Свежие истории от 18 ноября 2025

даже песка — его сдувают обжигающие ветры. Окрестные пейзажи напоминают кадры фантастического фильма: потухшие вулканы, камни, голая земля, а кое-где — высокие песчанные дюны. Оазисы — большая редкость.

Жизнь в таком месте сложная, но тубу приспособились к экстремальным условиям и могут легко совершать несколько десятков километров в день пешие походы.

Как им это удается? Объяснить этот феномен решили европейские исследователи. У многих врачей, этнографов и экологов имелся немалый опыт работы в самых отдаленных уголках мира, но то, что они увидели в Сахаре, превзошло все их ожидания.

Утром ученые плотно позавтракали, уселись по джипам, включили кондиционеры, т. к. снаружи было +45 в тени и отправились вслед за тубу. Кочевники на завтрак выпили только травяной отвар, сложили мешки с солью на верблюдов и тронулись в путь. Солнце палило немилосердно, а ТУБУ все шли и шли по пустыне без остановки.

В обед устроили привал под открытым небом. Тень отбрасывали только джипы и верблюды. Ученые подкрепились консервами и чаем. Кочевники съели по несколько фиников, выпили воды и были готовы снова в дорогу.

К вечеру европейцы валились с ног от жары и усталости, тубу же держались, как оловянные солдатики, а ведь они отмахали по пустыне приличное расстояние. Но сердечный ритм и давление были в норме. На ужин аборигены сварили на огне просо, сдобрили его пальмовым маслом и подливкой из тертых кореньев.

Как же им удается дожить до глубокой старости? За счет чего организм сопротивляется обезвоживанию? Может, особый жизненный уклад? Поговорка: "Тубу довольствуются одним фиником в день. На завтрак он съедает — кожуру, на обед — мякоть, на ужин — косточку, " — недалека от истины.

По меркам европейских стандартов ежедневный рацион тубу не выдерживает никакой критики — сплошные финики изо дня в день. И только по большим праздникам — вареный ячмень, просо, пшеница, молоко коз и верблюдов. При этом никто не валится с ног от недостатка сил. Все чувствуют себя бодро.

Младенческая смертность среди тубу одна из самых низких в Африке. Зубы у всех — загляденье. У тубу практически не бывает сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний.

Мужчины племени занимаются выпасом скота на высокогорных пастбищах, а женщины — домашним хозяйством. Основная еда — финики, даже не догадываясь о том, что этот фрукт — настоящий кладезь витаминов и микроэлементов.

Ученые установили, что человек может полноценно жить в течение нескольких лет, питаясь только финиками и водой. В этих плодах содержится значительное количество белка, они легко усваиваются, укрепляют иммунитет, повышают общую выносливость организма. В древности этот плод называли хлебом пустыни.

Питаясь этим плодом три раза в день, тубу, сами того не ведая, превращаются в суперменов пустыни!

Но судьба распорядилась иначе.

Спустя несколько недель после выхода в море их настиг мощный шторм. Волны разбушевались, как будто сам океан решил испытать их на прочность.

Катамаран получил серьёзные повреждения — электроника и радиосвязь вышли из строя, судно стало полностью неуправляемым.

С этого момента началась настоящая борьба за жизнь.

Три месяца — без связи, без навигации, без надежды на спасение.

Шэддок и Белла дрейфовали посреди безграничного океана, где горизонт сливается с небом, а каждый день может стать последним.

Они выживали, питьём дождевую воду и поедая сырую рыбу, которую Тим ловил с помощью самодельной сети.

Его кожа обожжена солнцем, тело исхудало, но дух не сломался. Он говорил с собакой, разговаривал с морем, верил, что кто-то их всё-таки найдёт.

И чудо произошло.

6 июля вертолёт, сопровождавший проходящий мимо рыболовный траулер, заметил их дрейфующий катамаран.

Через несколько часов измождённых, но живых, Тима и его собаку подняли на борт.

"Я прошёл через очень тяжёлые испытания в море.

Мне просто нужен отдых и хорошая еда.

Но со мной всё в порядке", — сказал Шэддок, когда его доставили на судно.

Теперь Тим и Белла возвращаются в Мексику — живые доказательства того, что человеческая воля и преданность собаки способны победить даже океан.

и разбегались глаза. Мы хотели всё! Учитывая, что наши родители всё ещё боролись за своё место под солнцем, денег у них не было и последние лет пять нас не баловали ну совсем..

