Истории о армии #служба

раз.

- Берем! - радостно вскричал замначальника изолятора.

- Ну тады завтра с утречка присылайте человечка, сдадим вам "кандитата", а бумаги потом на досуге оформим.

- Замётано!

На следующий день в кинологический центр приехал сержант из городского

СИЗО.

- Х-хосподи, спаси и сохрани меня грешного... - произнес неверующий и непугливый сержант, узрев собачку.

На сержанта с подозрением таращилась действительно очень громадная черная собачина, сержант попятился...

- Забирайте, базовое обучение песик прошел, дальше ваши проблемы - с недоброй ухмылочкой промолвил кинолог.

Посмотреть на нового рекрута сбежались все сотрудники СИЗО.

- Только под вашу личную ответственность - недобро взглянув на зама произнес начальник СИЗО, когда узрел собачку.

Так Чёрт стал сотрудником Управления Федеральной службы исполнения наказаний.

Собака оказалась умнейшая и понятливая, нехитрую свою службу Чёрт нес чётко. Служба шла, Чёрт привыкал. Привыкли и к нему. Вопрос был в том, что вольерчик у него был стандартный, там любой собаке было не особо просторно, а вот он там смотрелся примерно как борец сумо в "Оке". И вот со временем появилась практика выпускать Чёрта погулять. Делалось это по выходным, когда начальства не было. Чёрт бродил по территории СИЗО, убеждался, что все в порядке и возвращался в вольер. Особенностью его было то, что человек в форме для него был свой. Узрев сотрудника в форме, Чёрт вежливо вилял ховстом и шел дальше. Называлось это Чёртово гуляние "свободным окараулированием". Гы.

Расконвоированные подследственные во время Чёртовых прогулок разбегались по камерам либо прятались в укромных уголках, где дверь закрывалась изнутри. Отловленный Чёртом зэк никогда не был покусан, но загонялся в угол, и до прихода кого-нибудь из сотрудников всегда контролировался агромадными клыками и оглушительным лаем. Чёрт работал.

Так было и в одно прекрасное воскресное утро. В СИЗО примелся оперативник, которому надо было для сдачи какого-то рапорта в понедельник опросить какого-то подследственного деятеля.

- Приведите злыдня.

- Да нет вопросов - ответил оперу помощник дежурного, - иди в кабинет, щаз приведу.

Закончив опрос, опер позвонил по внутреннему телефону в дежурку и попросил отвести злодея обратно в камеру, самому было вести его лень, так как нужно было делать кругаля по территории СИЗО.

- Да нет проблем, отведу.

Помдеж забрал злодея и повел в камеру.

- Спасибо - опер пошел к выходу. Другой дорогой. Мимо раполагавшихся вдоль внешней стены изолятора собачьих вольеров. В гражданском.

Встретились опер и возвращавшийся с прогулки Чёрт аккурат около Чёртова вольерчика.

- Привет, Чёрт - улыбнулся опер.

- Гр-р-р-р - ответил Чёрт.

- Ты чего, Чёрт?

- Р-ррр - сказал Чёрт уже явно злобнее и двинулся на опера.

Опер понял, что у него проблемы. Единстенным местом для спасения оказался приоткрытый вольер Чёрта. Опер метнулся в вольер и закрыл дверцу.

Это ЕГО вольер, ЕГО место, ЕГО еда!!! ! Чёрт бросился в атаку.

Тем временем помдеж вернулся в дежурку.

- Может чайку попьём? - спросил дежурный - вчера теща в гости приезжала, вкуснющих пирожков напекла, я тут принес десяточек.

- Нет вопросов, иду чайник ставить - ответил помдеж.

Чай пился, пирожки стреблялись.

- Хорошо!

- А то ж!

- Чегой-то собаки разлаялись.

- Да опять ворон обгавкивают.

Время шло.

- А оперок наш заработался, с чего бы это?

- Таки он уже минут пятнадцать, как сдал злодея и обратно пошел...

