофеича в магазине, где дед брал сахар, «Приму» и чекушку водки.

- Не может быть! – сказала она. – Василий твой помер? Как же так скоропостижно? Я ж намедни его видела.

- Ага, вчера ещё шустряком бегал, - кивнула баба Шура. – И весёлый был весь день, и селёдку цельную сожрал. Даже на койке с им вечор поиграли…

Глаза у Фаины медленно округлялись.

- А сегодня с утра заскучал мой Васька, занемог… - закончила баба Шура. - Прилёг на лавку, что-то проворчал – и дух испустил.

Фаина машинально перекрестилась.

- Вот ведь как случается, - молвила она. – Был-был Вася – и не стало. А лопата-то тебе зачем, говоришь?

- Так за огородом его прикопала, сказано же! – повторила баба Шура. – В холстинку чистую завернула и схороняла. И метку из веточки поставила, чтоб не забыть.

Фаина была женщиной городской и многих деревенских традиций до конца не знала. Но ей показалось удивительным, что Шура вот так запросто схоронила усопшего мужа Василия Ерофеича за огородом, да ещё и веточку воткнула, чтоб не забыть где лежит.

- Заботливая ты, Александра, не отнять! – пробормотала Фаина в смятении. – Пошла и зарыла себе! А разве ж не полагается… ну, хотя бы там участкового позвать, чтоб факт смерти оприходовал?

Теперь уже баба Шура посмотрела на Фаю как-то странно.

- Ну ты болтанула! – засмеялась она. – Васька, конечно, орлом был… но кто ж участкового по таким пустякам теребит? Милиционер за каждым Васькой не набегацца. Давай уж сразу генерального прокурора вызовем?

Фаина молчала. Баба Шура перекинула лопату на другое плечо.

- Может, в городе у вас так и принято, - сказала она примиряюще. – Вы же умные все, чуть что – у вас прокуроры, советники, юстиция… А у нас в деревне по-простецки. Помер Максим – и хрен с ним. Бери лопату и копай. За огородом места много.

- Да-а-а… - пробормотала Фаина. – Чувствую, я ещё не всё знаю о вашей деревне. Но почему за огородом, в бурьяне его закопала? А в человеческом месте похоронить – никак?

Непонятливость Фаины начала злить Александру.

- А куда я с ним, коли околел? – спросила она сердито. – Не на кладбище же его с православными людьми ложить? Жирно будет. Испокон веков всех за огородом закапываю.

Баба Фая осторожно присела на чурбан. На лопату в руках Александры она старалась не смотреть. Сильно ей было не по себе и ноги подкашивались.

- Ну ты даёшь, соседка, - сказала она наконец. – Всех за огородом складируешь! И много у тебя их кроме Василия было?

- Пожалуй, немало, - задумалась баба Шура. – До Васьки, допустим, Мишка имелся. Нравом мягкий, но внутри подлец подлецом. Бывает, ночью подкрадётся, ляжет под бок – а к утру подо мной вся простыня мокрёшенька. Ух, лупила я его! А ишо раньше – Сёмка… тот был покладистый, ласковый. Да тоже срок пришёл – и помер. Изрядно я их поменяла.

И с размаху воткнула лопату в дёрн – словно точку поставила.

- Теперь все одним рядком за огородом лежат! Васька, Мишка, Сёмка… красавчики мои. Но не беда, мне Тонька на днях молоденького обещает подкинуть. Али на мой век их не хватит?

Неизвестно, что подумала Фаина, потому что в этот момент за спиной бабы Шуры появился дед Василий Ерофеич – перемазанный землёй и злой как чёрт.

- Смерти моей хочешь, кочерыжка старая? – заорал на супругу. – Меня там сверху по уши засыпало, я ору-ору, барахтаюсь… Насилу выбрался, а она тут лясы точит!

Вырвал у жены лопату и добавил:

- Дай сюда струмент! Сапоги откапывать пойду… и чекушка тоже там осталась.

Здесь тётя Фая тихо сползла с чурбана и лишилась чувств. Поэтому чекушка из погреба очень пригодилась.