Мы работали в столовой, в нашу задачу было выносить и пополнять большие блюда за завтраком и ужином. Есть всё это нам, конечно, не разрешалось, для рабочих была отдельная столовая, туда изредка попадали торты, которые "перестояли", но это случалось крайне редко. А уж о том, чтоб вынести с собой, и речи быть не могло. Это было строжайше запрещено, и за этим следил вахтёр Менахем. А нам хотелось всего: и этих диковинных тропических фруктов, и воздушных пирожных и сыров. А выпечка... О, какая это была выпечка: маленькие круасаны с разными начинками, печенье и рулеты, и всё так вкусно пахло. Не, конечно, можно было пойти и купить, ну, во-первых, денег не было. Даже первой зарплаты ещё не получили, во-вторых, такие вещи стоят дорого, кило винограда, что подавали на десерт за ужином, стоил, как пол мои рабочих дня, и то -не в каждом магазине его можно было купить. И да, деньги мы тратить не хотели, не для этого мы пахали по 16 часов, чтоб торты себе покупать, тем более, что вот они, торты, прямо перед нашим носом. Оставалось только втихаря есть во время работы, это было трудно, но так делали все ребята-израильтяне, стягивали блюдо в подсобку и периодически забегали туда. Начальство делало вид, что не замечает. Но мы хотели большего, мы хотели взять домой, порезать красиво на тарелочки и сесть на берегу моря встречать алый закат.

Как вынести? А никак. Менахем был всегда на страже. Маленький злобный старикашка лет 45, но в 18 это -старикашка, он проверял сумки на выходе, кричал на нас и махал большой палкой. Когда на палку пожаловались, сказал, что отгоняет кошек, но мы были уверены, что, найди он у нас в сумке манго, то кошками станем мы, и — прощай, работа.

Каждый раз на выходе я была близка к нервному срыву. И хотя в сумке у меня ничего не было, сам факт проверки пугал, как и грубое отношение и крики. После того, как я уронила сумку и задержала всю очередь, получив лишнюю порцию криков Менахема, я сказала Римке, что всё, это -в последний раз. Завтра мы начнём его приручать. План мы обсудили ночью.

А на следующее утро мы начали с того, что стали с ним здороваться на входе и прощаться на выходе. Желать хорошего дня или хороших выходных. Стали интересоваться его здоровьем и спрашивать, не надоедают ли кошки.

Первый месяц он нас не замечал, смотрел сквозь невидящим взглядом, бормотал что-то под нос и махал своей палкой. Но мы не унывали. Так как надо было его приручить, а не соблазнить, то одевались мы скромно и аккуратно. Римка заплетала косички, а я -хвостик, одевали блузочки и застёгивали их на последнюю пуговку, и это -в 40-ка градусную жару Эйлата. Мы были вежливы и милы. Мы улыбались и терпели, думая о том, как добьёмся его доверия и, когда он перестанет проверять наши сумки, мы начнём наполнять их фруктами и сладостями. А пока мы мило улыбались и обливались потом от жары. Уже через месяц он искал нас взглядом в толпе, но всё ещё не здоровался. Потом перестал на нас кричать. Потом он стал пропускать нас без очереди. Спустя три месяца он впервые ответил на наше приветствие, и то, потому, что праздники были. В конце концов, он с нами заговорил. И тут мы обнаружили, что никакой он не зверь, а очень даже несчастный человек. Менахем один растил четверых детей, жена умерла. Дети хоть и подросли, но проблем не убавилось. Он рассказывал нам об Эйлате, о парке камней Тимна, о военных базах в горах, о службе в армии, о жене и детях. Мы по настоящему подружились. Наша первоначальная цель потеряла смысл. Он теперь был нашим другом, а не злобным противным старикашкой, а подставлять своего друга и воровать сладости, пользуясь его доверием, было низко, и мы не стали этого делать. Как все болтливые 18ти летние девчонки, мы разносили его рассказы по всей гостинице, и люди увидели его с другой стороны. Теперь почти все работники с ним здоровались, и он им отвечал. Его стали приглашать на вечеринки, конечно, он очень долго никуда не ходил, но мы его всё таки вытащили. На одной их таких вечеринок он "познакомился" с Катей, до этого она мимо него два года ходила, и они друг друга не видели.

Вскоре нас с Римкой уволили, точнее, уволили её за "хамство" начальнику, с которым она отказалась провести ночь, а я ушла из чувства солидарности. Оказалось, что Менахем знает всех старожилов города, и на следующее утро мы уже работали в другой пятизвёздочной гостинице, в баре для ВИП-персон, потому что за нас поручился Менахем, как за "благообразных и не развратных" девушек. Дааа, знал бы он, какие меркантильные цели мы тогда преследовали...

Потом я уехала учиться, жизнь закрутилась, и мы потеряли связь.