- Мать твою, Чёрт же не в вольере!!! Звони в медчасть!!!

Дежурный и два отиравшихся в дежурке сержанта рванули к вольерам.

Хлипкая сетчатая дверь вольера несмотря на все усилия опера уже начала поддаваться. Жить старшему лейтенанту оставалось примерно минуты три.

Успели. Оттаскивали Чёрта впятером, дежурный, помдеж, два сержанта и медик.

Оперативника пришлось долго отпаивать спиртом.

- Гады!!! Рапорт напишу!!! Собаки по территории шастают!!! Чуть не угробили!!! Что ж за собачья работа у меня такая?! ? - орал опер.

- Тихо, тихо, выпей еще спиртику...

Опера погрузили в такси, отвезли домой и в бесчуственном состоянии сдали жене. Чёрту накупили гору суповых костей, за бдительность.

А все-таки Чёрта потом еще с месяц не выпускали из вольера, из предосторожности. Но все вернулось в обычное русло и Чёрт по-прежнему в выходные дни обходит территорию изолятора, исправно неся службу.

и финскую, и Отечественную, и Халкин-Гол.

А перед самыми праздниками занесло к родителям. Мама сокрушалась, что я приехал в цивильном. Так уж ей хотелось прогуляться со мной перед соседками. Заглянул в гости к своей классной руководительнице. Еще работает, звала меня в школу на урок мужества, просила рассказать об армии, вдруг дети служить захотят. Я отказался, свой отказ объяснил фразой «они меня потом проклянут». Учительница меня не поняла. Я не стал ее объяснять. Ей, в принципе, не зачем знать армейские проблемы. Да и как объяснить, что нынешние офицеры жилье свое получат только через 65 лет после окончания третьей мировой, а сейчас с женами и детьми живут в обычных казармах, разделенных перегородками. И кто бы объяснил мне, почему солдаты в нашей армии по субботам и воскресеньям могут отдыхать, а офицеры нет. А по телевизору так красочно расписывают армейскую службу, что подвозивший меня на неплохом джипе водитель завистливо поглядел на мои звездочки и сказал: «Много, наверное, получаешь? » Его даже не смутило, что я стоял на трассе и голосовал. Думал, наверное, что я свой лимузин в ремонт сдал.

А недавно встретил сослуживца, майора в отставке. Взяли водочки и пошли ко мне в гости. Посидели, вспомнили совместную службу. Рассказал мне о своей пенсионной жизни. Меня поразил его рассказ о дочери: она учится в институте, к отцу приезжает раз в месяц в день его пенсии со словами «ой, папа, я тут себе такую вещичку в магазине присмотрела».

Я не жалуюсь. Я сам выбрал себе эту жизнь, и сейчас менять ее уже поздно. Просто я с ужасом думаю, неужели и ко мне дети будут приезжать раз в месяц за деньгами.

P. S. Перечитал написанное, у меня просьба ко всем: позвоните родителям.

У меня мой мобильник уже в руке. Поздновато, конечно, но родители будут рады.

Объяснял это так: генералов много, а Командующий - один! И до того он всех своих подчиненных выдрессировал, что никому и в голову не приходило обратиться к нему иначе, чем: "Товарищ Командующий!".

Не часто, но иногда он, со своей свитой, совершал облет подчиненных ему гарнизонов с проверкой. Поездки особ такого уровня тщательно планируются, в том числе маршруты и все мероприятия, порядок и места посещения, временные интервалы и т. д. Несмотря на все это, Командующий имел обыкновение эти планы нарушить и заглянуть в такие места, после посещения которых, местный начальник получал, в лучшем случае, выговор, а то бывало и покруче.

Приехав в наш гарнизон, и следуя из одного запланированного места в другое, он, неожидано для свиты, изъявил желание посетить матросскую столовую. На беду, в этот день, дежурным по столовой в первый раз заступил молодой прапорщик, который прослужил-то всего ничего. Он в гарнизоне даже освоиться еще не успел, не то что изучить традиции или особенности службы, а уж генералов в своей жизни еще точно не видел.

Командующий неожиданно появился перед ним во всей красе. Прапор, как и положено по уставу, кинулся к нему с докладом, но Командующий жестом его остановил, протянул ему руку и сказал:

- Здравствуйте, товарищ прапорщик!

Прапорщик по уставу:

- Здравие желаю товарищ ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК! - и тоже протягивает руку.

Командующий руку убирает и снова обращается к прапору:

- Здравствуйте, товарищ прапорщик!

Прапор ничего понять не может, бледнеет, вподает в ступор, и уже не таким бодрым голосом повторяет:

- Здравие желаю товарищ ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИК! - опять протягивает руку. Командующий повторяет фокус с рукой и снова с ним здоровается, надеясь, что тот сообразит, что он от него хочет. Прапор просто офигел!

В его мозгу со скоростью звука пронеслись все статьи строевого устава, положения о всех воинских ритуалах и, вообще все что он успел познать об армии за свою недолгую службу. Он выпрямился, принял строевую стойку, руки прижал по швам и, что есть мочи, заорал:

- УРА!!!

Вся свита ржала вместе с Командующим еще минут пять!

подготовки, просто комбат сам уходил в отпуск и опасался, вернувшись из отпуска, меня не обнаружить.

Компьютерщики тогда в армии были в цене. Комбат в свое время приобрел меня за два ящика водки у другого комбата, и предполагал, что в его отсутствие меня уведут. Долго ли, коротко ли, получив документы, надев новый камуфляж, скрипящие берцы, сделав кепку "тарелкой", переведя на подшиву новую наволочку, я отбыл на железнодорожный вокзал. За воротами

КПП части я сразу же наткнулся на патруль, который проверил у меня документы и на мое зубоскальство (патруль был из нашей части) пообещал мне [ман]дюлей. На вокзале меня сразу же остановил гарнизонный патруль, которому я опять предъявил военный билет, отпускной лист, сумку к осмотру. Отжав у меня пачку сигарет, пожелав мне приобрести сигарет на отпускные, патруль милостиво разрешил мне пройти в кассу за билетом. В воинской кассе изучили мои документы и выдали мне билет от Минеральных вод до Москвы. До Минвод я добирался на электричке, в которой меня пытался развести на деньги наряд линейного ОВД. Тогда многие участники боевых действий получали деньги в части и ехали домой с деньгами. А я своим внешним видом походил на дембеля. Эти придурки (менты) изучили мои документы, поняв, что "чеченских" денег у меня нет, выписали мне [ман]дюлину и отпустили восвояси. В Минводах на выходе из электрички передо мной внезапно материализовался молодой человек в гражданском, махнул корочками ФСБ, проверил документы и, ничего не сказав, также внезапно исчез. Частые проверки документов не удивляли: Северный Кавказ, напряженное время сразу после первой чеченской. Тут же на вокзале в

Минводах я был остановлен каким-то непонятным лейтенантом с мотострелковыми эмблемками и препровожден на гауптвахту за неотдание воинского приветствия (Чтоб тебе, шакал, на том свете вечность расставаться с честью в прямом и фигуральном смыслах). На губе изучили мои документы, подождали, пока слиняет козлина-лейтенант и предложили мне за свободу расстаться с берцами. Как мне не жалко было новых

"крокодил", но домой хотелось сильнее. И вот я в старых ботах в поезде до Москвы, где ничего примечательного не произошло за исключением того, что у меня на подъезде к столице проверил документы наряд линейного ОВД.