На прошлой неделе мы с мужем и детьми были в Эйлате, гуляли по набережной, дети бегали вокруг и сильно шумели. Я их постоянно окрикивала, когда услышала "эй, хватит кричать на детей, ты же была такой милой девушкой, что с тобой стало? "Я опешила, думаю: что за нахал? Поворачиваюсь, уже готовая порвать этого наглого старикашку на части, и вижу смеющуюся физиономию Менахема.

Он нас, как родных, принял, к себе домой позвал. Он тогда на этой Кате женился, она была мать-одиночка с маленькой дочкой на руках. Девочку усыновил, и у них ещё одна родилась. Разница между его старшим и младшей 20 лет. Он показывал фотографии внуков, благодарил нас с Римкой, называя ангелами, которые вытащили его из депрессии, и что, благодаря нам, он обрёл счастье и т. д. и т. п.. А я сидела и сгорала от стыда за те свои ужасные мотивы, за ложь и лицемерие, да и вообще за намерение воровать. Я ему, конечно, этого никогда не расскажу, пусть будет счастлив. Ведь в конце он по-настоящему стал нам дорог. Ну, а то, что породило эту дружбу, не так уж сейчас и важно.

советские времена, когда мне было лет 12, к нам в школу перед Днем пионерии пришел фотограф из городской газеты и сфотал меня и еще человек пять из нашего класса. Все мы стояли в красных галстуках и зачем-то в красных пилотках у стола, на котором фотограф разложил перед нами какие-то бумажки.

Продукт данной "репортажной фотосъемки" назывался "Пионеры школы №33 обсуждают статьи для стенгазеты", и там были приведены наши имена.

Меня узнать на газетном фото было невозможно в принципе, был какой-то белый блин вместо моего лица, но мои имя и фамилия были в газете "явственно пропечатаны".

Это и дало право моей бабушке сохранить ту газету "для потомства".

После ее смерти в 1978 году "потомство" (в лице меня) нашло эту успевшую пожелтеть газету в бабушкиных бумагах и продолжило ее хранить (газета "жива" еще до сих пор).

Лет 20 назад я вытащил опять на свет Божий эту газету и начал перечитывать уже не только статью про пионеров, но и другие заметки ("Решения XXV съезда КПСС — в жизнь! ", "Очередные преступления чилийской хунты", "В Политбюро ЦК КПСС", и т. п.).

Внезапно я увидел на обороте газетной страницы маленькую статейку из 5 строчек про некоего мастера некоего предприятия, в ФИО которого я с удивлением узнал ФИО своего тестя, причем название предприятия тоже совпадало.

Сказал жене, сделал копию той заметки.

При очередом посещении тестя мы ему задарили ту копию, которую он с интересом изучил, хотя он вообще не помнил, кто и что о нем тогда писал в газету.

Решили, что корреспонденты просто пришли на завод с просьбой рассказать о ком-то, кто перевыполнял план, парторг и дал его фамилию.

Дочке его, моей будущей жене, вообще было на тот момент годика четыре.

Какова была вероятность того, что наши фамилии — меня и моего будущего тестя — встретятся в одном и том же номере нашей городской газеты?

Однако вот встретились же...

одним словом работа. Но это, так сказать прелюдия, Но вот и сам рассказ.

Однажды удачно сдав на транспортное судно улов свежего краба, шхуна пришвартовалась у причала. У экипажа была короткая передышка в работе.

Все получили зарплату за сданного краба. Получил её и капитан. 500 тысяч иен. Сейчас деньги немалые, а в те не очень сытые времена просто огромные. Пришел капитан домой, похвастался перед супругой. Не задумываясь куда-то пристроил деньги и... ну одним словом слегка отвлёкся после разлуки. Когда супруги вернулись в этот мир и решили пересчитать получку, то не обнаружили одной купюры в 100 тысяч иен?!

Выяснилось, что в спешке капитан положил тоненькую пачку иностранных купюр на клетку любимого попугая. Попугай был вроде как бы говорящий, но никогда и ничего не говорил. Но птица жила в любви и достатке и пользовалась всеми правами любимца семьи. Так вот купюра была обнаружена в лапе попугая. Не лишенная художественного вкуса птичка, своим острым как ножницы клювом, сделала аккуратные фестончики по всему краю красивой бумажки. И стала японская денежка похожа на почтовую марку. К слову сказать это было вообще любимое занятие попугая. Так вот не верю, в то что попугая учат говорить долго и процесс этот длительный и трудный.

Попугай у капитана научился разговаривать сразу и на всю оставшуюся жизнь.

"Да ты чё? Да ты чё в натуре! Три якоря тебе в жопу..! В кляре сжарю, падла! Да ты чё! "

Стотысячную купюру потом обменяли в японском банке.

Фраза — Да ты чё — надолго стала любимой не только у экипажа, но и у всех, кто знал эту историю. НЕ любил её только капитан.