На ж/д вокзале в Москве я по своим документам в кассе купил билет до

Челябинска, показал свои бумажки патрулю и залез в поезд. На вокзале в

Челябинске я был встречен родителями и полит мамиными слезами. Патрулю в

Челябинске я не успел показать документы, так как перед самым патрулиным носом мама нагло запихнула меня в машину и мы тронулись в мой родной город Снежинск (кто не знает, охраняемый закрытый ядерный городок). На

КПП Снежинска я опять предъявил свой военник и отпускной лист, был пропущен в город, и уже через полчаса предъявил свои документы в военкомате, где их изучили и поставили на отпускной лист штамп о прибытии. Сам отпуск помню смутно и местами. Почему-то самым ярким воспоминанием остался графин с холодным маминым морсом, каждое утро стоящий у изголовья моей кровати на табуретке. И вот, в последний день перед отъездом, я стал приводить в порядок форму, мысли и документы. Из военного билета выпал на пол сложенный пополам отпускной лист, уже порядком замызганный от частого доставания и предъявления. Подняв и развернув его, я наконец-то, собрался его посмотреть. До этого все как-то руки не доходили, да и было кому его изучать. И вот тут-то меня чуть не хватил кондратий. Я испытал шок, внезапно стало плохо и я чуть не упал. А все потому, что я увидел, что у меня в отпускном билете нет полковой печати и подписи начальника штаба полка! То есть в бланке документа указано, кому предоставлен отпуск и с какого по какое число, а самых важных реквизитов, без которых это и не документ вовсе, нет! Имея дело с бумагами я понимал, что по факту я дезертир, что единственный документ, который легализует мое нахождение вне расположения части - ничтожен, так как лишен самых необходимых реквизитов. Я уже представлял себе дисциплинарный батальон за самовольное оставление части, зашитые с сахарным песком карманы, подшиву на обшлагах рукавов и сержантов-дуболомов с дубинками. Ситуация - жопа полная! Но ничего не сделать - надо ехать. Я проделал весь обратный путь от военкомата города

Снежинска до своей войсковой части во Владикавказе. На мандраже был два раза обыскан ментами, но, кроме того, что у меня отобрали шмат сала и банку меда, ничего страшного не произошло. Более-менее уверенно держаться мне позволяли чувство ярости, которое я испытывал по отношению к писарюгам строевой части штаба полка, и мечты о том, как я с удовольствием буду их [зв]издить за косяки и испытываемый мной страх.

Видимо в этот раз Заратустра за мной присматривал, и я благополучно добрался до своей части. Вот так я без документа съездил через полстраны домой и обратно, прошел через патрули, ментов, ФСБ, военные кассы, гауптвахту, военкомат, охрану режимного объекта.

А многим еще интересно: как террористы до Москвы добираются? Да так и добираются, с фальшивыми документами или без них совсем.

человек, только что демобилизованный из армии, где, кстати, тоже был водителем, только БТРа и большую часть службы проведшего в горах Афгана. Водителем он был от бога. Ну, так по крайней мере о нем говорили все в партии. Оно и действительно. Машину он свою холил и лелеял. И она ему платила тем же. Никогда, за время своей трехмесячной работы, я не помню случая, чтобы его ГТСМка где-то встала, а он пиная гусеницу приговаривал – мозга компонсирует. И не было маршрута, которого бы он не мог пройти. Может быть за счет своего умения, а может за счет молниеносной реакции, которой он обладал. Сам он нам иногда вечерами рассказывал, что эта реакция и взаимоотношения с машиной не раз спасали ему жизнь, да и окружающим тоже. В это нельзя было не поверить, потому что подтверждением тому была боевая награда. Вот про эту реакцию речь и пойдет.

В тот жаркий июльский день зарплаты, партия перебиралась на новый стан. Валера мотался туда-сюда, перевозя оборудование, людей и прочий необходимый инвентарь. А начальник партии на служебном УАЗике-«головастике» уехал за деньгами в город. Приехав к стану, Валера получил команду отдохнуть, так как нужно было этого начальника дождаться, перегрузив из его УАЗа в ГТСМ что-то необходимое, а заодно и зарплату получить. Усталость видимо сказалась. Валера закемарил прямо в кабине с открытой нараспашку дверкой. Что ему снилось, я не знаю. Мож тот же Афган, но спал он довольно крепко, раз не услышал как подъехал УАЗик. А тот, сдав задом к ГТСМке, остановился метрах в двух-трех и из него вылез очень довольный начальник партии. Балагур и весельчак даже в тяжелые периоды. Здесь такого периода не было и настроение у него было, можно сказать: «ваще». Оглядев стан, он узрел спящего Валеру.

- А че это он спит, когда я ему зарплату привез? – не понял он и спросил об этом у подошедшего бригадира.

- Так вас ждал, вот и приснул немного, – ответил тот.

- Ну, так вот он я, а вообще на работе спать не положено, - похохатывая, произнес начальник, приближаясь к ГТСМке. – Как работать, значит, так он бодрствует, а как зарплату получать, так спать что ли? А ну подъем!!! – рявкнул он у дверки своим громовым голосом. Которым, кстати, без всякого мобильника мог за три перевала свободно отдавать команды подчиненным в полевых условиях. – Вперед… - «за зарплатой» он договорить не успел, так и замерев с открытым ртом. Потому что вжикнул стартер, взревел мотор и лязгнув гусеницами ГТСМка в каком-то прыжке рванула вперед. Реакция Валеру не подвела и в этот раз, но слишком малое расстояние было до заднего борта УАЗа. Хрустнули доски, треснули задние фонари и машина откатилась вперед. Начальник захлопнул рот.

– Да…- почесав лоб, произнес он, - я понял, шутка не удалась. Ну, ты это, – обратился он к выскочившему из кабины Валере и рассматривающему деянье рук своих, - особо не переживай. За ремонт я сам заплачу.

был дежурным, и по заданию руководства должен был объехать и обследовать все площадки, где проводятся праздничные мероприятия на предмет санитарного состояния и отсутствия мусора.

Объезд я начал с отдалённых районов города, сразу искал место, где располагался районный штаб по проведению праздничных мероприятий, здоровался с руководством, интересовался, как подготовлена территория, выпивал предложенные 100 грамм, закусывал и ехал дальше.

Последним по заранее разработанному маршруту оказался мой родной Приволжский район, где я и решил завершить насыщенный тяжёлыми делами рабочий день. Отзонился руководству, отметился парой стаканчиков в шатре администрации района у начальника отдела коммунального хозяйства, посмотрел соревнования на майдане, поел шашлычка с пивом, встретил массу знакомых, с которыми тоже махнул немножко водки. Ну в общем к трём часам дня с учётом того, что я выпил с начала объезда состояние моего здоровья было мягко говоря было не очень, да и праздник уже заканчивался, торговые палатки сворачивались, народ расходился. Решив, что и для меня на сегодня хватит, я попытался сообразить, как бы мне добраться до дома. Легко сказать, но тяжело сделать, ноги слушались меня плохо, зарядка на телефоне как назло закончилась. За розысками служебной машины и водителя я потерял около часа, так и не найдя машину и допив остатки имеющейся в наличии водки, я расположился на краю овражка решив протереть запотевшие очки и подумать как быть дальше.

В этот ответственный момент потеряв равновесие я кубарем скатился в овраг, при скатывании очки вылетев из рук отлетели в сторону и были потеряны безвозвратно, праздничный итальянский костюм цвета кофе с молоком после знакомства с травой стал напоминать военную форму цвета хаки, кое-как выбравшись на край овражка я присел и понял, что наверное сегодня домой я самостоятельно попасть не смогу.

У кого зрение минус восемь, тот меня наверное поймут, перед глазами расплывались и двоились берёзы, где располагалась стоянка автобусов было неизвестно, водка закончилась, водитель с машиной пропал. Грустно просидев так, наверное с полчаса, я почувствовал, что кто-то стоит за спиной, обернувшись и увидел людей в белых парадных милицейских рубашках. Это были сотрудники нашего районного отдела милиции во главе со знакомым начальником РОВД. Выслушав мою печальную историю, он дал распоряжение двум студенткам юридического института МВД России, прикомандированным к ним на время проведения праздника, доставить меня домой. К этому времени народу вокруг уже почти не осталось, и мы втроём залезли в последний автобус, дожидавшийся припозднившихся с праздника нетрезвых граждан. На обратном пути в автобусе было очень весело, всю дорогу пассажиры в том числе и я пели песни, шумели и как могли радовались удавшейся жизни и только двум девушкам в милицейской форме было почему то очень грустно. Я поинтересовался у них что случилось, оказалось что с семи утра они были на службе и за всё это время успели выпить только по стаканчику кофе с съесть по треугольнику. Я решил такую несправедливость исправить и предложил им по прибытию на место зайти в шатёр и поесть шашлыков с пивом, за мой счёт, на что девчёнки с радостью согласились.

По прибытии на место мы быстренько нашли азербайджанскую кафешку под открытым небом, где хозяином был мой старый знакомый из Баку по имени Малик, я сразу заказал по пиву и по две порции шашлыка. Дальше у меня наступил провал в памяти, как я потом понял пивом мы не ограничелись. По рассказу тёщи домой мы втроём приползли в два часа ночи, с двух сторон меня поддерживали ели стоящие на ногах будущие офицеры милиции женского пола в коротких форменных юбках и мятых рубашках с курсантскими погонами. Сказав, что у них приказ начальника милиции доставить меня до квартиры, они, развернувшись, поковыляли на каблуках назад к лифту.

А на память об этом Сабантуе у меня осталась неизвестно как оказавшееся в кармане милицейская пилотка, одной из будущих сотрудниц МВД.

проходя через инстанции, усилиями инициативных дураков доводились до абсурда. Вот один пример.

Место действия - войсковая часть в южной тогда ещё советской республике, время - лето 1967 года, сразу после Шестидневной войны. Кто не знает: тогда Израиль размолотил армии Египта, Сирии и Иордании, предварительно спалив всю египетскую авиацию на аэродромах.

Из высших инстанций поступила директива: всемерно повысить боеготовность. И вот как она реализовалась.

Личный состав разделили на две части, одна половина несла службу, как обычно, днём, другая - ночью. Через неделю смены менялись.

В результате: ночная смена спит, дневная марширует со строевыми песнями ("Наш полк Суворова гвардейский, боевой" - кто в теме), тарахтит на штурмполосе холостыми очередями. Ночью поёт колыбельно-строевые песни и баюкает дневную смену канонадой вторая смена.

В нашей казарме, построенной ещё при генерале Скобелеве, ремонт, двухъярусные койки вынесены наружу, спим на открытом воздухе, и днём хорошо усыпляет ласковое среднеазиатское солнышко.

Часть относилась к славным Войскам Дяди Васи, неподалёку размещался авиаполк транспортно-десантных АН-12-х. Чтобы агрессор внезапно не сжёг самолёты, их растащили с аэродрома далеко один от другого, благо местность полупустынная, грунт ровный и твёрдый.

Предстоит плановое десантирование. Мы, шесть десятков рыл, навьюченные как ишаки, пилим к указанному самолёту. На небе, как всегда, ни облачка, температура в тени за сорок.

Нужный самолёт закрыт, рядом ни души, кроме часового. Наш офицер, матерясь, рыскает, надеясь найти кого-нибудь. Наконец находит какого-то летуна, после многоэтажного обмена любезностями тот машет в сторону горизонта. Пилим к горизонту. Видим издалека суету вокруг последнего самолёта, подходим - самолёт не готов. Нас снова отылают к горизонту, но в противоположную сторону.

В общем, обычный и привычный бардак, нисколько не мешавший при штатном размещении самолётов.

Через какое-то время мудрая новация тихо умерла - то ли до полковников-генералов дошло то, что было понятно солдатам, то ли просто забыли. А может мозги заняла очередная инициатива.

А мы между собой говорили: не дай бог война. Мы, конечно, победим, но какой ценой!